Часть 1: Зеркало и тень
Глава 1
Анна стояла у панорамного окна их новой квартиры, вглядываясь в вечерние огни Москвы. Отражение в тёмном стекле было идеальным: красивая женщина в дорогом домашнем халате, уютный свет торшера, безупречный интерьер. Картинка из глянцевого журнала. Но внутри этой картинки была ледяная пустота.
Ключ щёлкнул в замке. Анна не обернулась, продолжая смотреть на город. Она слышала, как муж разувается, вешает пальто, его шаги по паркету.
— Ань, я дома! — голос Дмитрия был усталым, но довольным. Он подошёл сзади, обнял её, прижавшись щекой к её виску. От него пахло морозным воздухом и дорогим кофе. — Что это ты в темноте стоишь? Устала?
«Устала». Это было его стандартное объяснение для любого её состояния: молчаливости, грусти, отсутствия аппетита.
— Да, немного, — тихо ответила Анна, делая вид, что прижимается к его рукам. — Как день?
— Победили. Подписали контракт с немцами. Теперь полгода адской работы, но оно того стоит. — Он отпустил её и пошёл к мини-бару, наливая себе виски. — Ты не представляешь, какое напряжение. Этот Семён, мой новый партнёр, просто гений. Если бы не он, мы бы провалились.
Анна наконец оторвалась от окна и повернулась к нему.
— Семён? Ты о нём всё время последний месяц говоришь.
— Да! — лицо Дмитрия озарилось энтузиазмом. — Удивительный парень. У него на всё свой, нестандартный взгляд. Надо будет тебя с ним познакомить.
В его глазах горел огонь, которого Анна не видела уже годы. Огонь, который когда-то горел для неё. Теперь его зажигали только сделки и вот этот... Семён.
— С удовольствием, — механически сказала она.
Они поужинали почти молча. Дмитрий уткнулся в планшет, просматривая документы. Анна наблюдала за ним. Ему было сорок, но выглядел он на тридцать пять. Успешный, подтянутый, целеустремлённый. Таким он был всегда. Таким она его полюбила. Но тогда он смотрел на неё, а не на экран.
«Он просто устаёт, — твердила она себе. — Он строит наше будущее. Надо быть терпимее».
Позже, лёжа в кровати спиной к спине, в роскошной спальне, больше похожей на номер в пятизвёздочном отеле, она поймала себя на мысли, что ждёт, когда его дыхание станет ровным, чтобы тихо вздохнуть с облегчением. Одиночество вдвоём стало их новой нормой.
Глава 2
Встреча со Семёном произошла через неделю. Дмитрий настоял на совместном ужине в модном ресторане.
Семён оказался не таким, как представляла его Анна. Она ждала увидеть клоню Дмитрия — в дорогом костюме, с гладкими речами. Перед ней же был человек лет сорока пяти, в простой, но качественной водолазке, с умными, немного насмешливыми глазами и спокойными движениями. Он встал, чтобы поздороваться, и его рукопожатие было тёплым и сильным.
— Наконец-то я знакомлюсь с музой, о которой Дмитрий столько рассказывал, — сказал Семён, и в его голосе не было лести. Была лёгкая, ненавязчивая искренность.
— Обо мне? — удивилась Анна. — Димка, кажется, забыл, как я выгляжу, за своими графиками и отчётами.
Дмитрий рассмеялся, не уловив лёгкой горечи.
— Ну вот, Ань, начинается. Семён, она у меня художница, тонкая натура. Ей не понять нашей прозы жизни.
Ужин прошёл на удивление легко. Семён говорил мало, но слушал внимательно. Он задавал Анне вопросы о её работе реставратора, о том, что она чувствует, восстанавливая старые картины. Вопросы были простыми, но попадали точно в цель. Он спрашивал не из вежливости, ему было действительно интересно.
— А ведь это сродни психотерапии, — заметил он как-то. — Ищешь под слоями грязи и старого лака истинный замысел художника. Иногда, наверное, находишь что-то, чего и сам автор не предполагал.
Анна смотрела на него, и ей хотелось плакать. Потому что её собственный «замысел» уже много лет никто не пытался рассмотреть.
Выйдя из ресторана, Дмитрий похлопал Семёна по плечу.
— Я вызываю такси, провожу тебя.
— Не надо, я пешком пройдусь, — отказался Семён. — Аня, было очень приятно. Надеюсь, ещё увидимся.
Он пожал ей руку, и его пальцы на мгновение задержались на её запястье. Не как мужчины, оценивающие женщину. А как друг, предлагающий поддержку.
По дороге домой Дмитрий был на подъёме.
— Ну что? Я же говорил — выдающийся парень! Мы с ним — идеальная команда.
— Да, — тихо ответила Анна, глядя на мелькающие огни. — Очень интересный человек.
Она чувствовала себя предательницей. Всего за один вечер незнакомый мужчина увидел в ней больше, чем её собственный муж за последние пять лет. И это осознание было и сладким, и горьким одновременно.
Глава 3
После той встречи в душе Анны что-то перевернулось. Она стала ловить себя на том, что ждёт случайных встреч со Семёном. Дмитрий стал брать её на корпоративы, чтобы «развеять». И Семён всегда был там.
