— Андрей, а у нас что, гости?
Марина остановилась в дверях зала, не снимая куртку. Клетчатая сумка в прихожей, костыли у стены, запах супа — всё складывалось в картину, которую она не ожидала увидеть после двенадцатичасовой смены в аптеке. На диване под клетчатым пледом сидела пожилая женщина с чашкой чая в руках. Лицо знакомое только по фотографиям на холодильнике.
— Марин, привет, — Андрей появился из кухни с тарелкой в руках. — Я суп разогрел. Это мама.
Женщина на диване подняла глаза от телевизора, улыбнулась неуверенно.
— Побуду у вас ненадолго, — сказала она тихо.
Марина медленно стянула куртку, не сводя глаз с свекрови.
— Что происходит? — голос прозвучал ровнее, чем хотелось.
Андрей поставил тарелку на стол, потер лоб.
— Маме недавно операцию сделали. На колено. Врач сказал, что одной ей пока нельзя.
— И?
— В реабилитационном центре мест нет. Может, появятся через неделю или две.
Марина повесила куртку на спинку стула. Руки дрожали от усталости — или от чего-то ещё.
— Ты не успел предупредить?
— Я... ситуация быстро изменилась. Её сегодня выписали, а вчера ещё говорили, что в понедельник.
— Извините, что так получилось, — свекровь снова подняла глаза. — Я понимаю, как неудобно.
Марина кивнула, не зная, что ответить. В голове пульсировала усталость, в ногах — тяжесть от стоячей работы. А теперь ещё чужой человек в её доме. Без её согласия. Без обсуждения.
— Поужинаешь? — спросил Андрей.
— Попозже.
Она прошла в спальню и закрыла дверь. Села на кровать, стянула туфли и массировала стопы. За стеной приглушенно работал телевизор, изредка женщина покашливала. Звуки чужого присутствия.
На следующий день Марина ушла на работу раньше обычного. Когда вернулась вечером, в детской горел свет, но было подозрительно тихо. Она заглянула в комнату — Кирилл сидел перед включенной приставкой, на полу валялись учебники.
— Уроки сделал?
— Завтра успею, — не отрываясь от экрана, ответил сын.
— Кто сказал?
Кирилл нажал на паузу, повернулся.
— Бабушка сказала, что можно завтра сделать.
Марина выключила приставку. Кирилл возмутился, но она молча показала на учебники. Сын неохотно взял тетрадь.
Она прошла на кухню, поставила чайник. В зале негромко работал телевизор — какая-то передача. Свекровь, видимо, отдыхала. Марина достала из холодильника йогурт, но есть не хотелось. Один день — и уже нарушен весь порядок. Уже кто-то другой решает, когда сыну делать уроки.
Андрей пришел через час. Повесил куртку, прошел поздороваться с матерью, потом зашел на кухню.
— Как дела? Мама не доставляла хлопот?
Марина поставила чашку на стол резче, чем собиралась.
— Твой сын весь день в приставку играл. Уроки не сделаны.
— Почему?
— Спроси у своей мамы.
Андрей потер переносицу.
— Марин, она больна. Ей тяжело за ребенком следить.
— Тогда не надо было оставлять с ней ребенка.
— А что я должен был сделать? Отвезти её домой и оставить одну?
Марина открыла холодильник, достала йогурт. Руки сжимали баночку сильнее, чем нужно.
— Можно было со мной посоветоваться.
— Времени не было.
— Время найти можно на всё, что важно.
Они стояли по разные стороны кухни, и между ними повисла тишина. Из зала доносился звук телевизора — какая-то передача про путешествия.
Ночью Марина долго не могла уснуть. То кашель из соседней комнаты, то звуки шагов — свекровь вставала и шла в туалет, костыли стучали по паркету. Каждый звук отдавался в натянутых нервах.
Утром на кухне она резко поставила чашку на стол.
— Ты меня подставил.
Андрей отложил бутерброд.
— О чём ты?
— Привёз мать без согласования. Теперь весь дом подчинён новой ситуации.
— Марин, она одна. Ей нужен уход.
— А моё мнение?
— Твоё мнение важно. Но это моя мать.
— Которая теперь живёт в моём доме.
— В нашем доме.
Марина встала, ополоснула чашку под краном. Вода лилась слишком сильно, брызгала на одежду.
— Значит, решение ты принимаешь один, а расхлёбывать будем вместе?
— Что ты имеешь в виду?
— Кто будет готовить? Кто будет стирать? Кто будет следить за лекарствами?
Андрей потер переносицу.
— Я помогу.
— Как ты помогал вчера?
В зале кто-то включил телевизор. Свекровь проснулась.
