Последние лучи сентябрьского солнца золотили шпили университетских корпусов. Алексей, припарковавшись на обочине, откинулся на кожаном подголовнике и с улыбкой наблюдал за оживленной толпой студентов. Его вишневый внедорожник резко выделялся на фоне скромных городских машин, но он давно перестал обращать на это внимание. Успех, добытый годами труда, по его мнению, не нужно было стыдливо прятать.
Вот она. Из-за тяжелых дверей главного входа выпорхнула знакомая стройная фигурка. Маша, его племянница, энергично жестикулировала, что-то обсуждая с подругой. Увидев машину дяди, она ярко улыбнулась, помахала рукой и побежала к нему, на ходу накидывая рюкзак на плечо.
Дверца пассажира распахнулась, и в салон ворвалась струя свежего осеннего воздуха.
— Дядя Лёш, привет! Прости, что задержалась, последняя пара затянулась! — выпалила Маша, запрыгивая на сиденье. Щеки ее горели от быстрой ходьбы и возбуждения.
— Ничего страшного, — Алексей улыбнулся ее энергии. — Как успехи у нашего будущего светила науки?
— Ой, даже не спрашивай! Проект по квантовой физике просто сводит меня с ума. Но я, кажется, нашла подходящую литературу. Спасибо еще раз, что сходил со мной в центральную библиотеку в прошлую субботу. Без тебя я бы там заблудилась.
Алексей тронулся с места, плавно выезжая в поток. Он с теплотой посмотрел на племянницу. В ее глазах горел тот самый огонек, ради которого, он был уверен, и стоит жить.
— Да брось, мне самому было интересно. Я там лет сто не был. Главное, что тебе помогло.
— Еще как! — Маша с энтузиазмом стала рассказывать о своем проекте. Алексей слушал, лишь изредка задавая вопросы. Их диалог был легким, естественным. В такие моменты он особенно остро чувствовал, как гордится ею. Вспомнилось, как он помогал ей готовиться к выпускным экзаменам, как они вместе разбирали сложные задачи по математике, пока ее отец, его брат Сергей, вечерами пропадал с друзьями.
Маша, словно прочитав его мысли, тихо сказала:
— Знаешь, дядя Лёш, если бы не ты, я бы вряд ли потянула физмат и тем более не поступила бы на бюджет. Спасибо тебе за все.
Эти слова тронули его до глубины души. Вот она, настоящая благодарность, идущая от сердца. Не требование, не ожидание, а простое человеческое «спасибо».
— Да ну что ты, — смущенно буркнул он, делая вид, что сосредоточен на дороге. — Ты сама всего добилась. Я лишь немного подтолкнул.
Они подъехали к большому торговому центру.
— Задержимся на пять минут, — сказал Алексей, заходя на парковку. — Мне тут одну бумажку нужно забрать.
Маша кивнула. Однако вместо того, чтобы идти в офисный отдел, Алексей направился в магазин электроники. Он подошел к прилавку, где его уже ждал консультант с небольшой, но стильной коробкой.
— Держи, — Алексей протянул коробку племяннице. — Это тебе. Старый твой ноут уже на последнем издыхании, а с твоими проектами без надежной техники никуда.
Маша взяла коробку, прочла название модели, и глаза ее округлились.
— Дядя Лёш! Это же… Это же самая новая модель! Но это слишком дорого! Папа сказал, что сейчас нет денег на новый, и чтобы я старая хоть как-то работала.
— Ну, а я говорю — есть деньги, — мягко, но твердо произнес Алексей. — Твоя учеба важнее. Только давай договор: твоим родителям пока не говори. Скажешь, что тебе в университете выдали по программе поддержки талантливых студентов. Понимаешь?
Он смотрел на нее серьезно. Маша молча кивнула. В ее глазах читалась и радость, и легкая тень вины за этот маленький обман. Она понимала, почему дядя это делает. Понимала, что ее родители, узнав о подарке, устроили бы не благодарность, а скандал с претензиями, почему он купил «всего лишь» ноутбук, а не еще и новейший телефон к нему.
— Спасибо, — прошептала она, крепко сжимая коробку. — Я тебе обещаю, я его только для учебы.
— Верю, — улыбнулся Алексей. — А теперь поехали домой. А то твоя мама, наверное, уже волнуется.
Он завел двигатель, и они поехали к дому Сергея. Алексей смотрел на дорогу, а Маша прижимала к себе драгоценный подарок.
