Звонок в дверь. Десять утра субботы.
Я знаю, кто это. Знаю ещё до того, как открываю. По особому настойчивому звуку. Три коротких — пауза — два длинных. Это код тети Веры. Она так звонила всю мою жизнь.
— Машенька! — голос из-за двери. — Открывай, это мы!
Мы. Множественное число.
Я стою перед зеркалом в прихожей. Растрепанные волосы. Старая футболка с дыркой на плече. Домашние штаны в горошек. Выгляжу как... как человек, который живет дома и никого не ждёт.
— Минуточку! — кричу я и бегу переодеваться.
Почему я бегу переодеваться? В своём доме? Для людей, которые приехали без предупреждения? Не знаю, но переодеваюсь…
Открываю дверь. Тетя Вера. Дядя Коля. Их сын Артем с женой Ленкой. И... о боже... двое детей. Маленьких.
— Сюрприз! — орёт тетя Вера и обнимает меня так, что я задыхаюсь от её духов "Шанель номер пять" из лихих девяностых.
— А мы решили к тебе на недельку! — добавляет дядя Коля, внося в мою квартиру чемодан размером с холодильник.
Неделька.
Я смотрю на них. Они смотрят на меня. Все улыбаются. Кроме меня.
— Как дела, Машка? — Артём щелкает меня по плечу. — Живёшь тут одна в трёшке... Места много. Нам только диван в зале. И детям где-то на полу.
На полу.
— Проходите... — слышу свой голос. Как будто не мой.
Они проходят. Расползаются по квартире как... как вода по сухой земле. Быстро. Везде сразу.
Дядя Коля сразу к холодильнику. Открывает. Изучает содержимое.
— Что-то пустовато у тебя тут, племяшка. Надо в магазин сходить. Список составим.
Тетя Вера уже в спальне:
— Машенька! А где у тебя постельное для гостей? И полотенца? Нам пять нужно.
Пять.
Артем включает телевизор. На полную громкость. Дети бегают по коридору и кричат. Ленка курит на балконе и стряхивает пепел в мой горшок с геранью.
Я стою посреди своей квартиры. И чувствую себя... гостьей.
— Слушайте... — говорю я.
Никто не слушает.
— Слушайте! — кричу громче.
Все замолкают. Поворачиваются ко мне. Четыре пары глаз. Плюс детские — но они не считаются.
— А с чего вы решили, что ко мне можно каждый год вваливаться и жить как в гостинице?
Тишина. Такая, что слышно, как летает муха по комнате.
Тетя Вера моргает. Быстро-быстро:
— Мы же родственники... — начинает она неуверенно.
— Родственники — повторяю я. — И что?
— Как что? — дядя Коля закрывает холодильник. — Семья же.
Интересно... А почему тогда эта семья никогда не интересуется, как я живу? Между визитами. Почему не звонит в дни рождения? Почему не знает, что я полгода назад поменяла работу?
— А если я скажу "нет"? — спрашиваю я.
Они переглядываются. Как заговорщики.
— Машка, ты что? — Артём морщится. — Мы же не чужие...
Не чужие. Но и не близкие. Где-то посередине. В серой зоне родственных отношений.
Я хожу по комнате. Из угла в угол. Думаю.
Вспоминаю прошлый год. Они приехали в мае. На две недели. Жили почти месяц. Съели все запасы. Сломали кофеварку. Испачкали диван. И уехали без "спасибо", оставив гору грязной посуды.
Вспоминаю позапрошлый год. Тогда ещё дедушка был жив. Он сказал им: "Дом Машки — не гостиница". Тетя Вера обиделась. Не разговаривала с ним до самой его кончины.
— Знаете что? — говорю я медленно. — Посидите пока. Подумайте. А я схожу в магазин.
Выхожу из дома. Иду по улице. Майский воздух. Солнце. Люди гуляют с собаками. Дети играют на площадке. Жизнь идёт своим чередом.
А у меня дома сидят родственники. И ждут.