Их разговоры были всё такими же лёгкими, но в них появилась новая глубина. Они могли говорить о книгах, о музыке, о смысле жизни, пока Дмитрий обсуждал с кем-то бизнес. Семён никогда не переходил грань, не говорил ничего лишнего. Но в его взгляде Анна читала понимание. Он видел её одиночество.
Однажды вечером Дмитрий задержался на работе. Анна сидела в мастерской, безуспешно пытаясь восстановить потрескавшийся лак на небольшой старинной картине. В душе была пустота. Зазвонил телефон. Незнакомый номер.
— Анна? Это Семён. Простите за беспокойство. Дмитрий оставил у меня папку с документами, а у него срочный звонок с зарубежными партнёрами. Не могли бы вы мне сбросить номер его личного помощника? У меня только рабочий.
Голос его был спокоен, но Анна почувствовала необъяснимое волнение.
— Да... конечно. Сейчас посмотрю.
Она продиктовала номер. Наступила пауза.
— Вы заняты? — спросил Семён.
— Реставрирую одну работу. Не очень получается.
— Знаете, а я всегда восхищался вашим терпением. У меня бы не хватило. — Он помолчал. — Не давайте красоте исчезнуть.
После звонка в мастерской воцарилась тишина, но она уже не была давящей. Его слова «не давайте красоте исчезнуть» отозвались в ней эхом. Она смотрела на картину, на своё отражение в тёмном окне мастерской, и думала о том, что сама она как раз и позволяет своей красоте — внутренней, душевной — медленно исчезать под слоями быта, равнодушия и тоски.
Она открыла мессенджер. Номер Семёна был теперь в её списке контактов. Она не стала его сохранять. Но и удалять не стала.
Это была первая, почти невинная трещина. Маленький шаг к пропасти, которая вскоре должна была развернуться перед ней. Она ещё не знала, что это не просто пропасть, а целая бездна, на дне которой её ждала невыносимая правда.
Часть 2: Трещина
Глава 4
Дмитрий улетел в командировку в Германию на неделю. Проводив его в аэропорту, Анна вернулась в квартиру, и тишина, обычно давящая, на этот раз показалась ей благословенной. Она могла не изображать спокойствие, не отвечать на его дежурные «как дела?».
Вечером зазвонил телефон. Семён.
— Анна, здравствуйте. Дима перед вылетом просил меня позвонить, узнать, всё ли в порядке. Не нужна ли помощь с чем-то?
Она знала, что это ложь. Дмитрий никогда ни о чём таком не просил. Он считал её абсолютно самостоятельной. Или просто не задумывался.
— Всё в порядке, Семён, спасибо, — ответила она, и голос её дрогнул, выдавая одиночество.
Короткая пауза на другом конце провода.
— Вы одна? — мягко спросил он.
— Да.
— Боитесь?
— Нет... Просто тихо.
— Мне тоже иногда нравится тишина, — сказал он. — Но только когда знаешь, что её можно нарушить. Если хотите... я недалеко. Могу заехать, помочь с той самой картиной. Вы говорили, не идёт работа. У меня как раз свободный вечер.
Сердце Анны ёкнуло. Это был прямой переход черты. Пригласить другого мужчину в дом, когда мужа нет. Но протеста не последовало. Наоборот, по телу разлилась тёплая волна — волна предвкушения, интереса, жизни.
— Я... не знаю, — сдавленно выдохнула она.
— Хорошо. Я понял. Тогда просто знайте — если что, я на связи.
Он не стал настаивать. И в этом была его сила.
Но через час, когда темнота за окном сгустилась, Анна сама набрала его номер.
— Вы всё ещё недалеко? — спросила она, и её пальцы дрожали.
Через сорок минут он стоял на пороге её мастерской, держа в руках бутылку красного вина и папку с репродукциями картин того же периода, что и её работа.
— Для вдохновения, — улыбнулся он.
Глава 5
Они сидели на полу мастерской, прислонившись к стене, допивая вино. Папка с репродукциями лежала раскрытой, но они почти не смотрели на неё. Говорили обо всём. О детстве, о несбывшихся мечтах, о страхах.
— Я иногда чувствую себя экспонатом в музее Дмитрия, — призналась Анна, осмелев от вина и непривычной откровенности. — Успешная жена. Часть имиджа. Красивая рамка для его жизни.
Семён слушал, не перебивая. Его молчание было внимательным, впитывающим.
— А кто вы сами? Не жена Дмитрия, а Анна? — спросил он наконец.
Она задумалась. Раньше ответ был бы лёгким. Художник. Реставратор. Женщина. Сейчас же эти слова казались пустыми.
— Не знаю, — честно сказала она. — Кажется, я потеряла себя.
— Вы не потеряли. Вы просто забыли, где искать. — Он повернулся к ней, и его лицо было серьёзным. — Дима... Он любит вас по-своему. Но его любовь — это любовь к собственности. Он гордится вами, как гордится своей новой машиной. Он не видит, что у машины может кончиться бензин или она захочет свернуть на другую дорогу.
Эти слова были как нож. Точные и болезненные. Она никогда не решалась сформулировать это даже для себя.
— Почему вы всё это видите? — прошептала она.
— Потому что смотрю на вас, — просто ответил он. — А он перестал.
Он поднялся, чтобы уйти. Анна встала рядом. Они стояли в полуметре друг от друга, и пространство между ними гудело от напряжения.
