У каждого – свой Чехов. Серию акварельных карандашных шаржей-портретов писателя под названием «Чехиада» оставила потомкам художница и талантливая карикатуристка Александра Александровна Хотяинцева (1865-1942).
С драматургом она познакомилась в 1897 году, через его сестру Марию Павловну, которая занималась в вечерних классах Строгановского училища, где и встретилась с Хотяинцевой и вскоре с ней подружилась. О новой знакомой М.П.Чехова говорила: «Она большая насмешница, но очень талантлива». У Хотяинцевой установились дружественные отношения с литератором и его семьей. Александра Александровна неоднократно гостила у Чеховых в Мелихове, где ею было создано много рисунков, главным образом шуточного характера.
В конце октября 1897 года она уехала в Париж, откуда на короткое время приезжала в Ниццу, где в то время в Русском пансионе (Pension Russe) жил Чехов. В январе 1898 года Антон Павлович в письме Суворину обмолвился по этому поводу: «Здесь одна русская художница, рисующая меня в карикатуре раз по 10-15 в день».
Хотяинцева была не только даровитой рисовальщицей, но и великолепно владела пером. Ей принадлежат воспоминания «Встречи с Чеховым».
Всегда, при любых обстоятельствах, в том числе и на отдыхе, Александра Александровна не выпускала из рук карандаш и маленький рабочий альбомчик. При поездке в Ниццу он ей очень пригодился.
Помимо многочисленных портретных зарисовок Чехова («Прогулка на извозчике в Ницце», «Чехов в раздумье над меню в русском пансионе в Ницце», «Из Монте-Карло после проигрыша» и др.) «великая художница земли русской», как именовал ее в письмах Антон Павлович, запечатлела и других обитателей Русского пансиона.
По ее словам, публика в Pension Russe была в основном малоинтересная. «За табльдотом рядом с Чеховым сидела пожилая сердитая дама, вдова известного педагога Константина Дмитриевича Ушинского. Про нее Антон Павлович говорил: «Заметили вы, как она особенно сердится, когда мне подают блюдо, и я накладываю себе на тарелку? Ей всегда кажется, что я беру именно ее кусок».
Напротив сидела старая толстая купчиха из Москвы, прозванная Антоном Павловичем «Трущобой». Она была постоянно недовольна всем и всеми, никуда не ходила, только сидела в саду, на солнышке. Ее привезли в Ниццу знакомые и здесь оставили. Ни на одном языке, кроме русского, она не говорила, очень скучала, мечтала о возвращении домой, но одна ехать не решалась…
Рядом с «Трущобой» сидели и, не умолкая, болтали две «баронессы», мать и дочь, худые, высокие, с длинными носами, модно, но безвкусно одетые. Клички давать не пришлось, ярлычок был уже приклеен! Но как-то раз дочка явилась с большим черепаховым гребнем, воткнутым в высокую прическу; гребень был похож на рыбий хвост. С тех пор молодая баронесса стала называться «рыба хвостом кверху». В моих карикатурах начался «роман» – Чехов ухаживает за «рыбой». Старая баронесса препятствует – он беден; она заметила, что в рулетку он всегда проигрывает. Чехов в вагоне, возвращается из Монте-Карло с большим мешком золота, с оружием – штопором – в руке охраняет свое сокровище, а баронессы сидят напротив и умильно на него смотрят».
Раз в три-четыре недели Чехов выезжал в Монте-Карло играть в рулетку. Из воспоминаний Хотяинцевой: «Между завтраком и обедом публика пансиона ездила в Монте-Карло, разговоры за столом обыкновенно касались этого развлечения. Ездил и Чехов и находил, что там очень много интересного. Один раз он видел, как проигравшийся англичанин, сидя за игорным столом с очень равнодушным лицом, изорвал в клочки свое портмоне, смял и скрутил металлический ободок, и потом только, очень спокойно, пошел».
Чехов на некоторое время тоже заразился игорной лихорадкой. Однако успешным игроком в рулетку он так и не стал, что и отразила в очередном шарже Александра Александровна. «Из Монте-Карло после проигрыша» – так назывался ее карандашный эскиз. В коляске расположились три ездока. Проигравшийся в Монте-Карло Чехов, понуро склонив голову, оперся в бессилии двумя руками на крючковатую трость. Извозчик в шляпе с высокой тульей, будто сочувствуя седоку, клонится к крупу бегущей лошади. Грузное тело профессора Ковалевского, тоже банкрота, обреченно распласталось по всей длине коляски. Изящна и довольна жизнью (яркий дамский зонт, бантик под шеей) лишь красотка Хотяинцева.
Еще один веселый, добрый набросок-карикатура «Пальма для Мелихова» появился после того, как «преданный житель Ниццы» (так шутливо называл себя Антон Павлович), любуясь особенно высокой и пышной пальмой, обмолвился художнице о том, что неплохо было бы посадить такую в Мелихове.
Через день Чехову был предъявлен во всей красе и законченности ее рисунок. Идиллия. Писатель Чехов с пальмой на плече в сопровождении карикатуристки и прыгающих с лаем такс Брома и Хины вступает на мелиховскую землю – дощатый забор, огород, молодая яблонька, флигель с флагом над крыльцом.
Последняя из известных исследователям работ Хотяинцевой (1898) запечатлела Чехова в Третьяковской галерее перед своим портретом работы И.Э.Браза. Александрой Александровной выполнены также акварельные работы «Вишневый сад», портрет матери писателя Е.Я.Чеховой.
Художница закончила свой земной путь в 1942 году в блокадном Ленинграде.