В салоне пахло кожей и легкими духами племянницы. Было тихо и спокойно. Он не знал, что этот тихий вечер — всего лишь затишье перед большой семейной бурей, которая начнется уже совсем скоро.
Прошла неделя. Алексей как раз разбирал бумаги в кабинете, когда зазвонил телефон. На экране светилось имя брата.
— Сергей, привет, — ответил Алексей, откладывая документы.
— Леш, привет! — голос Сергея звучал неестественно бодро. — Слушай, мы с Иринкой тут подумали, давно ты у нас не был. Заходи сегодня на ужин. Машурка соскучилась. Иринка пирог испекла.
Предложение прозвучало как приказ, замаскированный под радушие. Алексей нахмурился. Спонтанные приглашения от брата обычно что-то означали. Но отказаться без причины было невежливо.
— Хорошо, — согласился он. — Только попозже, часов в семь. Работу нужно доделать.
— Отлично! Ждем! — Сергей бросил трубку, даже не попрощавшись.
Вечером Алексей с Ольгой подъезжали к скромному дому брата. Ольга, сидящая на пассажирском сиденье, нервно теребила прядь волос.
— Леш, только давай без сцен, хорошо? — тихо попросила она. — Хоть я и чувствую, что этот ужин не просто так.
— Не я их затеваю, — спокойно ответил Алексей, паркуя машину рядом с потрепанной иномаркой брата. — Но и на шею садиться не дам. Ведем себя нормально.
Их встретила на пороге Ирина в праздничном фартуке. Улыбка у нее была широкая, но до глаз не доходила.
— Заходите, заходите, дорогие гости! А мы уж заждались!
В гостиной пахло жареным мясом и пирогами. Сергей, уже сидевший за столом, поднялся им навстречу, хлопнул Алексея по плечу.
— Ну наконец-то братец-бизнесмен выбрался к простым людям! Садись, рассказывай, как там у тебя в королевстве?
Маша помогла Ольге раздеться. Их взгляды встретились, и девушка едва заметно пожала плечами, словно говоря: «Я тоже не в курсе, что происходит».
Первые минуты прошли за общими разговорами. Хвалили пирог, рассказывали о работе, о новостях. Но Алексей заметил, как взгляд Сергея все чаще становится отсутствующим, а Ирина то и дело переводит разговор на финансовые темы.
— Вот, кстати, о делах, — Сергей налил себе еще водки, хотя Алексей и Ольга ограничивались соком. — На работе этой дурацкой опять сокращения грозят. Совсем жизни нет.
— Да уж, — подхватила Ирина, вздыхая. — Цены на все растут, а доходы — нет. Не жизнь, а сущее наказание.
Алексей молча кивал, отламывая кусок пирога. Он чувствовал, как Ольга под столом легонько коснулась его руки. Мол, терпи.
— А вот наша умница радует, — Ирина ласково посмотрела на дочь. — Учится хорошо, преподаватели хвалят. Скотч и бакалавриат скоро закончит.
— Молодец, Маш, — искренне улыбнулся Алексей.
— Да уж, молодец, не молодец, — снова вступил Сергей, и его голос приобрел нужную, чуть ноющую ноту. — А там ведь магистратура на носу. Перспективная очень. А обучение там... Цифры просто космические. Нам, с нашими-то зарплатами, даже думать о таком страшно.
В воздухе повисла тяжелая пауза. Все поняли, куда клонит разговор. Маша покраснела и уставилась в тарелку. Ей было неловко.
— Маша умница, справится, — четко и ясно сказал Алексей, делая вид, что не понимает намека. — С ее-то головой. Может, и грант какой получит.
Лицо Сергея дрогнуло. Он явно ждал другой реакции. Ирина поспешила на помощь.
— Ну, гранты эти... они такие ненадежные. А платить надо уже скоро. Прямо голова кругом идет. Хорошо хоть, что в семье есть на кого опереться.
Она устремила на Алексея взгляд, полный ожидания. Теперь просьба звучала почти в открытую.
Алексей отпил сока, медленно поставил стакан. Он чувствовал, как по спине бегут мурашки от раздражения. Эти вечные намеки, это давление...
— Каждый несет свой крест, — произнес он нейтрально. — Вы родители, вам и решать, как дать дочери образование. Я со своей стороны всегда готов помочь советом. Маш, передай, пожалуйста, хлеб.
Он нарочно перевел разговор на бытовую мелочь. Маша с облегчением протянула ему хлебницу.