— Спасибо, — сказала она. — За... разговор.
— Спасибо вам за доверие.
Он не попытался её обнять или поцеловать. Он просто взял её руку, поднёс к губам и на мгновение прикоснулся к её пальцам, запачканным краской. Это было самое интимное прикосновение за последние годы.
После его ухода Анна опустилась на пол и заплакала. Не от горя, а от облегчения. Кто-то увидел. Кто-то понял. И в этом пронзительном понимании таилось семя того предательства, которое уже начинало прорастать в её сердце.
Глава 6
На следующий день Анна проснулась с чувством странной опустошённости и вины. Она проверяла телефон — не звонил ли Дмитрий. Он прислал лишь сухое сообщение: «Всё хорошо, встречи, созвонимся вечером».
Сообщений от Семёна не было. И это её тревожило. Что, если вчерашнее была ошибкой? Что, если он теперь пожалеет о своей откровенности?
Она пыталась работать, но краски не слушались, кисть выскальзывала из рук. В голове крутилась одна мысль: «Я перешла грань. Я позволила другому мужчине войти в моё личное пространство».
Вечером, когда она уже собиралась лечь спать, пришло сообщение.
«Спасибо за вчерашний вечер. Я давно не говорил так искренне. Не корите себя. Вы не сделали ничего плохого. С.»
Эти слова подействовали на неё как бальзам. Он понимал её чувство вины. Он прощал её ещё до того, как она попросила прощения.
Она не сдержалась и ответила: «Я тоже. Спасибо, что выслушали».
Так началась их тайная переписка. Сначала несколько сообщений в день, потом десятки. Они обсуждали всё подряд: погоду, книги, музыку, свои мысли. Анна ловила себя на том, что постоянно ждёт звонка телефона, проверяет его с нервным трепетом. Она хоронила лицо в подушку и рыдала, потому что понимала — это и есть та самая эмоциональная измена, о которой так много пишут. Она предавала мужа не физически, но её мысли, её душа уже принадлежали другому.
Дмитрий вернулся из командировки усталым и довольным. Он привёз ей дорогой подарок — часы. Она надела их, поблагодарила, а потом сняла, как только он вышел из комнаты. Браслет казался ей ошейником.
Той ночью, когда Дмитрий крепко спал, повернувшись к ней спиной, Анна тихо встала, вышла в гостиную и, дрожа от холода и стыда, написала Семёну: «Я не могу так больше. Это неправильно. Я боюсь».
Ответ пришёл почти мгновенно, будто он не спал и ждал.
«Я не хочу причинять вам боль. Скажите слово — и я исчезну. Но знайте: то, что я чувствую, — реально. И это не имеет ничего общего с Димой или с вашим браком. Это — между нами».
Она прочитала эти слова и поняла, что точка невозврата пройдена. Она уже не могла сказать ему «исчезни». Потому что его исчезновение означало бы возврат в ледяную пустоту её прежней жизни. А она уже вкусила тепла.
Она не ответила. Просто прижала телефон к груди и смотрела на спящий город. Город, в котором она была заперта в золотой клетке. И вдруг осознала, что дверь в эту клетку кто-то приоткрыл. И теперь ей предстояло решить: вылететь на свободу или остаться, захлопнув её за собой навсегда.
Часть 3: Обман
Глава 7
Решение пришло само, как приливная волна. Через три дня Дмитрий снова уезжал — на этот раз всего на одну ночь, в Санкт-Петербург. Он поцеловал её в щёку на прощание, даже не заметив блеска в её глазах — блеска не от слёз, а от нервного, почти лихорадочного возбуждения.
«Я не сделаю ничего», — обещала она себе. «Просто увижусь. Поговорим. Просто нужно понять...»
Она надела простое платье, не броское, но то, в котором чувствовала себя собой. Не успела она нанести последние штрихи макияжа, как в доме раздался пронзительный звук сирены. Это была сигнализация. Сердце ушло в пятки. Дмитрий был параноидально помешан на безопасности.
Она подбежала к панели управления. Датчик движения в его кабинете. Кто-то был там.
Сердце бешено колотилось. Грабитель? Она медленно, на цыпочках, подошла к двери кабинета. Она была приоткрыта. Осторожно заглянув внутрь, она увидела спину. Спину Семёна. Он стоял у большого сейфа, встроенного в стену за картиной. Сейф был открыт.
— Семён? — прошептала она, не веря своим глазам.
Он резко обернулся. На его лице не было ни удивления, ни страха. Только холодная, отточенная концентрация.
— Анна. Идеально. Ты как раз вовремя.
— Что... что ты здесь делаешь? Как ты вошёл? — она оглянулась на взломанную электронную панель замка.
— Дима такой беспечный, — усмехнулся Семён. — Все пароли — даты вашей свадьбы, день знакомства. Сентиментально и глупо.
— Но... сейф? Что ты ищешь?
Он вынул из сейфа толстую папку с логотипом компании Дмитрия.
— Контракты. Доказательства. Твой муж — не просто гениальный бизнесмен, Анна. Он гениальный мошенник. Половина его сделок построена на откатах, подложных отчётах и шантаже. Эта папка — мой страховой полис.
Анна прислонилась к косяку двери, чтобы не упасть. Мир рушился на глазах.
— Ты... ты его партнёр... ты...
