— Я же говорила тебе, Максим, что твоя жена — пустоцвет! Три года прошло, а внуков как не было, так и нет! — голос Галины Михайловны прорезал утреннюю тишину квартиры, как нож масло.
Настя застыла в дверях кухни с чашкой недопитого кофе в руках. Её пальцы побелели от того, как крепко она сжимала фарфоровую ручку. Свекровь приехала всего час назад — якобы проведать их после командировки Максима, но истинная цель визита стала ясна сразу же.
Галина Михайловна восседала на их новом диване, купленном в кредит всего месяц назад, и смотрела на сына с тем выражением лица, которое Настя научилась распознавать за три года брака. Это был взгляд хищника, готового к атаке.
— Мам, прекрати, — Максим неловко поёрзал в кресле напротив матери. — Мы же объясняли, что пока не готовы. Квартира в ипотеке, работа...
— Работа! — фыркнула Галина Михайловна, поправляя идеально уложенные седые волосы. — Вот Танечка, дочка моей подруги Веры, родила уже второго, хотя они и в съёмной квартире живут. А эта твоя... — она сделала презрительную паузу, — карьеристка только о себе и думает.
Настя сделала глубокий вдох. Три года. Три долгих года она терпела эти выпады, эти завуалированные оскорбления, эти постоянные сравнения с какими-то мифическими Танечками и Леночками. Сначала она пыталась оправдываться, объяснять, что они с Максимом сами решат, когда им заводить детей. Потом просто молчала, надеясь, что свекровь угомонится. Но с каждым визитом становилось только хуже.
— Галина Михайловна, — Настя вошла в гостиную, стараясь говорить спокойно, — мы с Максимом сами разберёмся в наших семейных делах.
Свекровь медленно повернула голову, окинув невестку оценивающим взглядом с головы до ног. В этом взгляде было столько презрения, что Настя почувствовала, как к щекам приливает кровь.
— Ой, заговорила! — театрально всплеснула руками Галина Михайловна. — А я-то думала, ты язык проглотила. Или это только со мной ты такая молчаливая, а на работе своей небось командуешь всеми?
Настя работала главным бухгалтером в крупной компании. Да, работа отнимала много времени и сил, но она любила своё дело. К тому же, именно её зарплата сейчас была основным источником дохода семьи, пока Максим искал себя, переходя с одной работы на другую.
— Мама, хватит, — Максим попытался вмешаться, но его голос звучал неуверенно, как всегда в присутствии матери.
— Что хватит? — Галина Михайловна резко встала с дивана. Несмотря на свои шестьдесят с лишним лет, она двигалась энергично и резко. — Я имею право знать, когда у меня будут внуки! Я имею право требовать уважения в доме своего сына!
— Это наш дом, — тихо, но твёрдо сказала Настя. — Наш с Максимом. И решения о детях мы тоже будем принимать вдвоём.
Повисла напряжённая тишина. Галина Михайловна смотрела на невестку так, словно та только что плюнула ей в лицо. Максим сжался в кресле, явно желая провалиться сквозь землю.
— Ах, ваш дом? — голос свекрови стал опасно тихим. — Интересно. А кто дал вам деньги на первоначальный взнос? Забыла?
Настя стиснула зубы. Да, Галина Михайловна одолжила им деньги на первый взнос по ипотеке. Но они исправно возвращали долг, каждый месяц перечисляя оговоренную сумму. Осталось выплатить совсем немного. Но свекровь использовала этот факт как оружие при каждом удобном случае.
— Мы возвращаем вам деньги, Галина Михайловна. Как и договаривались.
— Возвращаете! — свекровь саркастически рассмеялась. — А благодарность где? Уважение где? Я вам помогла квартиру купить, а вы мне даже внуков подарить не хотите!
— Дети — это не подарок, который можно преподнести по требованию, — Настя чувствовала, как внутри поднимается волна гнева. — Это серьёзное решение, которое...
— Да что ты понимаешь в серьёзных решениях! — перебила её Галина Михайловна. — Сидишь в своём офисе, бумажки перекладываешь, а о семье не думаешь! Эгоистка! Я в твоём возрасте уже двоих вырастила!
— Времена были другие, мам, — робко попытался вступиться Максим.
— Молчи! — рявкнула на него мать. — Ты вообще мужик или кто? Позволяешь жене собой командовать! Она тебя под каблук загнала, а ты и рад стараться!