Сергей мрачно хмыкнул и отпил из своего стакана. Ужин продолжался, но приятная атмосфера испарилась безвозвратно. Было ясно, что разговор не окончен. Он только начинался.
Тишину кабинета, нарушаемую лишь мерным тиканьем настенных часов, разрезал настойчивый телефонный звонок секретаря.
— Алексей Петрович, к вам ваш брат. Без предварительной договоренности. Проходит?
Алексей вздохнул. Он предполагал, что разговор после того злополучного ужина не закончен, но не думал, что Сергей решится на столь грубый и открытый натиск. Сомнения не было — брат пришел выяснять отношения.
— Хорошо, Марина, пропустите его.
Дверь распахнулась, и в кабинет вошел Сергей. Он не снял куртку, его лицо было красно от сдержанного гнева. Он прошелся по просторному кабинету оценивающим взглядом, будто подсчитывая в уме стоимость ремонта и мебели.
— Ну, здрасьте, важная птица, — прохрипел он, останавливаясь перед массивным дубовым столом. — Теперь к тебе только по записи, да?
— Здравствуй, Сергей, — спокойно ответил Алексей, откладывая ручку. — В рабочее время ко мне все приходят по записи. Это правило для всех. Присаживайся.
— Я и так постою! — отрезал брат. — У меня разговор короткий. Насчет вчерашнего.
— Что именно насчет вчерашнего? — Алексей сделал вид, что не понимает.
— Не валяй дурака! — Сергей ударил ладонью по столешнице. — Мы тебе на ужине все как на духу рассказали! Про проблемы, про деньги, про Машкину учебу! Мы ждали от тебя поддержки, понимания! А ты что? Пирог жевал и умные фразы строил!
Алексей медленно поднялся из-за стола. Он понимал, что сидячая позиция дает Сергею мнимое преимущество.
— Я тебе выразил поддержку. Сказал, что Маша умница и справится. Я всегда ей помогаю и буду помогать. Но платить за ее магистратуру — это не моя обязанность. Это обязанность ее родителей. То есть твоя и Ирины.
— Обязанность? — Сергей язвительно рассмеялся. — А у меня денег нет на эту «обязанность»! В отличие от тебя! Ты в своих хоромах сидишь, на дорогих тачках разъезжаешь, а у твоего родного брата дети учиться не могут! Какая еще обязанность? Ты обязан помочь семье! По-человечески обязан!
Глаза Сергея горели неприкрытой завистью и злобой. Алексей впервые видел его таким и понимал, что это не просто вспышка гнева, а давно копившаяся обида.
— Я помогал тебе не раз, Сергей, — тихо, но очень четко сказал Алексей. — Помнишь, когда у тебя с бизнесом не заладилось? Я вложил деньги, которые потом так и не увидел. Когда тебе на машину нужно было? Я дал, не требуя возврата. Я купил Маше ноутбук для учебы, потому что старый уже не тянул. Я помогаю постоянно. Но я не дойная корова, которую можно доить по первому требованию.
— Ноутбук! — с презрением фыркнул Сергей. — Мелочь! А сейчас речь о будущем моей дочери! Ты что, жалеешь? Жалеешь денег на образование родной племянницы?
Этот манипулятивный ход стал последней каплей. Терпение Алексея лопнуло. Он выпрямился во весь рост и посмотрел на брата ледяным взглядом.
— Я не жалею денег на Машу. Я жалею их на тебя. Потому что ты привык, что все тебе должны. И я устал от этого. Хватит.
— Так значит, отказываешься? — Сергей сделал шаг вперед, сжимая кулаки. — Прямо вот так, в глаза?
Алексей глубоко вдохнул. В горле стоял ком. Он произнес слова, которые давно вертелись у него на языке, но которые он не решался сказать вслух.
— Пусть твои родители сами плачут за обучение твоей дочери. Я за нее платить не собираюсь!
В кабинете повисла гробовая тишина. Казалось, даже часы перестали тикать. Сергей стоял, пораженный, как будто его ударили по лицу. Его уверенность испарилась, сменившись на мгновение растерянностью, а затем — бешенством.
— Ах так? — прошипел он. — Ну ладно... Ну хорошо же... Запомнишь ты меня, братец! Не будет у тебя больше ни брата, ни племянницы! Никого!
Он резко развернулся, подбежал к двери и с такой силой рванул ее на себя, что та с грохотом ударилась о стену. Еще секунда — и в коридоре раздались его быстрые, удаляющиеся шаги.