— Я не его партнёр, — голос Семёна стал стальным. — Я человек, которого он когда-то уничтожил. Разорил мою компанию, украл идеи, подставил меня перед инвесторами. Мой брак не выдержал этого. Всё, что у меня было, рассыпалось в прах благодаря твоему идеальному Диме.
Он сделал шаг к ней.
— А ты... ты мой самый изящный ход. Его слабое место. Его красивая, одинокая жена.
Глава 8
Воздух вышел из её лёгких. Казалось, комната поплыла.
— Что?.. — это было всё, что она могла выжать из себя.
— Всё было спланировано, милая Анна, — его голос снова стал мягким, но теперь эта мягкость была ужасающей. — Наша «случайная» встреча, моё «понимание», наши душевные разговоры. Я изучал тебя полгода. Я знал, как подойти. Ты была так предсказуема в своём одиночестве.
Он подошёл к ней вплотную, поймал её взгляд. В его глазах не было ни капли того тепла, что сводило её с ума. Только пустота и торжество.
— И знаешь, что самое смешное? Ты сама позвала меня в этот дом. Ты сама дала мне доступ. Теперь, когда всё всплывёт, кто будет главным подозреваемым? Кто был рядом со мной? Кто впустил меня в кабинет мужа? Ты.
Он положил папку в портфель.
— Не переживай, я не оставлю тебя с пустыми руками. Когда Дима окажется за решёткой или будет вынужден бежать, его счета заморозят. Но кое-что я для тебя припрятал. Мелкий счёт на твоё имя. Деньги, которые он тебе никогда не доверил бы. Ты будешь свободна. И богата.
Анна стояла как парализованная. Каждое слово било по голове, как молоток. Её боль, её смятение, её надежда на спасение — всё это было холодным, расчётливым спектаклем. Она была не женщиной, а пешкой. Разменной монетой в чужой мести.
— Ты... чудовище, — выдохнула она, и слёзы наконец хлынули из глаз, жгущие, как кислота.
— Нет, — покачал головой Семён. — Я — зеркало. Я лишь показал тебе, насколько хрупок твой идеальный мир. Ты предала мужа при первой же возможности. А он предал тебя много лет назад, заперев в этой золотой клетке. Я просто свел счеты. И освободил тебя, сама того не ведая.
Он направился к выходу.
— Совет: собери вещи и исчезни, пока он не вернулся. У тебя есть часов двенадцать. И не пытайся предупредить его. Если ты сейчас ему позвонишь, я отправлю копии всех документов прямиком в прокуратуру. И ты станешь соучастницей. Прощай, Анна.
Дверь за ним закрылась. Сирена сигнализации умолкла. В доме воцарилась мёртвая тишина. Анна медленно сползла по стене на пол, обхватив голову руками. Предательство, которое она переживала как трагедию своей любви, оказалось грандиозным, циничным обманом. Она была не героиней романа, а жертвой аферы. Самой ужасной аферы в её жизни.
Глава 9
Она не помнила, сколько просидела так на холодном полу. Мысли путались, сменяя друг друга: страх, стыд, ярость, отчаяние.
«Собрать вещи и исчезнуть». Куда? У неё не было никого. Родители давно умерли, близких подруг она растеряла за годы жизни в этом золотом загоне.
Она поднялась и на автомате пошла в спальню. Открыла гардероб. Ряды дорогих платьев, костюмов, сумок смотрели на неё как укор. Это был не её гардероб. Это был гардероб жены Дмитрия.
Она увидела на туалетном столике те самые часы, подаренные ею. Механический голос Семёна эхом звучал в голове: «Он гордится вами, как гордится своей новой машиной».
И тут её осенило. Да, Семён — лжец и манипулятор. Но в одном он был прав. Дмитрий действительно относился к ней как к вещи. И он был мошенником. Она всегда отмахивалась от смутных подозрений, оправдывая его: «Бизнес есть бизнес». Теперь её дом был построен на песке. И этот песок осыпался.
Она не стала собирать вещи. Она подошла к сейфу. Он был пуст, кроме одной папки, которую Семён счёл ненужной. Анна открыла её. Это были не финансовые документы. Это были старые фотографии. Их общие с Дмитрием снимки, её рисунки, какие-то записки. Дмитрий, сентиментальный? Нет. Это был архив. Свидетельства их жизни, аккуратно упакованные и забытые, как ненужный хлам.
Она взяла свою сумочку, положила туда паспорт, банковскую карту (ту самую, на которую, по словам Семёна, он перевёл деньги), пару фотографий из папки. Она сняла обручальное кольцо и положила его на барную стойку. Оно упало с тихим, звенящим звуком.
Она вышла из квартиры, не оглядываясь. Она не знала, что будет делать. Предупредить Дмитрия? Нет. Он не поверит. Он обвинит её. И Семён выполнит свою угрозу.
Она была абсолютно одна. Преданная мужем, обманутая любовником, выброшенная из собственной жизни. Но впервые за долгие годы она чувствовала не боль одиночества, а холодную, ясную решимость. Ей было страшно. Но она была свободна. Свобода оказалась не теплой и желанной, а колючей и пугающей. Но это была её свобода. Её хаос. Её новая, пустая страница.