Максим побледнел, но промолчал. Настя с горечью посмотрела на мужа. Вот так всегда. Дома он клялся ей в любви, обещал поговорить с матерью, поставить её на место. Но стоило Галине Михайловне появиться на пороге, как Максим превращался в маленького мальчика, неспособного возразить маме.
— Знаете что, — Настя поставила чашку на журнальный столик с такой силой, что кофе выплеснулся на полированную поверхность. — Я устала от ваших оскорблений. Если вы не можете вести себя уважительно в нашем доме, то, пожалуйста, покиньте его.
Галина Михайловна застыла, её лицо стало багровым.
— Что ты сказала? Ты смеешь выгонять меня из дома моего сына?
— Из нашего дома, — поправила Настя. — И да, я прошу вас уйти.
— Максим! — свекровь повернулась к сыну. — Ты слышишь, что она говорит? Ты позволишь ей так со мной разговаривать?
Максим встал с кресла, но вместо того, чтобы поддержать жену, начал лепетать что-то невразумительное про то, что все устали, нервы на пределе, нужно всем успокоиться.
— Да ты тряпка! — выплюнула Галина Михайловна. — Не мужик, а размазня! Позволяешь этой выскочке мной помыкать!
— Не смейте так говорить о Максиме! — Настя сделала шаг вперёд.
— А то что? — свекровь тоже шагнула навстречу. — Что ты мне сделаешь, пустоцвет?
Это слово ударило Настю как пощёчина. Пустоцвет. Бесплодная. Никчёмная. В этом одном слове было столько яда, столько презрения, что у Насти перехватило дыхание. Она не знала, что Галина Михайловна в курсе их с Максимом проблем. Год назад врачи сказали, что у неё могут быть сложности с зачатием. Не бесплодие, но потребуется лечение, время, терпение. Они с Максимом договорились никому не рассказывать, чтобы не сталкиваться с ненужной жалостью или советами. Но, видимо, Максим не сдержал слово.
— Максим рассказал вам? — голос Насти дрогнул.
— А ты думала, он от матери секреты хранить будет? — торжествующе усмехнулась Галина Михайловна. — Я всё про тебя знаю. И про твои проблемы по женской части тоже. Так что нечего тут из себя королеву строить. Радуйся, что мой сын дурак такой, что на тебе женился. Другой бы давно нормальную жену нашёл, которая детей родить может!
Настя почувствовала, как мир вокруг неё рушится. Предательство мужа, который поделился их самым сокровенным секретом с матерью. Жестокость свекрови, бьющей по самому больному. И эта удушающая атмосфера, в которой она жила последние три года, делая вид, что всё в порядке.
— Вон из моего дома, — прошептала она.
— Что? — Галина Михайловна наклонила голову, делая вид, что не расслышала.
— ВОН ИЗ МОЕГО ДОМА! — закричала Настя. — Немедленно!
Она схватила сумку свекрови, стоявшую у дивана, и швырнула её к входной двери.
— Ты как смеешь! — завизжала Галина Михайловна. — Максим, ты видишь, что творит эта истеричка?
Но Настя уже не слушала. Она подошла к входной двери и распахнула её настежь.
— Уходите. Сейчас же. Или я вызову полицию.
— Полицию? — свекровь расхохоталась. — Да ты в своём уме? Максим, скажи же ей!
Все повернулись к Максиму. Он стоял посреди комнаты, бледный, растерянный, переводя взгляд с матери на жену. Настя смотрела на него, и в её глазах был немой вопрос. Не просьба о поддержке — требование выбора. Здесь и сейчас.
— Мам... — начал он неуверенно. — Может, тебе правда лучше уйти. Мы все на эмоциях...
— Что? — Галина Михайловна смотрела на сына так, словно видела его впервые. — Ты гонишь меня? Родную мать?
— Никто тебя не гонит, просто...
— Максим, — голос Насти был холодным как лёд. — Либо твоя мать уходит сейчас и больше никогда не переступает порог нашего дома, либо ухожу я. Навсегда. Выбирай.
— Не смей ставить ему ультиматумы! — взвилась Галина Михайловна. — Максим, она манипулирует тобой!
— Это вы манипулируете! — Настя повернулась к свекрови. — Все эти три года! Постоянные упрёки, сравнения, унижения! Вы превратили нашу жизнь в ад!
— Я желаю своему сыну добра! Хочу внуков! Это преступление?
— Вы хотите власти! Контроля! Вы не можете смириться с тем, что Максим вырос и живёт своей жизнью!
— Да какой жизнью? С тобой? С бесплодной карьеристкой, которая думает только о работе?