Алексей медленно опустился в кресло. Руки его слегка дрожали. Он только что сжег все мосты. Но вместе с горечью он почувствовал и странное облегчение. Правда, горькая и тяжелая, была наконец сказана.
Тишина в доме Алексея и Ольги после того скандального разговора с братом продержалась ровно сутки.
Она была тяжелой, налитой ожиданием бури. И буря не заставила себя ждать.
Первой зазвонила мама. Алексей, просматривая вечером новости, увидел на экране телефона родное лицо и с облегчением улыбнулся. Он думал, что просто проведает. Но голос у матери был встревоженный, дрожащий.
— Лёшенька, сынок, это правда? — сразу же, без предисловий, спросила она.
— Что правда, мам? — Алексей насторожился, предчувствуя недоброе.
— Сергей звонил... Он такой расстроенный, просто в слезах! Говорит, что ты... что ты отказался помогать Машеньке с учебой. Что сказал, пусть мы, старики, платим, если хотим. Неужели это правда? Ты мог так сказать?
Алексея будто обдали кипятком. Он представил, как его брат, сгущая краски, разыгрывает перед пожилыми родителями спектакль, выставляя его бессердечным монстром.
— Мама, — он постарался говорить максимально спокойно. — Все было не совсем так. Я не отказался помогать Маше. Я отказался платить за ее магистратуру вместо Сергея. Это его прямая обязанность как отца. А я лишь сказал, что не собираюсь брать на себя его родительские функции.
— Но как же так? — в голосе матери послышались слезы. — Она же девочка умная, будущее у нее может быть светлое! А у Сергея с деньгами туго, ты же знаешь. Неужели нельзя как-то по-семейному, без ссор?
— Мам, а разве по-семейному — это выставлять мне счет и требовать его оплатить? Я и так Маше помогал и помогаю.
Но он понял, что его слова не доходят. Образ «несчастного» Сергея, переживающего за дочь, уже засел в материнском сердце.
Едва он положил трубку, зазвонил телефон again. На этот раз — дядя Коля, брат отца. Голос у него был густой, недовольный.
— Алексей, здравствуй. Слушай, что это у вас с братом происходит? Мне Сергей на днях жаловался. Дело, конечно, ваше семейное, но все-таки... Кровь ведь не водица. Надо помогать родне, а не кичиться своим достатком.
Алексей попытался объяснить и дяде, но тот отрезал:
— Мне твои подробности не нужны. Мужиком будь, помирись с братом.
Трубка бросилась с той стороны.
Вечер превратился в кошмар. Звонили еще две тети, потом старый друг семьи, которого Алексей не видел лет пять. Всем Сергей и Ирина успели рассказать свою версию событий, где они — бедные, несчастные родители, а Алексей — жадный богач, предавший кровные узы.
Ольга молча сидела на кухне, заваривая успокаивающий чай. Она смотрела на мужа усталыми глазами.
— Я же просила, Леш... без сцен. А теперь вся родня ополчилась.
— Это не я устроил сцену! — взорвался наконец Алексей, сжимая телефон, который снова собирался зазвонить. — Это они начали эту грязную игру! Врут, перевирают, манипулируют!
Он отключил звук у телефона и швырнул его на диван. В тишине вдруг раздался резкий звук сообщения в общем семейном чате в мессенджере, который они вели с родней. Писала Ирина.
«Дорогие родственники! Обращаюсь к вам в трудную минуту. Мы с Сергеем в полном отчаянии. Наш собственный брат, наш кровный человек, отказал в помощи своей племяннице в получении образования. Он сказал, что его не касается будущее Маши. Мы не знаем, что делать. Очень больно и тяжело на душе. Молимся, чтобы в вашей семье такого никогда не случилось».
Алексей прочитал сообщение и почувствовал, как земля уходит из-под ног. Это был уже не просто наговор в частных разговорах, это был публичный вызов, рассчитанный на самое больное.
Через минуту в чате появились первые ответы.
«Ириш, держись! Мы с тобой! Не ожидали мы от Алексея такого...»
«Да уж, деньги меняют людей. Жаль, очень жаль».
Алексей не выдержал. Его пальцы сами побежали по клавиатуре. Он написал не длинное оправдание, а короткое и жесткое сообщение, глядя на которое Ольга ахнула:
«Сергей, Ирина. Хватит лгать. Я не отказывал Маше в помощи. Я отказался оплачивать твою безответственность. Ты как отец сам должен нести ответственность за образование своей дочери. А устраивать публичные сцены и натравливать родню — низко. На этом все. В этом чате мне больше нечего делать».
