Как документальный фотограф стал меценатом, хранителем и реставратором
Москвич Федор Савинцев с камерой в руках сотрудничал с ТАСС, Associated Press, Time, The New York Times, The Guardian, Le Monde, Forbes и другими, попадал в шорт-лист международного конкурса Sony World Photography Awards 2020 и выступал автором многочисленных личных проектов. А теперь он обладатель трех строений в Мстёре Владимирской области и ярый защитник архитектурного достояния в российской глубинке.
Текст: Инна Логунова
Все началось в сентябре 2020-го, когда были сняты первые ограничения пандемии и КБ «Стрелка» в рамках экспедиции «Вело 1» отправило команду из 12 человек в Санкт-Петербург из Москвы с задачей исследовать возможный велосипедный маршрут между Тверью и Гатчиной. Савинцеву предложили создать культурную трассировку маршрута, то есть обозначить находящиеся по пути следования архитектурные и исторические памятники.
Работая над маршрутом, Федор обнаружил, что на сайтах недвижимости иногда появляются объекты культурного наследия — по цене мобильного телефона. И ему пришла в голову идея приобрести один из таких памятников: «Я подумал, что это идеальная схема для проведения открытой, народной реставрации».
Дальше было объявление на «Авито» о продаже в поселке Мстёра изящного деревянного особняка XIX века — за 150 тысяч рублей. Дом в 300 квадратных метров некогда принадлежал фабриканту, владельцу меднопрокатного производства Василию Крестьянинову. Савинцев без колебаний приобрел его — так начался его «мстёрский период».
От шести соток до дач
На самом деле отсчет событий стоит вести с других проектов Савинцева. В 2009-м он сделал с вертолета снимок деревянных дачек одного из СНТ в окрестностях Северодвинска в Архангельской области. Этот кадр под названием «Домики» сегодня признанный шедевр современного искусства. А его автор в 2019-м решил продолжить тему и нашел то самое товарищество дачников, уже путешествуя по земле. Так родился проект «6 соток», и эти фото попали в шорт-лист конкурса Sony World Photography Awards 2020 в категории «Архитектура».
Это был своего рода каталог коллективного народного творчества 1970–1990-х годов, или «антропология архитектуры», как называет ее сам Савинцев. При создании проекта его интересовала не только визуальная фиксация — по ту сторону объектива он старался рассмотреть дух времени, запечатлеть его внутреннюю логику.
А потом случилась пандемийная изоляция, которую Савинцев проводил в дачном поселке Кратово, где прошло его детство. Здесь в свое время жили многие известные представители советской интеллигенции: Михаил Зощенко, Владимир Шаинский, Сергей Прокофьев, Сергей Эйзенштейн, Булат Окуджава — а также дедушка Федора, композитор Петр Савинцев.
Во время пандемийного затишья у Савинцева было время по-новому взглянуть на знакомую с ранних лет обстановку, почувствовать в ней исчезающую натуру — на которую, кажется, мало кто смотрел таким образом.
Далеко не все обитатели кратовских дач принадлежали к известным фамилиям, потомкам литераторов, музыкантов, художников, но как раз их личные истории больше всего занимали фотографа. Он целыми днями ходил по поселку, снимал дома и собирал рассказы их жителей. «Это мой альманах человеческих историй,— рассказывает Федор.— Для меня было удивительно, что лишь немногие местные краеведы до меня их изучали».
Отчасти это было попыткой зафиксировать и историю собственной семьи. Его детство пришлось на 1980–1990-е, время перестройки и распада Советского Союза. «Дача была островком спокойствия и беззаботности, потому что там в принципе ничего не происходило,— вспоминает Савинцев.— У нас было большое дружное сообщество, которое делилось на группы. Помню, как вечерами бабушки гуляли с бабушками, родители — с родителями, а мы, дети, тоже собирались своими компаниями по возрасту».
«Сейчас это время безвозвратно ушло,— сетует он.— Со всеми сегодняшними гаджетами и средствами связи живое общение как будто потеряло смысл». Иногда, правда, в поселке и сегодня находятся энтузиасты, которые организуют концерты: «В такие дни людей собирается немало, и на время возвращается то самое чувство общности. Но в моем детстве это было повседневностью: поселок кипел, улицы гудели, по дорогам катались на велосипедах, на полянках собирались компании, играли в волейбол, бадминтон, пинг-понг».
На даче его семьи многое неизменно: «Предметы, мебель, детали интерьера — все это живо, как если бы время решило пройти стороной. И именно в этом, мне кажется, и заключается сущность дачи: в возможности сохранить пространство как машину времени. Не потому, что ты не можешь себе позволить новое, а потому, что старые вещи ценны именно всем тем, что они видели».