Часть 4: Побег
Глава 10
Первой остановкой стал банкомат. Дрожащей рукой Анна вставила карту и запросила баланс. Цифра, высветившаяся на экране, заставила её отшатнуться. Пять миллионов рублей. Семён не солгал. Для неё это были огромные деньги. Для Дмитрия — сумма, которую он мог и не заметить. Отступные. Плата за молчание.
«Кровные деньги», — пронеслось в голове. Но чувства благодарности не было. Была лишь тошнотворная горечь. Этими деньгами он оценил её роль в своей игре. Оценил и откупился.
Она сняла немного наличных, вернула карту и поспешно вышла на улицу. Москва встретила её утренней суетой. Люди спешили на работу, гудки машин, яркие вывески. Она стояла на тротуаре, ощущая себя призраком, затерявшимся в мире живых. У неё не было цели. Не было плана.
Она зашла в первый попавшийся кофейный магазин, купила самый дешёвый телефон с предоплаченной сим-картой. Сидя за столиком у окна, она выбросила свою старую сим-карту в урну. Разрыв последней связи. Теперь её не могли найти ни Дмитрий, ни Семён.
Следующей остановкой стал вокзал. Она купила билет на ближайшую электричку, уходящую из Москвы. Неважно куда. Главное — уехать. Заплатив за бинал наличными, она почувствовала странное облегчение. Анонимность была её щитом.
Глава 11
Она вышла на маленькой станции в ста километрах от Москвы. Бывший дачный посёлок, теперь — спальный район с типовыми пятиэтажками и частным сектором. Здесь пахло дымом из труб и прелой листвой, а не деньгами и бетоном.
Анна нашла скромный гостевой дом, сняла комнату на неделю. Хозяйка, пожилая женщина с усталыми глазами, не проявила к ней никакого интереса. Это было именно то, что нужно.
Комната была маленькой, с простой мебелью и цветочными обоями. Анна села на кровать и наконец позволила себе расплакаться. Рыдания вырывались из самой глубины души — тихие, отчаянные. Она плакала о своей сломленной жизни, о доверчивости, о том, что стала пешкой в чужой игре. Она плакала о Дмитрии, о том муже, каким он был когда-то, и о том, во что превратился. Она плакала о Семёне, о призраке любви, который оказался химерой.
Когда слёзы иссякли, наступила пустота. Но это была уже не та леденящая пустота золотой клетки. Это была пустота после бури. Разрушительной, но очищающей.
Она достала новый телефон. Единственный номер, который она помнила наизусть, был номер её старой подруги, Юли, с которой они потеряли связь лет пять назад. Юля всегда была прямой, резкой и не признавала условностей. Анна набрала номер, молясь, чтобы он не изменился.
— Алло? — услышала она знакомый хрипловатый голос.
— Юль... это я, Анна.
На той стороне провода повисло молчание.
— Анька? Боже правый, ты ли это? Откуда номер? Я думала, ты в своём замке из слоновой кости сгинула!
И снова слёзы, но теперь — от облегчения. Юля была якорем в прошлой, настоящей жизни.
— Юль, у меня... проблемы. Большие. Я не могу сейчас всё объяснить. Мне нужна помощь.
— Где ты? — без лишних вопросов спросила Юля.
— В Подмосковье. В Зареченске.
— Сиди на месте. Даю адрес. Это моя знакомая, ей можно доверять. Сними там комнату. Я завтра буду.
Глава 12
Новое жильё оказалось квартирой в хрущёвке на окраине. Пожилая учительница литературы, тётя Лида, сдавала комнату. Она посмотрела на Анну умными, всепонимающими глазами и просто сказала: «Себе дороже, милая. Устраивайся».
На следующий день приехала Юля. Она почти не изменилась: та же стрижка «под мальчика», кожаная куртка, пронзительный взгляд. Увидев Анну, она свистнула.
— Ну ты и видок, подруга. Как после войны.
И они разговаривали всю ночь. Анна выложила всё. Про одиночество, про Семёна, про страшную правду. Юля слушала, не перебивая, хмурясь и закуривая одну сигарету за другой.
— Ну ты и дура, — резюмировала она, когда Анна закончила. — Наивная, романтическая дура. Но этот твой Семён — просто гений подлости. Браво. Холодный, расчётливый мудак.
— Что мне делать, Юль? — спросила Анна, чувствуя себя потерянным ребёнком.
— Во-первых, выжить. Ты не виновата, что тебя обманули. Виновен тот, кто обманывает. Ты стала жертвой. Прими это. Не съедай себя изнутри. Во-вторых, эти деньги... — Юля задумалась. — Они твои. Плата за моральный ущерб. Трать их на жизнь, но будь осторожна. Не свети.
— А Дмитрий?..
— Забудь про Дмитрия. Его проблемы — его проблемы. Он взрослый мужик. Сам вляпался, сам и выкарабкивается. Или не выкарабкивается. Ты ему не жена уже. Ты — выживающая.
На следующее утро Юля уехала, пообещав помочь с документами и найти работу. «Ты же реставратор от Бога, — сказала она. — Руки-то на месте? Будешь восстанавливать не картины, а себя».
Анна осталась одна в маленькой комнате с цветочными обоями. Она подошла к зеркалу. Перед ней стояла незнакомая женщина с бледным, осунувшимся лицом и огромными глазами. Но в этих глазах, помимо боли и страха, появился новый огонёк. Огонёк воли. Она посмотрела на своё отражение и прошептала:
— Всё. С этого дня я не Анна, жена Дмитрия. Я просто Анна. И мне нужно учиться жить заново.