Он вышел из чата, затем отключил уведомления и на основном телефоне. В доме воцарилась оглушительная тишина.
Битва за правду была проиграна, потому что противник сражался грязью. И Алексей впервые за долгое время почувствовал себя не успешным бизнесменом, а маленьким мальчиком, на которого ополчился весь мир.
Прошло три дня после взрыва в семейном чате. В доме Алексея и Ольги царило гнетущее молчание. Телефоны больше не разрывались от звонков возмущенных родственников, но эта тишина была хуже крика. Она была наполнена обидой и непониманием.
Алексей пытался погрузиться в работу, но мысли постоянно возвращались к предательству брата. Он сидел за домашним компьютером, безуспешно пытаясь сосредоточиться на отчетах, когда Ольга, выглянув в окно, тихо окликнула его:
— Леш... Иди сюда.
В ее голосе была тревога. Алексей подошел к окну. Подъезд стояла знакомая фигурка в тонком пуховике. Это была Маша. Она не решалась подойти к двери, просто ходила взад-вперед по промерзшему асфальту, засунув руки в карманы и опустив голову.
— Боже мой, она одна... И какая-то вся поникшая, — прошептала Ольга. — Впусти ее, скорее.
Алексей быстро вышел в подъезд. Услышав скрип двери, Маша вздрогнула и остановилась. Когда она подняла на него глаза, Алексей увидел, что они красные от слез и невыспавшиеся.
— Дядя Лёш... — ее голос сорвался на шепот. — Можно я к тебе?
— Конечно, можно, родная, — он мягко обнял ее за плечи и ввел в дом. — Заходи, греться. Ты вся замерзла.
В прихожей Ольга помогла ей снять куртку, ее лицо было полное жалости. Маша стояла, потупив взгляд, мелко дрожа, но не от холода.
— Садись, я чаю горячего налью, — сказала Ольга и поспешила на кухню.
Алексей подвел племянницу к дивану. Они сели рядом. Несколько минут длилась неловкая тишина, прерываемая лишь всхлипываниями Маши.
— Прости, что без предупреждения... — наконец выдохнула она. — Я не знала, куда идти...
— Ты всегда можешь прийти к нам, ты это знаешь, — твердо сказал Алексей. — Что случилось?
Маша снова расплакалась, но на этот раз тихо и безнадежно.
— Они... они дома... Я больше не могу их слушать! Папа постоянно кричит, что ты жадный и предатель. А мама... мама говорит, что это я во всем виновата.
Алексей сжал кулаки, но сделал над собой усилие, чтобы сохранять спокойствие.
— При чем тут ты? Ты-то здесь каким боком?
— Мама говорит, что я плохо тебя попросила, не так объяснила, как надо, — всхлипнула Маша. — Говорит: «Надо было умолить его, упасть в ноги, а ты скромничала». Они заставляют меня звонить тебе и просить прощения за их слова! Говорят, что я должна уговорить тебя дать денег, иначе они со мной разговаривать не будут! Я для них просто... инструмент какой-то!
Она разрыдалась в полную силу. Алексей молча обнял ее, давая выплакаться. Внутри у него все кипело от ярости. Он предполагал, что Сергей и Ирина пойдут на многое, но использовать собственную дочь в качестве разменной монеты, давить на нее и внушать ей чувство вины — это было за гранью.
Ольга принесла чай и села с другой стороны от Маши, гладя ее по спине.
— Успокойся, детка, успокойся. Это ужасно, что они так с тобой поступают. Ты ни в чем не виновата. Слышишь? Ни в чем.
— Я знаю... — прошептала Маша, отпивая глоток горячего чая. — Я все понимаю. Я понимаю, почему ты не хочешь им давать деньги, дядя Лёш. Они же их просто прокутият... или на очередную ненужную вещь потратят. А мне потом опять в старом пальто ходить. Мне так стыдно за них... И так страшно.
Она посмотрела на Алексея умоляющими глазами.
— Я не за деньгами. Честно. Я просто... я не хочу терять тебя. Ты для меня как второй папа. Настоящий.
Эти слова растрогали Алексея сильнее, чем все предыдущие слезы.
