В последнее время часто обсуждается тема детской жестокости. Даже слово новое ввели: буллинг, хотя раньше использовали более подходящие русские слова: травля, издевательство, унижение и т.п.
Обычно, говоря об отражении этого явления в литературе, приводят в пример повесть «Чучело» Владимира Железникова, хотя есть и другие произведения русских и зарубежных авторов на эту тему.
А.И. Куприн в повести «На переломе» («Кадеты») рассказал о жизни военной гимназии, в которой царили изощрённые способы издевательства старших над младшими, показал сложную систему взаимоотношений кадетов друг с другом. Название повести символизирует драматический, а иногда и трагический процесс ломки незрелой, несформировавшейся души подростка в условиях жестокости и несправедливости.
Мишу Буланина, мальчика исключительно домашнего, в первый день пребывания в кадетской гимназии подвергли «проверке» старшие ученики. Они «накормили» его «маслянкой», то есть больно ударили по голове, а потом оторвали (правда, с его разрешения) пуговицу от курточки, пришитую мамой крепко-накрепко навощённой ниткой. Какую же бурю чувств вызвало у мальчика это первое столкновение с гимназической действительностью! И не только о себе думал Миша.
«Тонкая, глубокая нежность и какая-то болезненная жалость к матери переполнили сердце Буланина. Ему припомнились все те случаи, когда он бывал с ней недостаточно нежен, непочтителен, порою даже груб. И ему представлялось, что если бы теперь, каким-нибудь волшебством, увиделся он с матерью, то он сумел бы собрать в своей душе такой запас любви, благодарности и ласки, что его хватило бы на многие и многие годы одиночества. Он вспомнил также сегодняшнюю историю с пуговицей и покраснел… Бедная мама! Как старательно пришивала она эти пуговицы… Буланин почувствовал, что он совершил сегодня утром против неё нехороший, низкий и трусливый поступок, когда предлагал старичкам оторвать пуговицу».
Не один Буланин являлся объектом преследования. Издевательства терпели все малыши. Старшие забирали у них домашние гостинцы, требовали выполнения разных обязанностей, награждали тумаками без всякого повода и т.п.
Были в этом беззаконном существовании свои «правила чести»: самыми страшными проступками считались воровство и фискальство. Кара за фискальство была лютой: «накроют голову одеялом или подушкой, чтоб не кричал, и отдуют по чем попало». Так случилось с кадетом Сысоевым, который после наказания месяц пролежал в лазарете, а потом родители забрали его из гимназии насовсем. Вот такие «правила чести»…
Положение Буланина с первых дней усугубилось тем, что он согласился купить фонарь у первого силача гимназии Грузова, который «великодушно» отдал фонарь до оплаты, но требовал, чтобы Миша принёс деньги в воскресенье, после домашнего отдыха. Мальчик не сумел попросить у мамы денег и попал в кабалу Грузова.
«Наступило для Буланина жуткое, тяжёлое время. Грузов отбирал у него все утренние булки, все вкусные завтраки и непременно третье блюдо за обедом, а иногда и третье, и второе. Сапоги он должен был чистить Грузову до совершеннейшего глянца».
Буланов жил в тревожном ожидании новых издевательств, которые могло подсказать Грузову его извращённое воображение. Миша похудел, нахватал двоек и перешёл в разряд «отчаянных». Однажды, дурачась, не сознавая своих действий, измождённый душевной тоской, он схватил одного учителя на волосы. За этот проступок педагогический комитет приговорил Буланова к наказанию розгами.
«Он в маленьком масштабе испытал всё, что чувствует преступник, приговорённый к смертной казни.
Было ужасное чувство, самое ужасное в этом истязании ребёнка, - это сознание неотвратимости, непреклонности чужой воли. Оно было в тысячу раз страшнее, чем физическая боль…
Прошло очень много лет, пока в душе Буланина не зажила эта кровавая, долго сочившаяся рана. Да, полно, зажила ли?»
Критики упрекали Куприна в «беспросветности» изображения действительности, считали, что нужно было показать светлые стороны жизни в военной гимназии. Как ни странно, они имеются в повести. У кадетов были некоторые любимые учителя и воспитатели. Один из них – учитель словесности.
«…он замечательно художественно читал вслух Гоголя, Тургенева, Лермонтова и Пушкина. Самые отчаянные лентяи, заведомые лоботрясы, слушали его чтение как зачарованные, боясь пошевельнуться, боясь пропустить хоть одно слово. Ему одному обязан был впоследствии Буланин любовью к русской литературе».
Светлых моментов в произведении немного. А. И. Куприн сразу назвал повесть автобиографической и сказал, что Буланин – он сам. Писатель десятилетним мальчиком поступил во Вторую Московскую военную гимназию, где и получил опыт столкновения с жизнью в уродливой и жестокой форме.
И тем значительнее для нас представляется образ А.И. Куприна – человека, который сохранил собственное человеческое достоинство и умел защищать его у других.