У нас - уникальное явление
За последние 300 лет господства на русском клиросе партесного стиля, классического хорового четырёхголосия, в Русской Православной Церкви сложился определённый «канон» из разных настроений. Это те настроения, которые, по мнению музыкантов, присущи или уместны в тот или иной момент богослужения.
Такое музыкальное сопровождение - уникальное явление, аналогов которому найти довольно сложно, потому что даже там, где допускаются авторские сочинения — в Болгарии, в Сербии, в Румынии, — очень сильны и собственно церковные традиции, независимые от сочинений композиторов.
Но в России не так, как в иных странах. Более того, отступление от этого "канона" считается не-молитвенным и разрушающим настроение литургии. "Херувимская" обычно начинается грустно, порой даже плаксиво, а завершается бравурно. "Милость мира" — наоборот. "Заупокойная ектения" — верх трагизма. "Многолетие" — верх оптимизма и т.п.
В Служебнике ничего такого нет
Я не могу сказать, хорошо ли это или плохо, хотя бы потому, что как композитор сам придерживаюсь определённых стилей и настроений. Но литургия в принципе не подразумевает чередования разнообразных концертных номеров "священной пьесы". Литургия вообще не пьеса и не концерт, это молитвы священника и дьякона и ответы на них молящихся. Если мы обратимся к Служебнику и к самим текстам богослужений, то не увидим не только этих «настроений», но и совершенно никаких оснований для того, чтобы воспринимать эти тексты как романтические, музыкальные пьесы.
Естественно, такой подход к литургии волей-неволей делает из прихожанина прежде всего зрителя и слушателя богослужения, а не его участника.
Вы не согласны? Смотрите: нельзя говорить о каком-то другом нашем участии в опере кроме как эмоциональным вовлечении в происходящее: подпевать солистам и хору во время оперного спектакля — верх неприличия. Но точно также сейчас и в подавляющем большинстве православных храмов. Стойте молча, креститесь, кланяйтесь. Не мешайте хору.
И здесь прихожанину предлагается невозможное: слушать стоя разные по настроению пьесы, считать эти настроения молитвой, и всё это вместе считать участием в литургии. Но в чём это участие? Человек приходит, слушает музыку в хорошем или плохом исполнении, подходит к исповеди, затем причащается, слушает непонятную речь священника в конце действа и уходит. Ни о каком ином участии в литургии речи нет.
Христиане ли они?
Беда? Беда. Но начинаешь обсуждать этот вопрос – сразу возмущаются певцы: «Вы хотите совсем выгнать профессиональный хор из храма? Так народ вам такое напоёт, что все прихожане уйдут! Никому не понравится молиться в храме, где нет красивого пения!».
Резонно. Но если прихожане уходят потому, что происходящее в воскресенье для них недостаточно красиво, то кто они: участники или слушатели музыкального концерта? Христиане ли они? И вопрос этот довольно актуальный.
Трагедия в том, что если молитва ставится в прямую зависимость от красивого пения, имитирующего классицизм-романтизм в Европе конца 19-го века, то человек не молится вовсе, а просто слушает музыку, понимает отдельные слова и проникается разнообразными настроениями. А если и молится, то вопреки происходящему в храме.
Всем найдётся что попеть
Хотелось бы сразу успокоить тружеников клироса. Во-первых, от моего мнения ничего не зависит. Во-вторых, выход из положения я вижу не в изгнании поющих из храма, а в распределении обязанностей хора и прихожан. В том, чтобы приучить прихожан отвечать на возгласы священника, а хору оставить возможность петь священные гимны: "Единородный Сыне", "Херувимскую", "Милость мира" и "Тебе поем", а также запричастный стих перед причастием духовенства и мирян.
Всем найдётся что попеть – и хору, и прихожанам. Но при таком подходе все будут чувствовать себя полноценными и полноправными участниками священнодействия.