— Мне нужно на работу, — сказала Марина и взяла сумку.
После обеда Андрей позвонил лечащему врачу. Разговор был коротким. Он положил трубку и набрал Марину.
— Доктор подтвердил. Минимум две недели домашнего ухода. Реабилитация обязательна.
— И что дальше?
— Будем ждать места в центре.
— Можно было бы оплатить платный центр.
— Денег нет.
— Я знаю.
Пауза в трубке.
— Марин, я найду средства. Может, подработку какую.
— На какую подработку? Ты и так полдня в интернете сидишь.
— Не начинай.
— А что, неправда? Кто коммуналку платит? Кто продукты покупает? Кто твоему сыну одежду берёт?
— Марина, хватит.
— Нет, не хватит. Теперь ещё и твоя мать на моей шее.
Она сбросила звонок и убрала телефон в карман. Руки тряслись от злости.
Вечером, возвращаясь из ванной, Марина услышала тихие голоса из комнаты. Дверь была неплотно прикрыта.
— Доктор говорил про переход на трость, — женский голос, осторожный. — Нужно привыкать без костылей потихонечку.
— Купим трость, мам. Не переживай.
— И перевязочные нужны. И лекарства от давления закончились.
— Всё купим.
— Андрюша, у меня денег не хватает. Пенсия маленькая, а лечение дорогое.
— Ты не думай об этом. Я решу.
Марина стояла за дверью, сжав кулаки. Снова всё ложилось на неё. Снова её зарплата, её нервы, её время. А выбора, как всегда, не было.
Марина закрыла дверь в спальню и села на кровать. За стеной притихли голоса — разговор окончен. Но слова все равно звучали в голове: "трость", "лекарства", "денег не хватает". И Андрей, как всегда: "Всё купим". Из её зарплаты, конечно.
На следующий день в обеденный перерыв она вышла на улицу покурить. Достала телефон, набрала Свету.
— Алло, это я. Есть минутка?
— Конечно. Что случилось?
— У меня свекровь дома живёт. После операции. И я, кажется, схожу с ума.
— Надолго?
— Неделя минимум, может, две. И ей постоянно что-то нужно — лекарства, трость какую-то. А денег у неё нет.
— И что Андрей?
— А что Андрей? Обещает подработку найти, но пока только языком чешет.
Света помолчала.
— Марин, а она хоть помогает по дому?
— С внуком сидит. Только теперь он уроки не делает, потому что бабушка разрешила.
— Понятно. Слушай, у моей сестры такое было. Свекровь полгода жила после инсульта.
— И как?
— Плохо кончилось. Сестра в больницу попала с нервным срывом.
После разговора стало чуть легче. Но по дороге домой тяжесть возвращалась с каждым шагом к подъезду.
Марина начала задерживаться на работе. То инвентаризация, то отчёты, то консультация позднего клиента. Потом записалась на фитнес — три раза в неделю, после работы. Домой приходила к десяти, когда ужин уже стыл на столе.
— Где была? — спрашивал Андрей.
— Спортзал.
— Можно было предупредить.
— Можно было многое.
Андрей больше не спрашивал.
Однажды вечером, поднимаясь домой после фитнеса, в подъезде её перехватила соседка с третьего этажа.
— Марина, какая у тебя мама добрая! Вчера за солью заходила, всё время улыбается. Говорит, внука обожает.
— Это свекровь, — поправила Марина.
— Ой, прости. Но видно, что хороший человек. Тяжело, наверное, ей после операции.
— Да, тяжело.
— Хорошо, что вы её приютили. Не каждая невестка так сделает.
Марина кивнула и быстро поднялась на свой этаж. Челюсти сжались. "Приютила", "не каждая невестка" — получается, свекровь всем рассказывает, какая Марина хорошая, а сама она чувствует себя последней стервой.
В квартире пахло борщом. Свекровь сидела за столом с чашкой чая.
— Мариночка, как дела на работе? — спросила она, когда Марина проходила мимо.
— Нормально.
— Я борщ сварила. Хотела помочь хоть чем-то.
Марина остановилась у двери в спальню.
— Спасибо.
— Извините, что так получилось, — свекровь опустила глаза в чашку. — Как только дадут место в центре, я уеду. Не хочу мешать вашей жизни.
Марина остановилась, но ничего не ответила. Сделала вид, что разбирает сумку.
Свекровь помолчала, потом тихо добавила:
— Андрей говорил, ты очень устаешь на работе. Я стараюсь не беспокоить.
Марина молча прошла на кухню. Разговаривать не хотелось.