Савинцев работал над проектом «Кратовские дачи» два года, а потом собранные истории воплотились в одноименную книгу, которая в 2021 году вышла в архитектурном издательстве Tatlin и с тех пор переиздавалась уже трижды — суммарный ее тираж 4000 экземпляров. В том же году в Музее архитектуры им. А.В. Щусева состоялась выставка этой фотосерии. Чему Федор рад не столько из-за признания его собственных заслуг, сколько из-за возможности заинтересовать наследием более широкую аудиторию. Средства от продажи книги, так же как и фотографий и художественных работ, он направляет на происходящее в Мстёре. «Такой круговорот искусства и наследия»,— шутит Савинцев.
Один плюс два
Количество наследия в собственности Савинцева в Мстёре тем временем росло. Вслед за деревянной постройкой он приобрел также некогда принадлежавшую Крестьянинову фабрику по изготовлению окладов для икон. А в 2024-м выкупил и главный дом его усадьбы — из кирпича. Он прозвал его замком за сочетание в его облике элементов русского стиля начала XX века и деталей и примет европейских средневековых построек — например, готических горгулий.
Эта покупка оказалась самой сложной: здание числилось в федеральном имуществе, поскольку муниципальные власти его давно «скинули с баланса» — потребовалась длительная юридическая работа, участие в аукционе и лишь потом приватизация.
Все три объекта, связанные с именем фабриканта Крестьянинова, имеют статус объектов культурного наследия регионального значения, и после реставрации они станут единым комплексом промышленной и жилой архитектуры.
История всех построек, как и биография самого фабриканта Крестьянинова, полна белых пятен: архивных документов, которые могли бы прояснить все причинно-следственные связи, Савинцев пока не обнаружил. Тем не менее по фрагментарным данным и архитектурным деталям удалось восстановить общий контекст.
Мстёра была центром притяжения старообрядцев из числа единоверцев, то есть тех, кто признает юрисдикцию Русской православной церкви. Здесь селились мастера иконописи, чеканки, вышивки, ювелирных и художественных промыслов — как раз из такой среды происходил род Крестьяниновых.
«В 1859 году Семен Крестьянинов основал фабрику по изготовлению окладов икон. Его сын Василий унаследовал и значительно развил предприятие,— делится Федор результатами изысканий.— Фирма официально носила название "Василий Крестьянинов с сыновьями" и имела широкую сеть продаж: до шести лавок в ГУМе, а также торговые точки на Нижегородской ярмарке».
Василий Крестьянинов гордился крестьянским происхождением и не стремился к купеческим привилегиям. Он поддерживал дружеские отношения с другими предпринимателями «из народа», в частности с издателем Иваном Сытиным. Семья Крестьяниновых жила в Москве и имела несколько квартир в доходных домах. Сыновья фабриканта, как выяснил Савинцев, получили высшее образование — кто-то в сфере финансов, кто-то продолжил семейное дело.
Относительно последовательности появления зданий в Мстёрe ясности нет. Деревянный и каменный дома связаны между собой архитектурными деталями — так, наличники деревянной постройки визуально перекликаются с декором каменной. Есть неподтвержденная версия, что деревянный дом был перевезен из Нижнего Новгорода. «Но я склонен думать, что все строилось примерно в одно время и как единый ансамбль»,— говорит Савинцев.
Про «замок» есть красивая местная легенда о том, что он был построен на деньги из затонувшего сундука одного купца, который спасли сыновья Крестьянинова. «Но это, скорее всего, выдумка. На деле просто была богатая, успешная артель, предприятие, приносившее значительную прибыль,— и часть этой прибыли была вложена в архитектуру»,— говорит Федор.
О том, было ли это здание жилым, тоже можно только догадываться. Формально его называют «домом Крестьянинова», но подтверждений того, что владелец действительно там жил, нет. В телефонных книгах начала прошлого века Савинцев нашел только его московские адреса, в том числе квартиры в районе Охотного Ряда. Возможно, фабрикант останавливался в особняке, когда приезжал в Мстёру из Москвы инспектировать дела. Чертежей и проектов каменного дома не сохранилось, но архитекторы, исследовавшие здание, предполагают, что это был самострой — выполненный, однако, с поразительным изяществом.
Под вопросом остается и назначение деревянного дома. «Он большой, в несколько этажей. Скорее это была контора, возможно, помещения мастерских. По фотографиям других иконописных центров видно, что рабочие места располагались у окон — это была распространенная практика, которая позволяла экономить на освещении. Так что, вполне вероятно, там как раз работали художники».