— Хватит! — вдруг закричал Максим. Обе женщины замолчали, поражённые его криком. Максим никогда не повышал голос. — Хватит, мам! Настя права. Ты заходишь слишком далеко.
— Сынок... — Галина Михайловна сделала шаг к нему, но он отступил.
— Нет, мам. Послушай меня. Я люблю Настю. Она моя жена. И да, у нас есть проблемы, но мы справимся. Вместе. А ты... ты должна это принять и уважать.
— Уважать? Её? После того, как она меня оскорбила?
— Это ты её оскорбляешь все эти годы! — Максим словно прорвало. — Постоянно! Каждый твой визит — это унижение для неё. И для меня тоже, потому что я трус, который не может защитить свою жену от собственной матери!
Галина Михайловна отшатнулась, словно сын ударил её.
— Как ты можешь так говорить? Я твоя мать! Я тебя вырастила, всю жизнь тебе посвятила!
— И теперь не можешь отпустить! — Максим подошёл к Насте и взял её за руку. — Мам, я тебя люблю. Но если ты заставишь меня выбирать, я выберу жену. Потому что с ней я строю будущее, а ты пытаешься удержать меня в прошлом.
Галина Михайловна смотрела на них — на сына и невестку, стоящих рядом, держащихся за руки. В её глазах мелькнула целая гамма чувств: неверие, обида, гнев, и, наконец, что-то похожее на понимание.
— Значит, так, — прошептала она. — Я для тебя теперь прошлое.
— Мам, не передёргивай. Ты моя мать, и это никогда не изменится. Но ты должна уважать мой выбор, мою семью.
— Семью, — горько усмехнулась Галина Михайловна. — Какая же это семья без детей?
— Наша семья, — твёрдо сказала Настя. — И будут у нас дети или нет — не ваше дело.
Свекровь медленно подошла к двери и подняла свою сумку.
— Знаешь, Максим, — сказала она, не оборачиваясь. — Когда-нибудь ты поймёшь, что я была права. Когда она бросит тебя ради своей карьеры. Когда ты останешься один, без детей, без семьи. Тогда вспомнишь мои слова.
— Если это произойдёт, — ответил Максим, — то это будет моя ошибка и моя ответственность. Но это моя жизнь, мам.
Галина Михайловна резко повернулась, её глаза блестели от слёз.
— Я столько для тебя сделала...
— И я благодарен. Но это не даёт тебе права управлять моей жизнью.
Какое-то время они смотрели друг на друга — мать и сын, разделённые пропастью непонимания и несбывшихся ожиданий. Потом Галина Михайловна выпрямилась, гордо вскинула голову и вышла, громко хлопнув дверью.
Настя и Максим остались стоять посреди гостиной, всё ещё держась за руки. Тишина, наступившая после ухода Галины Михайловны, казалась оглушительной.
— Прости меня, — прошептал Максим. — За всё. За то, что не защищал тебя. За то, что рассказал ей... про наши проблемы.
Настя повернулась к нему. В глазах мужа она увидела искреннее раскаяние и боль.
— Почему ты рассказал ей?
— Она давила, спрашивала постоянно про детей. Я думал, если объясню, что есть медицинские причины, она отстанет. Но стало только хуже.
— Она назвала меня пустоцветом, — голос Насти дрогнул.
Максим притянул её к себе, обнял крепко.
— Ты не пустоцвет. Ты самое лучшее, что случилось в моей жизни. И мне плевать, будут у нас дети или нет. Главное — что ты рядом.
Настя уткнулась ему в плечо и расплакалась. Плакала она долго — выплакивала всю боль, обиду и напряжение последних лет. Максим держал её, гладил по волосам и молчал. Иногда слова не нужны.
Вечером они сидели на кухне, пили чай и молчали. Каждый думал о своём, переваривая случившееся.
— Она больше не придёт, — сказала Настя.
— Возможно.
— Тебе будет её не хватать.
Максим помолчал.
— Наверное. Но знаешь что? Может, это к лучшему. Нам нужно научиться жить своей жизнью. Без её постоянного контроля и критики.
— А деньги? Мы ещё не всё вернули.
— Вернём. Перечислим на её счёт, и всё. Никаких больше обязательств.
Настя посмотрела на мужа. Он казался одновременно и грустным, и освобождённым. Словно сбросил тяжёлый груз, который нёс много лет.
— Спасибо, — сказала она. — За то, что выбрал меня.
— Это не был выбор между тобой и мамой, — покачал головой Максим. — Это был выбор между тем, чтобы остаться ребёнком, и тем, чтобы стать взрослым. Пора было это сделать.