— Слушай меня внимательно, Маша, — он взял ее за руки и посмотрел прямо в глаза. — Ты меня не потеряешь. Никогда. Мои отношения с твоими родителями — это мои и их проблемы. Они не имеют к тебе никакого отношения. Ты для меня всегда останешься любимой племянницей. И я всегда буду готов помочь тебе. Но именно тебе, а не им.
Он встал, подошел к тумбочке, вынул конверт и протянул его Маше.
— Держи. Это тебе на мелкие расходы. На книги, на проезд, на что захочешь. Чтобы ты не чувствовала себя зависимой от их настроения.
Только ни слова им об этом. Поняла?
Маша смотрела то на конверт, то на лицо дяди. В ее глазах боролись стыд и благодарность.
— Я не могу... Ты уже так много сделал...
— Можешь, — мягко, но настойчиво вложил он конверт ей в руку. — Это не откуп. Это просто моя поддержка. Для тебя.
Маша кивнула, сунула конверт в карман джинсов и снова обняла Алексея, прижавшись к его плечу.
— Спасибо... Спасибо, дядя Лёш.
В ее голосе появилась капля надежды. Алексей понимал, что война еще не закончена. Но в этой войне появился самый главный человек, которого он был обязан защитить. И он знал, что сделает для этого все.
Прошла неделя с того вечера, когда Маша тайком пришла к ним домой. Алексей и Ольга жили в состоянии хрупкого, напряженного затишья. Они знали, что это ненадолго.
Звонок в дверь прозвучал в воскресенье после обеда. Такой особенный, знакомый с детства звонок — два коротких, один длинный. Так всегда звонили родители.
Ольга, выглянув в глазок, обернулась к Алексею с тревогой на лице.
— Твои.
Алексей глубоко вздохнул. Он этого ожидал. Он открыл дверь.
На пороге стояли его мать и отец. Лицо отца, обычно спокойное и мудрое, было суровым. Мать выглядела уставшей, под глазами лежали темные тени, будто она давно не спала.
— Здравствуйте, проходите, — тихо сказал Алексей, отступая в сторону.
— Здравствуй, сынок, — голос матери дрогнул.
Они прошли в гостиную, молча расселись на диване. Ольга тут же исчезла на кухне, чтобы приготовить чай, дав понять, что не будет вмешиваться в разговор.
Первым заговорил отец. Его слова были тяжелыми, как камни.
— Ну, Алексей, докричались. До ругани, до скандала на всю семью. Довольны?
— Пап, я не докричался, — поправил его Алексей, оставаясь стоять. — Мне предъявили счет, а я отказался его оплачивать. Я имею на это право.
— Право, право... — махнул рукой отец. — Все вы стали умные, про свои права. А про совесть забыли? Про родную кровь?
Мать положила свою руку на его руку, умоляя сдержаться, и повернулась к сыну. В ее глазах стояли слезы.
— Лёшенька, мы все понимаем. Сергей ведет себя... некрасиво. Он горячий, несдержанный. Ирина ему поддакивает. Но они же в безвыходной ситуации! Денег действительно нет. А Машенька-то при чем? Она страдает больше всех.
— Я знаю, что она страдает, — тихо отозвался Алексей. — И я делаю для нее все, что могу. Но я не могу поощрять безответственность ее отца. Он должен сам нести ответственность за свою семью.
— А кто спорит? — взмолилась мать. — Кто говорит, что нет? Но сейчас-то что делать? Девочке учебу прерывать? Будущее ломать? Мы старики, у нас какие сбережения? Копейки. Мы готовы отдать последнее, но этого не хватит!
Она замолчала, подавив рыдание. Отец мрачно смотрел в пол. Алексей чувствовал, как его решимость начинает давать трещину. Это был самый тяжелый удар — видеть боль самых близких людей.
— Сын, послушай, — снова начал отец, но уже без прежней суровости, а с усталой покорностью. — Мы не требуем. Мы тебя просим. Для нашего спокойствия. Мы не сможем спать, зная, что из-за денег ругаются наши дети и страдает внучка. Помоги. Просто помоги, чтобы не было этого скандала. Замни эту историю. Мы знаем, что ты можешь.
В этот момент из кухни вышла Ольга с подносом. Она слышала все. Ее взгляд встретился с взглядом Алексея. В ее глазах он прочитал смятение. Она тоже боялась разрыва с родней, боялась этой вечной вражды.
— Леш, — тихо сказала она, расставляя чашки. — Может, правда... Может, стоит помочь, только чтобы все утихло? Ради родителей.