Она открыла сумку, где лежали паспорт и та самая папка с фотографиями из сейфа. Она достала одну из них — свою старую студенческую фотографию, где она смеётся, с мольбертом и запачканными краской руками. Она приколола её на стену. Напоминание. О том, кем она была. И, возможно, кем ещё сможет стать.
Часть 5: Отражение в осколках
Глава 13
Первые дни в Зареченске слились в одно долгое, серое пятно. Анна почти не выходила из комнаты. Она сидела у окна, смотрела на голые ветки деревьев во дворе и пыталась осмыслить произошедшее. Мысли ходили по кругу: от жгучего стыда за свою наивность до леденящего страха перед возможными последствиями.
Тётя Лида, её новая хозяйка, не лезла с расспросами. Она просто ставила у двери комнаты тарелку с супом или кашей, иногда приносила чай с домашним вареньем. Эта простая, почти материнская забота трогала Анну до слёз. В её прежней жизни о ней заботились за деньги: домработница, повар, личный помощник. Здесь же не было никакой выгоды, только тихая человечность.
Однажды вечером тётя Лида постучала и вошла, неся старый ящик.
— Вот, — сказала она, ставя ящик на стол. — Мой покойный муж любил масло. Краски, скорее всего, высохли, но кисти ещё ничего. Может, руки разомнёшь. А то смотришь в окно, как в телевизор. Испортишь зрение.
В ящике лежали потрёпанные тюбики с красками, палитра, заляпанная множеством цветов, и кисточки, аккуратно перевязанные бечёвкой. Анна с благодарностью взяла кисти. Пальцы сами нашли привычный хват. Это было первое ощущение чего-то настоящего, не сломанного.
Глава 14
Через неделю приехала Юля с ворохом новостей и практичных советов.
— По твоему Дмитрию информации нет. Ничего не взорвалось в новостях. Значит, твой Семён пока держит паузу. Или Димка сумел всё замять. Так или иначе, тебя пока не ищут. — Юля выложила на стол папку. — Документы. Всё чисто. И работа есть.
Анна с надеждой взглянула на неё.
— В местном краеведческом музее нужен реставратор. Работа мелкая, денег копейки, но дело твоё. Директор — подруга моей мамы. Я всё устроила. Можезавтра выходить.
— Спасибо, Юль, — прошептала Анна, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы благодарности.
— Не благодари. Ты мне потом всю жизнь за это кофе варть будешь, — отмахнулась подруга. — Но есть одно «но». Деньги с той карты лучше снять и положить в надёжное место. Маленькими суммами. А саму карту уничтожить. На всякий случай.
На следующий день Анна, надев самый простой и неброский свитер и джинсы, отправилась в музей. Это было небольшое здание дореволюционной постройки с скрипучими полами. Директор, Валентина Петровна, женщина с мягким лицом и цепким взглядом, провела её в фонды.
— Вот, голубушка, — она указала на стеллажи с пожелтевшими картами, потрёпанными книгами и несколькими потускневшими картинами. — Всё это богатство требует руки мастера. Работа неблагодарная, но нужная.
Анна взяла в руки первую попавшуюся картину — пейзаж с видами Зареченска начала XX века. Краска осыпалась, лак потрескался. Она провела пальцем по шероховатой поверхности. И вдруг почувствовала странный покой. Это была та самая работа — восстановление, спасение. Только теперь она спасала не чужую историю, а свою. Одна трещина за другой, один мазок за другим.
Глава 15
Жизнь начала обретать новые очертания. Работа в музее, скромный быт, редкие, но ёмкие разговоры с тётей Лидой за вечерним чаем. Анна почти не пользовалась деньгами с «той» карты, живя на свою небольшую зарплату. Она сняла почти всю сумму и, послушав Юлю, положила наличные в банковскую ячейку. Оставила себе лишь минимальную сумму на чёрный день.
Она начала рисовать. Сначала просто этюды из окна: двор, кошки на заборе, дети на качелях. Потом рискнула выйти на пленэр. Она писала старые домики, речку, церковь. Краски оживали под её кистью, и вместе с ними понемногу оживала она сама. В этом простом мире не было места интригам, предательству и лжи. Была лишь фактура, цвет, свет.
Однажды, разбирая архив музея, она нашла папку с фотографиями и письмами местной учительницы, жившей здесь в середине прошлого века. Женщина одна воспитывала дочь, пережила войну, потерю близких, но в её письмах сквозила удивительная стойкость и любовь к жизни. Анна читала эти пожелтевшие листки и плакала. Она чувствовала родственную душу. Чужое мужество давало силы её собственной.
Как-то раз, возвращаясь с работы, она увидела на остановке своего отражение в витрине магазина. Перед ней стояла женщина в простой одежде, с неубранными волосами, с след усталости вокруг глаз. Но в этих глазах был покой. Не счастье, нет. Слишком свежи были раны. Но исчезла прежняя, затравленная пустота.
Она купила в магазине буханку чёрного хлеба, пачку масла и конфет-подушечек, которые любила в детстве. Придя домой, она налила чаю, отломила кусок хлеба и вдруг осознала, что этот простой ужин был самым вкусным за последние годы. Потому что он был настоящим. Она была настоящей.
