Clemens J. Setz - австрийский писатель и поэт - утверждает, что ИИ заменит творчество чем-то близким к волшебным желаниям. Задача будущих поколений — справиться с чувством пустоты, с которым мы можем остаться взамен:
"В немецкой сказке «Рыбак и его жена» старик однажды поймал странную рыбу: говорящую камбалу. Как оказалось, внутри этой рыбы был заключён заколдованный принц, который, конечно же, мог исполнить любое желание. Жена старика - Ильзебилль - в восторге, и желает всё большего и большего. Она превращает их жалкую хижину в замок, но этого мало; в конце концов она хочет стать папой римским, а затем и Богом. Это приводит стихии в ярость; море темнеет, и жена возвращается в свое прежнее нищенское состояние. Мораль истории: не желай того, чего тебе не положено.
Известно несколько вариаций этого классического сказочного мотива. Иногда желания не столько чрезмерны или оскорбительны для божественного порядка мира, сколько просто неуклюжи и противоречивы, как, например, в «The Ridiculous Wishes» Шарля Перро. Или, как в рассказе ужасов У. В. Джейкобса «Обезьянья лапка» (1902), их желания непреднамеренно причиняют вред тому, кто на самом деле гораздо ближе к ним, чем объект, на который были желания направлены.
Сегодня большинство молодых людей растут с такой вот волшебной рыбкой в кармане. Они могут пожелать, чтобы домашнее задание было выполнено, и рыбка исполнит это. Они могут пожелать увидеть любой половой акт, и (если обойти региональные возрастные ограничения с помощью VPN) они его увидят. Скоро они смогут пожелать фильмы на любую тему, и он будут создан за считанные секунды. Они пожелают, чтобы университетское эссе уже было написано – и о чудо!
Это изменение в подходе не только перевернет наши отношения, как потребителей творческих произведений, письменного, музыкального или визуального контента, но и изменит само понятие творчества и, следовательно, понятие человека. Я могу себе представить, что в ближайшем будущем большинство людей будут поручать своему ИИ-представителю всевозможные утомительные задачи – вести переговоры по контрактам от их имени или действовать в качестве их агента, собирать и смягчать критику, искать информацию, изучать мнения и так далее. И море при этом никогда не потемнеет.
Пока что юные Ильзебилли, сидящие в университетских аудиториях, всё ещё могут получить штраф, если вдруг их профессор, выросший в другую эпоху, заметит, что у неё есть волшебная рыбка, пишущая очередное эссе. Но это вряд ли продлится долго, пока Ильзебилль сама не станет частью уверенного в себе большинства, и большинство профессоров сами не вырастут вместе с Ильзебиллями. Ильзебилль мечтает о парне, духовном наставнике, психотерапевте – и вот он уже у неё. Ильзебилль будет казаться, что каждого из этих спутников она знает годами, и это действительно будет так.
Ильзебилль можно обвинить в усложнении ситуации, когда, подобно её мифической предшественнице, она однажды действительно захочет стать папой римским и немедленно станет им в своём маленьком мирке. Но если папой может стать кто угодно, то для поколения Ильзебилль привлекательность папского положения исчезнет. Потому что всё становится интересным и желанным только тогда, когда это требует определённого сопротивления или препятствий, которые надо преодолеть. Ильзебилль же знакома с таким притягательным сопротивлением только через обучение, через подсказки – через всё более точное желание.
Большую часть своей жизни она будет посвящать тонкой настройке тональности своих результатов. Она не обладает собственным слухом, улавливающим тон текста, но, способна оценивать реакцию других людей или ИИ на отправленное ею сообщение, она будет знать, уместно или нет его содержание. Таким образом, она учится формулировать всё более убедительные желания. Раньше Ильзебилль редко встречала людей, которые находили её слова интересными или примечательными. Но сегодня всё, что она обсуждает со своим ИИ, считается интересным и примечательным. Наконец-то кто-то внимательно ее слушает, чего ни один человек не в состоянии сделать настолько безусловно.