Алексей закрыл глаза. Давление нарастало со всех сторон. Легче было бы согласиться. Заплатить, купить себе и всем покой. Но он понимал, что это будет пиррова победа. Сергей не усвоит урок, а лишь поймет, что его методы работают. И счет будет предъявлен снова и снова, все больше и больше.
Он подошел к окну, глядя на серое зимнее небо. За его спиной сидели его родители, ждущие ответа. Рядом стояла жена, умоляющая о мире. А в памяти стояла фигура плачущей племянницы, которую он обещал защитить.
Он стоял на краю. И от его следующего слова зависело слишком многое.
Молчание затянулось.
Алексей стоял у окна, чувствуя на себе взгляды отца, матери и Ольги. Давление было невыносимым, но именно оно и помогло ему принять окончательное, выстраданное решение. Ощущение, что его хотят купить, как покупают молчание, заставило внутри него подняться стальную волю.
Он медленно обернулся. Его лицо было спокойным, но в глазах горела та самая твердость, которая помогла ему построить бизнес с нуля.
— Хорошо, — тихо сказал он. — Я принимаю ваши условия. Но на своих.
Отец с облегчением выдохнул, мать подняла на него заплаканные глаза, полные надежды. Ольга смотдела с недоумением.
— Я готов помочь Маше. Но не Сергею. И сделаю я это так, как считаю нужным. Папа, мама, я прошу вас передать Сергею и Ирине мое предложение. Пусть придут сюда завтра в семь вечера. Все окончательно решим.
Ровно в семь следующего дня дверь открылась, впуская Сергея и Ирину. Они вошли с видом победителей. Сергей старался сохранять надменное выражение лица, но в его глазах читалось торжество. Ирина совала Ольге в руки большой торт, слащаво улыбаясь.
— Проходите, садитесь, — Алексей указал на диван. Он сам остался стоять посреди гостиной, как на суде. Родители сидели в креслах, волнуясь.
— Ну что, братец, одумался? — первым начал Сергей, удобно развалившись. — Правильно сделал, что созвал. По-семейному и нужно решать вопросы.
— Да, одумался, — холодно подтвердил Алексей. — Я решил, как буду помогать Маше с магистратурой.
Ирина снова сияюще улыбнулась.
— Мы так и знали, что ты не оставишь в беде! Сколько сразу нужно перевести? Мы уже документы в академии подали!
— Переводить ничего не буду, — четко произнес Алексей.
Улыбка мгновенно сошла с ее лица. Сергей выпрямился.
— Как это не будешь? Ты что, опять за свое?
— Я сказал, что не буду переводить деньги вам, — повторил Алексей. — Потому что вы их потратите не на учебу Маши. Как потратили те деньги, что я дал вам пять лет назад на открытие дела? Как потратили на новую машину, когда у Маши было старенькое зимнее пальто?
— Это что за тон? — вскочил Сергей. — Ты нас сейчас отчитывать будешь?
— Нет. Я предлагаю решение. Единственно возможное, — Алексей взял со стола заранее приготовленный лист бумаги. — Я готов полностью оплатить обучение Маши в магистратуре. Но не вам. Университету. Напрямую.
В комнате повисла тишина.
— И... и что? — растерянно спросила Ирина.
— А то, что это будет не подарок. Это будет беспроцентный заем. Но не вам, — Алексей посмотрел прямо на брата. — А ей. Маше.
Сергей фыркнул.
— Какая чушь! С какой стати ей брать заем? Ты же дядя!
— Именно с этой стати, — голос Алексея зазвучал металлом. — Чтобы она училась не на халяву, а с чувством ответственности. Чтобы знала цену знаниям и деньгам. Я оформлю с ней официальный договор займа. После окончания магистратуры и устройства на работу она будет возвращать мне сумму частями, сколько сможет. Я не тороплюсь. Я не требую процентов. Это справедливо.
— Это унизительно! — закричала Ирина. — Ты что, своей племяннице будешь расписки брать? Ты совсем совесть потерял?
— Нет, Ирина. Я потерял веру в вас, — Алексей положил лист на стол. — И это способ ее вернуть. И помочь Маше вырасти самостоятельным человеком, а не дочерью иждивенцев, которые живут за счет других.
— Да как ты смеешь! — Сергей в ярости подскочил к нему, сжимая кулаки. Отец встал, чтобы встать между сыновьями.