Чего они ждут?
Что я приду и скажу: "Конечно, живите! Сколько хотите! Мой дом — ваш дом!"?
Или что я куплю продукты на всех и буду готовить завтраки-обеды-ужины? Или что я просто смирюсь? Как всегда.
Захожу в кафе. Заказываю кофе. Сижу у окна. Смотрю на свой дом. Там, на четвертом этаже, горит свет в моих окнах. Мои окна. Но не моя жизнь.
Телефон звонит. Тетя Вера.
— Машенька, ты где? Мы проголодались...
Сбрасываю звонок.
Думаю о дедушке. Он был правильный. Говорил прямо. Без обиняков. "Дом — это не гостиница". Простые слова. Понятные. Но почему я не могу так же? Почему мне стыдно сказать "нет" людям, которые используют меня?
Звонок снова. Теперь Артём.
— Машка, мы тут подумали... Может, ты обиделась? Мы ж не со зла...
Не со зла. Конечно. Они просто живут. Берут то, что дают. А я даю. Потому что боюсь показаться плохой.
Плохой родственницей. Плохим человеком. Но кто решает — плохой или хороший? Они?
Допиваю кофе. Встаю. Иду домой.
Поднимаюсь по лестнице медленно. Считаю ступеньки. Девяносто шесть до моей двери. Девяносто шесть шагов до разговора.
Открываю дверь. Они всё там же. Артём лежит на диване. Смотрит футбол. Дети рисуют на моих обоях. Ленка красит ногти прямо на журнальном столике.
Тетя Вера готовит что-то на кухне. Из моих продуктов.
— А, Машенька! — радостно кричит она. — Я суп варю! Твоя кастрюля маленькая, но ничего...
Смотрю на свою кухню. Она как после бомбежки. Везде очистки от овощей на полу. Жирные пятна на плите.
И тут что-то во мне... щелкает.
— Всё — говорю я тихо. — Всё. Хватит.
Они поворачиваются ко мне. В глазах недоумение. Как будто я сказала что-то на китайском.
— Что хватит? — тетя Вера помешивает суп. — Я ж для всех стараюсь...
— Хватит жить в моём доме как в гостинице — повторяю я громче. — Хватит считать, что я должна вас содержать.
Дядя Коля встает с дивана. Выключает звук телевизора:
— Ты что, племяшка? Того? — крутит пальцем у виска. — Мы же семья.
Семья. Это слово они произносят как заклинание. Как пропуск в мою жизнь.
— Семья — киваю я. — А где вы были, когда у меня была депрессия после развода? Где были, когда лежала в больнице с аппендицитом? Звонил кто-нибудь?
Молчание. Только суп булькает.
— Мы не знали... — начинает Ленка.
— Не знали — соглашаюсь я. — Потому что не интересовались. Вы вспоминаете об мне только тогда, когда вам что-то нужно.
Артём садится на край дивана. Трёт лоб:
— Машка, ну ты чего? Мы ж не специально... Просто так получилось. Жизнь такая. Собрались поехали...
Жизнь такая. Удобная отговорка:
— А моя жизнь какая? — спрашиваю я. — Я работаю шесть дней в неделю. Плачу ипотеку за эту квартиру. Коммуналку. Продукты. Всё сама. А потом вы приезжаете и...
— И что? — тетя Вера поворачивается от плиты. Лицо красное от пара. — Мы что, едим твоё золото? Обычные продукты!
Обычные продукты. Пять человек. Неделя. Для меня это половина зарплаты.
— Уезжайте — говорю я.
Снова тишина. Дети перестали рисовать. Смотрят на взрослых большими глазами.
— Как это — уезжайте? — дядя Коля морщится. — Мы только приехали. Билеты обратные на следующую неделю.
— Поменяйте билеты.
— На какие деньги? У нас бюджет расписан. Мы рассчитывали тут пожить...
Рассчитывали. Вот оно. Они рассчитывали на меня. Как на банкомат. Как на безотказную услугу.
