В шестнадцать лет Ирина Лисовская уехала в Москву, и с той поры о ней в городке никто ничего не знал. Вернулась через десять лет с деньгами и годовалой дочкой Анжелой. Вышла замуж за Казбека, владельца похоронного агентства «Ангел». Через год Казбека убили, и Ирина стала единоличной хозяйкой «Ангела». Построила кафе «Магнолия», где отмечались поминки и свадьбы. Сюда часто приходили семьями — выпечка и травяные настойки здесь считались лучшими в городке. Семь лет назад построила мотель с круглосуточным буфетом. Еще торговала дешевой мебелью — фанера, картон, крашеная дерюга. После смерти родителей продала их избушку и наняла Олега Краснова, пятидесятилетнего рукастого мужчину, вернувшегося с войны, чтобы он занялся строительством кирпичного двухэтажного дома для хозяйки и ее дочери. Олег был малоразговорчивым, но дело свое знал и вскоре стал правой рукой хозяйки.
Анжела сразу по окончании школы вышла замуж за Мишу Любимова, который оказался пьяницей и драчуном. Однажды он так ударил жену, что она умерла в больнице. На допросе в полиции он утверждал, что Анжела упала с лестницы и ударилась головой. Дружкам же по пьяни рассказывал, что ударил жену кочергой, а кочергу бросил в реку — поди сыщи. Но пьяные россказни к делу не пришьешь.
После похорон дочери Ирина Лисовская выбрила подмышки и лобок, приняла душ, надела итальянское белье, красивое платье, туфли на сумасшедших каблуках, которые стояли в шкафу с той пора, как вернулась из Москвы, и пригласила в недостроенный дом Олега Краснова. На втором этаже они сели за стол, уставленный напитками и дорогой закуской.
Долго молчали.
— Как окна? - спросил Олег.
— Хорошие окна.
— Самшит же. Лучше даже, чем граб и дуб. И цвет...
— Дорого же, Олег.
— Зато навсегда.
— Ты это уже говорил.
Ирина вздохнула, разлила коньяк по рюмкам.
— Я никогда никого не просила о помощи, - сказала она, подняв рюмку. - А теперь прошу.
— Проси.
— Почему ты пошел на войну?
— От стыда, - сказал он, проглотив коньяк. - Сын там погиб — ему двадцать два было. В Соледаре. Вот и пошел.
— Чувствовал себя виноватым?
— Просто стыдно стало. Он погиб, а я живой — стыдно.
— А жена?
— Мы уж лет двадцать, как в разводе.
— Ты же, наверное, понимаешь, о чем я хочу попросить?
— Догадываюсь.
— И что?
Он кивнул.
— Почему не спрашиваешь, что тебе за это будет?
— Могу и спросить.
— Ну так спроси.
— И что?
Она вышла на середину пустой комнаты и сняла платье.
— И все остальное тоже будет твое.
Он кивнул.
— Толстая, да?
— Полная, как жизнь.
— Каждое утро — сто наклонов, сто приседаний... ляжки вон какущие...
— Как самшит.
Она надела платье.
— Но сделаем это вместе, Ира.
— Это чтоб я на попятный не пошла?
— Это чтоб мы оба понимали, кто мы такие и что делаем.
— А-а... Значит, поделим стыд пополам?
— Как это и принято между мужчиной и женщиной.
— Ты про что это говоришь, Олег?
— Чтобы между нами было что-то настоящее, оно должно быть тяжелым.
Она вздернула нарисованные брови, но промолчала.
На следующий день она надела короткую юбку — ноги у нее по-прежнему были красивыми — и заманила пьяненького Любимова в недостренный дом. Тот не удивился, что пол в комнате был сплошь застелен мешковиной, но был поражен, услыхав за спиной голос: «К стене, Ира!» Женщина отскочила к стене. Олег схватил Любимов за волосы, перерезал горло, уложил лицом в пол, потом обмотал мешковиной тело, взвалил на плечи и сказал:
— Собери тут все и вымой пол. И разденься — вдруг капли на тебя попали.
Олег спустился в подвал, бросил тело в яму, засыпал песком, щебнем и залил бетоном, приготовленным в бадье, после чего разделся догола, вымылся из ведра, надел комбинезон и со свернутой одеждой вернулся наверх.
Голая Ирина домывала пол, ползая на карачках.
— Красивая жо, - сказал он.
— Не смотри на меня, - сказала она, не оборачиваясь.
Он собрал мешковину, одежду свою и Ирины, вынес во двор, засунул в бочку и поджег.
Ирина переоделась в джинсы и футболку и спустилась во двор.
— Где ты его... ну сам понимаешь...
— В подвале. Запаха не будет.
— Он так и останется там?
— Никто ничего не узнает.
— Но мы-то будем знать.
— Мыло взяла?
— Взяла.
— Поехали тогда.
Он вывел мотоцикл со двора, Ирина села сзади, и они медленно выехали из проулка на главную улицу, Олег прибавил газу, и машина с тяжелым рокотом помчалась по гладкому асфальту.
Миновав железнодорожный мост, Олег спустился к реке и заглушил двигатель.
— Мыло взяла?
— Ты уже спрашивал.
Она протянула ему мыло.
Стоя к ней спиной, Олег снял комбинезон, вошел в воду и стал намыливаться.
Ирина скинула одежду и вошла в реку, намылила руки, потом голову.
— У меня тоже это было, - вдруг выпрямившись, сказала она. - Никто не знает, а было.
Он повернулся к ней.
— Ну у тебя и прибор...
— Что было?
— Было, - сказала она. - В шестнадцать стала проституткой, стояла на Плешке. Потом по вызову. В общем, мужиков у меня было больше, чем червей на кладбище. Потом познакомилась с одним — он кино снимал, порнушку, стала актеркой. Все то же самое, только на камеру...
— Дочка от него?
— От него.
— И это все?
— Когда родила Анжелку, когда увидела ее — чуть от стыда не сгорела. Ни с того ни с сего. Шалавам стыд не положен, а тут... не понимаю, что откуда взялось... потом этого не было, а тогда было...
— Из-за Анжелы?
— Наверное. - Плеснула на него водой. - Отвернись. У меня от него сиськи дыбом, как от Сталина.
Он отвернулся.
— Был у меня случай... в общем, мужик сам напился, да еще кокса добавил, я его обокрала. Сложила деньги в мешок, схватила Анжелку и уехала домой. Вот и сказочке конец. Я решила, что ты должен это знать.
Подошла, обняла, поцеловала, замерла.
— Привыкнем, - прошептал он.
Смыв мыло, они поднялись на берег, сели на большое полотенце.
Олег протянул Ирине фляжку — она хлебнула, закашлялась.
— У меня почти двадцать лет мужчины не было. Так что ты... ну поаккуратнее там...
— Ладно. - Он глотнул из фляжки. - Но ко мне, наверное, сейчас нельзя.
— В мотель-то? Еще чего.
— Тогда к тебе.
Она легла, вытянув ноги.
Он лег рядом, положил руку на ее живот.
— Боишься?
— Нет. - Взяла его руку, прижала к губам. - Теперь нет.
— Трусы забыл. - Он тихонько рассмеялся. - Ну надо же.
— Завтра купим тебе трусов. - Привстала. - Глянь, звезда падает.
— Июль же. - Провел пальцем по ее бедру. - Самшит.
— Июль... - Вздохнула. - Поехали, что ли.
Они оделись, сели на мотоцикл и помчались в город, освещенный яркой полной луной. Ирина прижималась щекой к спине Олега, и его комбинезон вскоре промок от слез.