Через несколько дней Кирилл сидел за столом с тетрадкой, свекровь помогала ему с математикой. Марина слушала из коридора.
— Бабуля, а ты всегда с нами будешь жить?
— Нет, внучек. Скоро поеду лечиться в специальное место.
— А можешь не ехать? Ты добрая. И пирожки вкусные печёшь.
— Спасибо, Кирюша. Но у вас своя жизнь.
— Мама тоже добрая, но ты лучше. Ты не ругаешься.
Слова кольнули. Марина быстро прошла в спальню, закрыла дверь.
Вечером, когда Кирилл лёг спать, разговор получился жёсткий.
— Твоя мать потихоньку настраивает сына против меня, — сказала Марина, не поднимая глаз от телефона. — Я случайно услышала, как он просит её остаться и не уезжать. Говорит, что она добрая, а я ругаюсь.
— Она старается помочь.
— На мои деньги старается.
— Марина, хватит про деньги.
— А что, неправда? — Она подняла голову. — Кто коммуналку платит? Кто продукты покупает? А теперь ещё лекарства для твоей матери, трость, перевязочные.
— Это моя мать.
— На моей зарплате.
Андрей встал, прошёлся по комнате.
— Если надо — последнее отдам.
— Из моих денег? — Голос стал ядовитым.
— Ты уже достала попрекать меня деньгами, — Андрей встал, прошёлся по комнате. — Хочешь, чтобы я больше зарабатывал? Значит, по вечерам сидишь с сыном, а я пойду работать курьером.
— Ага. Я весь день на работе, потом дома с ребёнком, а ты по городу катаешься.
— У меня другого выхода нет!
— Есть. Твоя сестра.
— Причём тут Ольга?
— При том, что это её мать тоже.
На следующий вечер они ужинали вчетвером. Кирилл рассказывал про школу, свекровь улыбалась внуку, подкладывала ему хлеб. Андрей молчал, ковыряя суп ложкой. Марина тоже сидела молча.
— А сегодня Дениска принёс хомячка показать, — тараторил Кирилл. — Такой маленький, рыжий. Можно нам тоже хомячка?
— Посмотрим, — сказала свекровь.
— Нет, — отрезала Марина. — Никаких животных.
— Мам, ну почему?
— Потому что я сказала.
Воцарилась тишина. Кирилл надулся, свекровь неловко отпила чай. Атмосфера была напряжённая, но хотя бы без открытых ссор.
Через два дня зазвонил телефон свекрови. Она ответила в зале, говорила негромко, но слова долетали на кухню.
— Олечка, это ты? Как дела? Как детки?
Марина и Андрей переглянулись.
— Понимаю, дорогая. У тебя ипотека, двое маленьких... Конечно, я понимаю. Побуду пока у Андрея.
Пауза. Потом снова:
— Не переживай. Сын хороший, невестка тоже. Справимся как-нибудь.
Когда разговор закончился, свекровь прошла на кухню.
— Это Оля звонила. Поинтересовалась, как дела.
— И что она сказала? — спросил Андрей.
— Что у неё пока трудно. Дети болеют, работа... В общем, попросила пока побыть у вас.
Андрей кивнул. Марина стояла у плиты, не оборачиваясь.
— У тебя есть сестра, — сказала она тихо, когда свекровь ушла. — Но всё падает на меня.
— Мы ближе живём. И потом, у неё действительно сложно с детьми.
— А у меня, значит, не сложно?
— У неё двое маленьких.
— А у меня один, зато ещё и твоя мать.
Андрей сжал кулаки.
— Других вариантов нет, Марина. Или ты предлагаешь выкинуть больную женщину на улицу?
— Я предлагаю, чтобы ответственность была общей, а не только моей.
— Ответственность моя. А деньги... деньги найду.
Марина резко повернулась к нему.
— Когда найдёшь? Через месяц? Через год? А пока что я должна содержать твою семью?
— Это наша семья.
— Нет, Андрей. Семья — это когда решения принимаются вместе. А ты просто поставил меня перед фактом.
После этих слов они легли спать, не говоря друг с другом. Андрей встал проверить, заперта ли входная дверь. Марина лежала, глядя в потолок, прокручивая ссору. "Наша семья", "принимаются вместе" — слова не выходили из головы.
Через несколько дней Марина пришла с работы и сразу почувствовала — в квартире слишком тихо. Обычно работал телевизор, слышались шаги костылей. Она прошла в зал — диван пустой, пледа нет.
— Где Галина Ивановна? — спросила она, когда вернулся Андрей.
— Не знаю. Дома никого не было. Костылей тоже нет.
— Звонил ей?
Андрей достал телефон, набрал номер. Долгие гудки.