Тетя Вера снимает фартук. Бросает на стол.
— Знаешь, Машка? Ты совсем черствая стала. Эгоистка.
Эгоистка. За то, что не хочу быть гостиницей.
— Может, и эгоистка — киваю я. — Но это мой дом.
— Дом! — фыркает тетя Вера. — А семья что? Дедушка в гробу перевернется от твоих слов!
Дедушка. Она помнит дедушку только сейчас. А когда он говорил им правду — обижалась.
— Дедушка как раз понял бы — говорю я тихо.
Артём встает. Начинает собирать вещи детей.
— Пошли отсюда. Видно, мы тут не нужны.
Не нужны. Нет, неправда. Они нужны. Но не так. Не как нахлебники. А как родственники, которые звонят просто узнать, как дела. Которые помнят дни рождения. Которые спрашивают разрешения, прежде чем приехать.
— Вы нужны — говорю я. — Но не так.
Но они уже не слушают. Собирают чемоданы. Дети плачут — не понимают, что происходит.
Ленка проходит мимо меня к выходу. Останавливается.
— Знаешь, Машка... Мы тебе всегда помогали. Помнишь, как ремонт делали?
Помню. Три года назад. Красили стены. Неделю жили у меня. Съели продуктов на месяц. И покрасили косо — потом пришлось переделывать.
— Помню — киваю я. — Такое не забудешь...
— И вот как ты нас...
Она не договаривает. Хлопает дверью.
Дядя Коля последний. Останавливается в дверях:
— Машенька... Ты подумай ещё. Может, передумаешь? Мы можем в гостинице пару дней переждать...
В гостинице. Вот и всё. Они готовы жить в гостинице. Но, если только пару дней.
— Не передумаю — говорю я.
Он качает головой. Уходит.
Дверь закрывается.
Я стою в прихожей. Одна. В своём доме.
Иду на кухню. Тетин суп всё ещё варится. Выключаю плиту. Открываю окно — проветрить.
Сажусь за стол. Смотрю на беспорядок.
Телефон звонит. Мама.
— Машенька, мне Вера звонила... Что случилось? Она плачет, говорит, ты их выгнала...
Выгнала. Конечно, они рассказали по-своему.
— Мам, они приехали без предупреждения. Хотели жить неделю. Я сказала "нет".
— Но они же родственники... И дети маленькие...
Родственники. Снова это слово.
— Мам, а если бы к тебе приехали чужие люди и сказали: "Мы будем тут жить неделю за твой счет" — что бы ты сделала?
— Но это не чужие...
— А в чём разница? Они так же не спрашивают разрешения. Так же тратят мои деньги. Так же не благодарят.
Мама молчит. Потом вздыхает:
— Машенька... Может, ты все-таки слишком... Они же не со зла...
Не со зла. Все не со зла. Просто берут. И считают это нормальным.
— Мам, я устала. Поговорим потом.
Кладу трубку.
Сижу на кухне. В доме тихо. Только кран капает.
Завтра они расскажут всем родственникам, какая я плохая. Как выгнала их с детьми. Как стала жадной и черствой.
И знаете что? Мне всё равно.
Первый раз в жизни — всё равно.
Встаю. Начинаю мыть посуду. Их посуду. В последний раз. Надеюсь больше не заявятся.
А за окном темнеет. И где-то в городе моя тетя рассказывает всем, какая у неё плохая племянница. А дядя ищет дешевую гостиницу. А Артём с Ленкой ругаются — из-за денег на билеты. И все они думают, что я неправа.
А я мою посуду в своём доме. И чувствую себя... свободной.
Может, завтра я пожалею. Может, через неделю захочу позвонить и извиниться. Может, на следующий год снова открою дверь и скажу: "Проходите..."
Но сегодня — нет.
Сегодня я впервые сказала "нет" семье.
И мир не рухнул.
Рекомендую:
Подписывайтесь, чтобы не пропустить следующие публикации.
Пишите комментарии 👇, ставьте лайки 👍