Лёжа в кровати, она думала о Дмитрии и Семёне. Теперь их образы были далёкими и почти призрачными, как персонажи из дурного сна. Они продолжали свою войну где-то там, в другом измерении. А её война была здесь. Война за саму себя. И она была полна решимости её выиграть.
Она взяла со стола свою старую студенческую фотографию, ту самую, что приколола на стену.
— Всё будет хорошо, — тихо сказала она девушке с фотографии. — Я обещаю.
Впервые за долгое время она поверила в эти слова.
Часть 6: Чужое письмо
Глава 16
Жизнь в Зареченске обрела свой, медленный ритм. Анна привыкла к скрипу половиц в музее, к запаху старых книг и масляной краски, к вечерним чаепитиям с тётей Лидой. Она почти перестала вздрагивать от звонка телефона и реже просыпалась по ночам от кошмаров, в которых лицо Семёна сливалось с лицом Дмитрия.
Однажды Валентина Петровна попросила её помочь с разбором архива, который передали музею родственники той самой учительницы, чьи письма так тронули Анну.
— Там, говорят, не только документы, но и какие-то её личные вещи, — пояснила директор. — Может, найдётся что-то для новой экспозиции.
Анна с радостью согласилась. Работа с наследием этой женщины, Марии Игнатьевны, стала для неё своеобразной терапией. В пыльном подвале музея она вскрыла картонную коробку. На дне, под стопками школьных тетрадей и фотографий, лежала изящная шкатулка из красного дерева. Внутри, перевязанные ленточкой, лежали письма. Но не Марии Игнатьевны. А адресованные ей.
Почерк на конвертах был твёрдым, мужским. Анна развязала ленточку с чувством, будто вторгается в чужую тайну. Первое же письмо заставило её замереть.
«Милая моя Машенька, прости за молчание. Эти долгие месяцы вдали от тебя — самое тяжёлое испытание. Но мы близки к цели. Скруг сделан, деньги переведены в швейцарский банк под новыми именами. Как только всё уляжется, я вышлю за тобой человека. Мы начнём новую жизнь в Аргентине, как и мечтали. Твой В.»
Дата письма — 1946 год. Анна прочла письмо ещё раз. Сердце заколотилось. «Скруг», «деньги», «новые имена», «Аргентина». Язык был слишком знакомым. Это был язык финансовых махинаций, бегства. Язык, на котором мог бы говорить Дмитрий. Или Семён.
Глава 17
Анна продолжила читать, забыв о времени. Письма были полны страсти, тоски и... подробностей. «В.» — Виктор — описывал схему вывода ценностей за границу через подставные фирмы в нейтральных странах. Он был не просто влюблённым, он был деловым партнёром Марии Игнатьевны. И они готовили побег.
Но последнее письмо в пачке было иным. Оно было написано рукой Марии Игнатьевны. Чернила местами расплылись, будто от слёз.
«Виктор, я получила твоё последнее письмо. Человек твой приехал. Но я не могу. Я не могу бросить всё и бежать, как преступница. Моя дочь больна, ей нужен покой, а не скитания. А главное — я не могу жить с этим грузом. Эти деньги... они чужие. На них кровь и слёзы. Ты говорил, мы строим новую жизнь, но мы строим её на песке. Я остаюсь. Прости меня. Если когда-нибудь всё изменится... М.»
Анна откинулась на спинку стула. Перед ней была история, зеркально отражающая её собственную. Та же схема: любовь, обещание новой жизни, деньги, добытые сомнительным путём, и... мучительный выбор. Только её героиня, Мария Игнатьевна, выбрала иной путь. Она предпочла трудную правду лёгкому бегству.
Анна положила письмо обратно в шкатулку. Ей стало стыдно. Стыдно за свои слёзы, за свою растерянность. Эта женщина, оставшись одна с больным ребёнком в разрушенной стране, нашла в себе силы сказать «нет» соблазну. А она, Анна, с деньгами и относительной свободой, просто бежала, как мышь из горящей норы.
— Нет, — прошептала она. — Я не мышь. И норы моей больше нет.
Глава 18
Вечером Анна не стала пить чай с тётей Лидой. Она сказала, что устала, и закрылась в своей комнате. Она достала свой старый блокнот и начала писать. Она записывала всё, что помнила: имена, названия компаний, даты, обрывки фраз Дмитрия и Семёна. Она не знала, зачем это делает. Не для того, чтобы шантажировать или мстить. Просто это была её история. И она имела право её задокументировать.
Она думала о Марии Игнатьевне. Та сохранила письма. Сохранила память о своей любви и своём выборе. И эта память спустя десятилетия помогла другой женщине, растерянной и сломленной, найти опору.
На следующее утро Анна пришла в музей с твёрдым решением.
— Валентина Петровна, — сказала она, — я хочу сделать небольшую экспозицию. Про Марию Игнатьевну. Не про официальную биографию, а про её жизнь. Про её выбор.
Директор посмотрела на неё с удивлением, потом внимательно, изучающе.
— А почему именно про неё? — спросила она.
— Потому что её история... очень современная, — ответила Анна. — Она о том, что важно оставаться человеком в любых обстоятельствах.
Валентина Петровна кивнула.