— Я все сказал, — Алексей не отступил ни на шаг. — Условия неизменны. Или Маша получает образование на таких условиях, или вы решаете вопрос сами. Третьего не дано.
— Понятно! — прошипел Сергей, с ненавистью глядя на брата. — Понятно все! Ты не брат мне больше! Ты расчетливый, жадный делец! Идет! — он резко дернул за руку Ирину, которая смотрела на Алексея с немым ужасом.
— Мама, папа, вы все видели? — бросил Сергей родителям. — Запомните этого человека.
Они выбежали из квартиры, хлопнув дверью так, что задрожали стены.
Алексей медленно опустился на стул. Он чувствовал себя выжатым. Родители сидели в шоке, не в силах вымолвить ни слова.
Было тихо. Слишком тихо. Мосты были сожжены дотла.
Прошло два месяца.
Зима уже ослабла свою хватку, за окном с крыш звонко капала капель, предвещая скорую весну. В доме Алексея и Ольги царил покой. Тот самый, который они так ценили, но который был куплен дорогой ценой.
Связь с Сергеем и Ириной полностью прервалась. Родители первое время ходили подавленные, пытались взывать к разуму Алексея, уговаривали «простить и забыть». Но Алексей стоял на своем твердо и спокойно. Он не оправдывался, не злился, а просто объяснял свою позицию снова и снова. Постепенно родители, видя, что их старший сын не сломлен, а, наоборот, обрел внутреннюю силу, отступили. Скандалы и истерики Сергея утомили и их.
Однажды вечером Алексей и Ольга пили чай на кухне. За окном темнело, в комнате было уютно и тепло.
— Мама звонила сегодня, — тихо сказала Ольга, помешивая ложечкой в кружке. — Говорит, Сергей устроился на вторую работу. Грузчиком.
Алексей молча кивнул. Он не чувствовал торжества. Он чувствовал легкую грусть. Грусть от того, что его брат предпочел тяжелый, унизительный труд простому и честному решению.
— А Ирина, — продолжила Ольга, — устроилась кассиром в супермаркет. Выходит в ночные смены.
— Может, теперь они поймут, сколько на самом деле стоят деньги, — заметил Алексей.
— Может быть, — Ольга вздохнула. — Жаль, что так вышло. До сих пор не верится, что из-за денег можно вот так... разругатьться навсегда.
Алексей посмотрел на нее. В ее глазах он видел ту же усталую печаль, что и у него в душе.
— Мы не разругались из-за денег, Оля. Мы разругались из-за неуважения. Из-за того, что мои границы и мой труд для них ничего не значили. Деньги были лишь поводом.
Ольга протянула руку через стол и накрыла его ладонь своей.
— Я знаю. И я горжусь тобой. Просто... жаль. Жаль, что нельзя было как-то иначе.
В этот момент на телефоне Алексея тихо вспыхнуло экранчик. Это было сообщение. Он взглянул и невольно улыбнулся. Показал жене.
Сообщение было от Маши.
«Дядя Лёш, привет! Сдала сессию на одни пятерки! Спасибо тебе за веру в меня. Родителям ничего не говорила о твоем предложении, но сама о нем постоянно думаю. Это честно. Как только получу диплом бакалавра, первым делом приду к тебе обсуждать тот самый договор. Обещаю. Целую».
Алексей перечитал сообщение еще раз. Эти простые, искренние слова смыли с души последние капли сомнения и горечи. Он все сделал правильно. Он не потерял племянницу. Он помог ей сохранить чувство собственного достоинства.
— Видишь? — он положил телефон. — Не все потеряно. Главный человек остался с нами.
Ольга улыбнулась сквозь навернувшиеся слезы.
— Да. Главный.
Они допили чай в тишине. Было слышно, как за окном шумит город, как где-то проехала машина, как за стеной смеется ребенок. Обычная жизнь.
Алексей посмотрел в окно на просыпающиеся огни. Да, ему было жаль брата. Жаль разрушенных отношений. Но он обрел нечто более важное — спокойствие в своем доме и уверенность в том, что он поступил как мужчина, как принципиальный человек, а не как удобный кошелек.
Иногда, чтобы сохранить семью, нужно суметь отстоять от нее свои границы. И настоящая семья — это те, кто уважает твой выбор и твою личность. Все остальное — просто родственные связи, лишенные настоящего смысла.
Он обнял Ольгу за плечи, и они сидели так молча, слушая, как в их спокойном доме тикают часы, возвещая начало новой, более честной и ясной жизни.