— Не отвечает. Час назад звонил — тогда отвечала. Сказала, что дома сидит, собиралась выпить обезболивающее.
— А теперь?
— А теперь не берёт трубку.
Марина посмотрела в прихожую — костылей действительно не было.
— Может, пошла в аптеку?
— Одна? На костылях?
В голосе Андрея появилась тревога. Марина тоже почувствовала беспокойство. Пожилая женщина, костыли, незнакомый район.
Андрей начал обзванивать больницы. Марина слушала, как он диктует одно и то же: "Женщина семидесяти лет, на костылях, могла упасть на улице". Голос становился всё более встревоженным.
— Нигде нет, — сказал он, отложив телефон после очередного звонка. — Марин, что если...
— Звони дальше.
Через час он нашёл её. Городская больница, приёмный покой.
— Её привезли скорой. У неё резко упало давление прямо в аптеке, прохожие вызвали врачей.
— Как она?
— Стабильное состояние. Сознание ясное, но слабая. Поехали к ней.
В больничном коридоре пахло хлоркой и лекарствами. Свекровь лежала на каталке — палат не хватало. Лицо бледное, глаза полузакрыты. Андрей сел рядом.
— Как дела? — тихо спросила Марина.
— Давление упало до 80 на 50. Врач говорит, от стресса может быть.
Марина подошла ближе. Свекровь открыла глаза.
— Мариночка? Ты пришла?
— Пришла. Как самочувствие?
— Лучше уже. Испугала, наверное, вас всех.
Марина помогла ей надеть куртку, поправила шарф на шее. Руки двигались сами собой, заботливо.
— Зачем одна в аптеку пошла?
— Лекарство от давления закончилось. Не хотела беспокоить — и так вам докучаю столько времени. Думала быстро сбегаю и вернусь.
Андрей опустил голову. Марина впервые за все эти дни не нашла слов.
— Я понимаю, как вам тяжело со мной, — продолжала свекровь тихо. — Вчера слышала, как ссорились. Из-за меня ведь, правда?
Марина кивнула, не поднимая глаз. Ей было стыдно.
Врач сказал, что нужно остаться на ночь под наблюдением. Утром они снова приехали забирать Галину Ивановну. Она сидела на кровати, уже одетая, с сумкой в руках.
— Как дела? Поехали домой? — спросил Андрей.
— Сынок, я не поеду с вами, — сказала она тихо.
— Как не поедешь? — удивился Андрей.
— Мне позвонили из приёмной. Сказали, можно ехать на реабилитацию — место освободилось.
— Мама, ты сейчас серьезно? Может, к нам сначала, отдохнёшь?
— Не хочу больше мешать вашей жизни. Отвезите меня прямо в центр.
— Мама, не надо так...
— Надо, сынок. Пора.
Дома свекровь собрала вещи в ту же клетчатую сумку, с которой приехала. Андрей несколько раз заходил, предлагал остаться ещё на денёк, но она качала головой.
Утром Марина проснулась от звуков на кухне. Свекровь заваривала чай, костыли стояли у стола.
— Доброе утро. Разбудила?
— Нет, мне на работу.
— Я уезжаю через час.
Марина кивнула, налила кофе.
— Мариночка, — свекровь помолчала. — Я хочу сказать спасибо. Знаю, что было нелегко.
— Всё нормально.
— Нет, не нормально. И я это понимаю. Но вы — хорошая семья. Береги Андрюшу.
Андрей вышел из спальни, уже одетый.
— Мам, машину подогнал. Поехали?
Свекровь взяла сумку, посмотрела на Марину.
— Увидимся.
Через два дня Андрей показал Марине сообщение в телефоне:
"Передай Марине спасибо, что терпела меня. Я знаю, ей было непросто."
Потом пришло голосовое сообщение. Марина прослушала его, стоя у окна.
"Марина, ты добрая, хоть и строгая. Береги Кирилла."
Голос был усталый, но тёплый. Марина слушала дважды.
Вечером Андрей чинил Кириллу велосипед у крыльца. Марина села рядом на ступеньки и молчала, потом тихо сказала:
— Я многое испортила. И хочу это изменить.
Андрей кивнул, продолжая работать руками.
— Хочу, чтобы мы принимали решения вместе. Чтобы твоя мама могла приезжать в гости.
— Она будет рада.
В доме было тихо, и Марина впервые за долгое время чувствовала, что можно начать заново.
Друзья, так же делюсь своим Telegram-каналом, скоро он будет только для тех кто присоединился — это мой новый уголок вдохновения, еще много нового и полезного. Без воды, как вы любите. Присоединяйтесь!