Они ещё долго сидели на кухне, держась за руки и глядя в окно на вечерний город. Где-то там, в одной из квартир, Галина Михайловна, наверное, плакала или злилась, проклиная невестку и непутёвого сына. А может, впервые за долгое время задумалась о том, где и когда что-то пошло не так.
Прошло полгода. Галина Михайловна не звонила и не приходила. Максим пару раз пытался ей позвонить, но она не брала трубку. Деньги они вернули полностью, переведя последнюю сумму на её счёт. В квитанции Настя написала: «Спасибо за помощь. Долг возвращён полностью».
А потом случилось чудо. Настя забеременела. Врачи разводили руками — бывает, говорили, организм сам справляется, особенно когда уходит стресс. Максим был на седьмом небе от счастья. Первым порывом было позвонить матери, поделиться радостью, но он сдержался. Галина Михайловна сама сделала свой выбор.
Ещё через месяц им позвонила двоюродная сестра Максима.
— Ваша мама в больнице. Сердце. Врачи говорят, нужна операция.
Максим с Настей переглянулись.
— Поезжай, — сказала Настя. — Она твоя мать.
В больнице Галина Михайловна выглядела маленькой и хрупкой. Увидев сына, она отвернулась к стене.
— Зачем пришёл?
— Ты моя мама. Как я мог не прийти?
— А она где? Твоя драгоценная женушка?
— В коридоре. Не хотела тебя расстраивать своим присутствием.
Галина Михайловна помолчала.
— Дурак ты, Максим.
— Возможно.
— И она дура.
— Мам...
— Дайте мне умереть спокойно, без внуков, брошенная родным сыном.
— Мам, прекрати. Врачи говорят, операция пройдёт хорошо. И... у нас будет ребёнок.
Галина Михайловна резко повернулась.
— Что?
— Настя беременна. Три месяца уже.
В глазах свекрови мелькнула целая буря эмоций.
— Пустоцвет, значит?
— Мам, хватит. Она моя жена и мать моего ребёнка. Если ты хочешь видеть внуков, тебе придётся это принять.
Галина Михайловна долго молчала, глядя в потолок.
— Позови её.
— Мам, не надо. Если ты опять начнёшь...
— Позови, говорю.
Настя вошла неуверенно, остановилась у двери.
— Подойди ближе, — хрипло сказала Галина Михайловна.
Настя подошла, села на стул рядом с кроватью.
— Значит, беременна?
— Да.
— Поздравляю.
Это было сказано сухо, без теплоты, но без яда. Маленький шаг.
— Спасибо.
— Я была груба с тобой.
Настя молчала. Извинений не последовало, но и этого признания было достаточно.
— Я хочу видеть внуков, — сказала Галина Михайловна.
— Это зависит от вас, — ответила Настя. — Если вы сможете уважать нашу семью, наши решения, наши границы — милости просим. Но при первой же попытке унизить меня или манипулировать Максимом...
— Поняла, — перебила её свекровь. — Условия ясны.
Они ещё немного посидели в неловком молчании, потом Настя с Максимом ушли. У выхода из больницы Максим обнял жену.
— Спасибо, что пошла со мной.
— Она твоя мать. И бабушка нашего ребёнка. Надо попытаться.
— А если она не изменится?
— Тогда мы будем держать дистанцию. Но шанс надо дать.
Операция прошла успешно. Галина Михайловна восстанавливалась дома. Максим навещал её, иногда Настя ходила с ним. Разговоры были натянутыми, но без прежней враждебности. Маленькие шаги навстречу друг другу.
Когда родилась дочка, Галина Михайловна пришла в роддом. Принесла крошечные пинетки, которые связала сама.
— Красивая, — сказала она, глядя на внучку. — На тебя похожа, — это было сказано Насте.
— Спасибо.
— Как назовёте?
— София.
— Хорошее имя. Мудрость значит.
Они стояли втроём у кроватки — Максим, Настя и Галина Михайловна, глядя на спящую девочку. Прошлое нельзя было изменить, раны не зажили полностью. Но, возможно, ради этого маленького существа они смогут построить что-то новое. Не идеальные отношения, но хотя бы мирное сосуществование. С уважением к границам друг друга и правом каждого на свою жизнь.
София зашевелилась во сне и улыбнулась. Беззубая младенческая улыбка, но в ней была надежда. Надежда на то, что люди могут меняться, прощать и начинать заново. Пусть и маленькими, осторожными шагами.