А что, если наступит момент, когда исполнение всех желаний оставит Ильзебилль опустошённой? Какие пути открываются для нее?
Первый — путь к упадку. Мы знаем этот механизм по жизни очень богатых людей. В будущем те, у кого достаточно денег, смогут позволить себе услуги настоящих психотерапевтов или ходить в кинотеатры на фильмы с участием настоящих людей. Недавно кто-то на форуме, посвящённом ИИ, предположил, что в будущем нам просто нужно будет создать некий ИИ, который будет производить массу изображений сексуального насилия над детьми, чтобы, по крайней мере, ни один настоящий ребёнок не пострадал при их производстве. Это предложение было немедленно высмеяно, поскольку потребители изображений насилия над детьми покупают не просто визуальный стимул, а прежде всего уверенность в том, что настоящие дети подвергались пыткам. Они настаивают на достоверном происхождении продукта, его, так сказать, «ауре». Если у Ильзебилль будет достаточно капитала, она в чём-то станет похожей на них.
Второй путь — это путь небольших отколовшихся сообществ, которые искусственно создают друг другу трудности и препятствия, возможно, в стиле старомодных спортивных или охотничьих клубов, а возможно, и в стиле сект. Они встречаются тайно или исключительно для подпольного мероприятия в каком-нибудь подвале, которое требует от них отстоять очередь. Нет никакой цели, кроме мучительного акта самого стояния в очереди. Я позаимствовал эту идею из романа Станислава Лема «Футурологический конгресс». Сегодня, в 2025 г., очереди всё ещё бесплатны. Будущие поколения, возможно, удивятся этому.
Третий путь – самый вероятный и очевидный. В своём сказочном мире исполнения желаний Ильзебилль обнаружит всеобъемлющий принцип, который по-новому окрашивает все её желания, переосмысливает их и наполняет смыслом: чувство вины. Хорошо известно, что чувство вины – самое сильное средство привязать человека к продукту. Продукт, который нравится, но котрым стыдно пользоваться, сильно разрастается в сознании и прочно привязывается к личности, охваченной неврозами и реальными добродетелями, компенсирующими постоянно растущую вину.
Ильзебилль естественным образом возьмет на себя огромную экологическую вину за колоссальную трату ресурсов, вызванную ИИ. Таким образом главная вина переложится с гигантских корпораций, всепроникающих компаний или даже взаимодействия нескольких государств на Ильзебилль, и теперь она поступает логично, всё больше ограничивая и наказывая себя в своей повседневной жизни. Каждое утро она просыпается с уверенностью, что любое маленькое решение, любое даже самое маленькое желание нанесёт огромный вред «планете», «обществу» или «будущему». Она расцветет в своей новой роли спасительницы, в этой системе чувства вины за страдания других. Эта роль будет ощущаться, и не без основания, как битва, которая будет вестись внутри неё вечно. Это тот волшебный ингредиент, который может вернуть её жизни давно утраченный вкус самопожертвования и внутреннего противоречия. Ильзебилль не протестует против абсурдной траты ресурсов, а, напротив, ограничивает все свои свободы в личной жизни, такие как обеспечение необходимыми питательными веществами, потребление воды, количество детей и свободу передвижения. В конце концов, она умирает, словно Христос корпораций, и уносит с собой все свои грехи.
Причина, по которой так много европейских сказок предостерегали от неразумных, безграмотных желаний, заключалась в том, что, как и в больших, коллективно созданных сложных повествованиях, их основная тема – взросление человека: как он растет, как находит своё место в жизни, что он должен передать следующему поколению. Однако Ильзебилль, по крайней мере в этом последнем сценарии, больше не свободна ответить на эти вопросы самостоятельно. Всё решится за неё."
Телеграм-канал "Интриги книги"