«Фабрика же интересна своей нетипичностью,— продолжает Савинцев.— В отличие от монументальных промышленных комплексов Морозовых или Демидовых, она небольшая по масштабу, можно сказать, уютная — и при этом очень выразительная. Здания расположены в низине с перепадом высот: корпуса частично погружены в землю. Такого в России почти нигде не было. Возможно, это было связано с технологией гальваники и необходимостью быстрого доступа к воде, но точных данных нет. Известно лишь, что сам Крестьянинов просил учесть рельеф при строительстве, чтобы сократить затраты на лестницы и логистику».
После революции фабрика была национализирована и стала артелью. В разное время там выпускали и продукцию для оборонной отрасли, и бытовые изделия — от фляг и пуговиц до ложек, вилок и мстёрских подстаканников. Федор, кстати, вспоминает, что все свое дачное кратовское детство пил чай из таких подстаканников, но тогда ничего не знал об их происхождении. В 1970-е производство стало угасать: оборудование перевезли в новое здание, а старые корпуса стали сдаваться в аренду под мелкие производства. Постепенно весь комплекс пришел в упадок.
В разговоре с Савинцевым чувствуется, что он живет мстёрским проектом. И так же, как в случае с кратовскими дачами, для него здесь важны не только сами объекты, но и человеческая история, которая за ними стоит: «Постройки Крестьянинова — это памятники одновременно и архитектуры, и амбиций, и самобытности, и деловой энергии человека, который сумел подняться из крестьян в миллионеры».
И восемь сверху
Тремя зданиями Крестьянинова Федор тоже не ограничился. Вслед за ними он приобрел еще три объекта: дом одного из основоположников мстёрской лаковой миниатюры Николая Клыкова, дом иконописца Панова и исторический особняк — в котором уже работает небольшое кафе «Птица».
Проект в Мстёре — не инвестиционный, Савинцев восстанавливает объекты на собственные средства, а также деньги, собранные с помощью краудфандинга. Доход от кафе и экскурсий, которые он периодически проводит по Мстёре, также пускает в дело. Он сознательно пошел по пути медленной и вдумчивой реставрации. «Быстрых решений здесь быть не может,— говорит Федор.— У каждого объекта свой этап: одни находятся на стадии проектирования, другие — в процессе укрепления конструкций, третьи — в ожидании разрешений».
В деревянном доме Крестьянинова — том самом, купленном на «Авито»,— полтора года велись проектные работы, параллельно шла расчистка. Сейчас проект передан на экспертизу, а после ее завершения команда планирует приступить к реставрации. На фабрике уже восстанавливают кирпичную кладку и укрепляют несущие конструкции. В «замке» пока укрепляют стены и вывозят мусор.
Проект Савинцев курирует дистанционно, в Мстёре бывает по необходимости. Штатной команды у него нет. На месте работает его помощник Артем, занимается всеми хозяйственными и административными вопросами. Федор привлекает необходимых специалистов под конкретные задачи. Сейчас, например, реставратор восстанавливает кирпичную кладку на одном из объектов.
Порой приезжают волонтеры, но Савинцев не питает на их счет иллюзий. «Волонтерство сложно планировать: невозможно ни требовать, ни всерьез контролировать результат,— делится он.— Кто-то хочет просто прогуляться, кто-то — "поиграть в реставратора". В подвале "замка", например, нашли залежи старинных стеклянных чашечек из Гусь-Хрустального, предположительно для ювелирного производства. Есть простая задача: аккуратно отделять целые от битых, складывать в ящики, выносить мусор. На практике волонтеров хватает максимум на три часа — потом они устают или теряют интерес».
За последний год Савинцев приобрел еще пять исторических домов без охранного статуса. По задумке, они превратятся в единый мультикультурный комплекс с музейными пространствами, творческими резиденциями, мастерскими и гостевыми домами.
Вообще, туризм — это единственный путь развития Мстёры, считает Федор: «Да, тут выдающееся культурное наследие, но в последние годы, до начала моего проекта, сюда почти никто не приезжал. Есть два храмовых комплекса, которые посещают паломники. Но религиозный туризм не развивает поселок: они, как правило, не остаются здесь, не оставляют деньги в местной экономике. А все пожертвования идут в храмы, которые живут своей закрытой жизнью».
Недавно Министерство культуры объявило, что Мстёра, возможно, войдет в число городов Золотого кольца. Внимание чиновников она привлекла в том числе благодаря Федору Савинцеву.
В Telegram каждый день Weekend. А у вас еще нет? Присоединяйтесь!