— Хорошо. Делай. Только осторожнее с архивами. История — дама тонкая.
Анна взялась за работу с новым рвением. Она реставрировала фотографии Марии Игнатьевны, сканировала письма (те, что можно было показывать), искала в фондах вещи той эпохи. Это была не просто работа. Это был её ответ. Ответ всем, кто сломал её жизнь. Она не будет прятаться. Она будет жить. И помнить.
Однажды, возвращаясь из музея, она увидела на почте знакомый конверт. Без обратного адреса. Рука дрогнула, когда она взяла его. Внутри была одна-единственная строчка, напечатанная на принтере: «Молодец. Ты оказалась сильнее, чем я думал. Будь осторожна. С.»
Он знал, где она. Он следил за ней. Но странным образом эта записка не испугала её. В ней было что-то вроде уважения. Или предупреждение? Неважно. Она скомкала конверт и выбросила в урну. У страха больше не было власти над ней. У неё была своя правда. И своя война, которую она была готова продолжать.
Часть 7: Тень из прошлого
Глава 19
Записка от Семёна стала тревожным звонком, но не парализовала Анну. Наоборот, она мобилизовала её. Если он знает, где она, значит, её анонимность — иллюзия. Нужно быть готовой ко всему.
Она сменила номер телефона, купленного на её имя, на самый дешёвый кнопочный телефон, который нельзя отследить. Она перестала пользоваться банкоматами, живя только на зарплату. Деньги из «семёновского» фонда лежали мёртвым грузом в ячейке — трогать их было страшно.
Экспозиция, посвящённая Марии Игнатьевне, стала её убежищем. Анна проводила в музее всё свободное время, выстраивая витрины, подбирая цитаты из писем, реставрируя личные вещи учительницы. Работа захватила её целиком. Она чувствовала незримую связь с этой женщиной, как если бы та протягивала ей руку сквозь время.
Однажды, когда Анна заканчивала монтаж этикеток, в музей вошёл мужчина. Высокий, в длинном пальто, с фотографической памятью на спину. Анна замерла, узнав его ещё до того, как он обернулся. Это был не Семён.
Это был Дмитрий.
Глава 20
Он стоял у витрины с дореволюционными картами, изучая их с деловым видом, но Анна знала — это маска. Его плечи были напряжены, а взгляд скользил по залу, выискивая её.
Сердце ушло в пятки. Бежать было некуда. Она медленно вышла из-за стеллажа.
Дмитрий увидел её. На его лице не было ни гнева, ни удивления. Только усталая, каменная маска. Он подошёл к ней. Пахло его привычным парфюмом, но теперь этот запах вызывал тошноту.
— Анна, — произнёс он ровно, без интонации. — Нам нужно поговорить.
Они вышли на крыльцо музея. Вечерело. Пахло снегом.
— Как ты меня нашёл? — спросила она, глядя куда-то мимо него, на огни проезжающих машин.
— Ты пользуешься своей банковской картой, — холодно сказал он. — Я поставил уведомление на все операции. А потом нанял человека. Он отследил тебя до этого... места.
Значит, её ошибка. Не Семён. Она сама себя выдала, снимая деньги в первые дни.
— Что ты хочешь, Дмитрий?
— Я хочу понять. Почему? — в его голосе впервые прорвалось что-то живое — недоумение, смешанное с болью. — Я всё для тебя делал. Всё, что у меня было, я отдавал тебе! А ты... с ним. Ты помогла ему ограбить меня.
Анна резко повернулась к нему.
— Я ничего ему не помогала! Он меня обманул! Так же, как и ты!
Он смотрел на неё, не понимая.
— О чём ты?
И тут она всё поняла. Дмитрий не знал правды. Он думал, что она и Семён — любовники, которые вместе его обчистили.
Глава 21
— Он сказал тебе это? — тихо спросила Анна. — Что мы были заодно?
— А что ещё я должен думать? — голос Дмитрия снова стал жёстким. — Ты исчезаешь в тот же день, когда из моего сейфа пропадают ключевые документы. А потом объявляется Семён и предлагает мне «решить вопрос» о моём будущем в обмен на отказ от всех активов. Очень изящно придумано. Роман на стороне с последующим разорением мужа.
Анна горько рассмеялась. Этот смех прозвучал дико в зимней тишине.
— Боже, какой же ты слепой. Ты действительно веришь, что я способна на такое? Ты прожил со мной десять лет и так и не узнал меня.
Она посмотрела ему прямо в глаза.
— Семён подошёл ко мне, потому что я была одинока и уязвима. Он играл в понимающего и заботливого. Он втерся в доверие. А в тот день, когда ты уехал, он пришёл и ограбил нас. Обоих. Меня он использовал как прикрытие. А тебя... он просто ненавидит. За что-то, что ты сделал с ним в прошлом.
Дмитрий молчал, вглядываясь в её лицо. Искал ложь. Но находил только боль и горькую правду.
— Что... что ты имеешь в виду? — нахмурился он.
— У него была компания. Ты её уничтожил. Он всё потерял.
Лицо Дмитрия изменилось. Гнев сменился напряжённой мыслительной работой. Он что-то вспоминал.
— Семён... — он провёл рукой по лицу. — Боже. Сергей Семёнов. Его компания называлась «Вектор». Давно... лет десять назад. Была небольшая сделка... конкурентная борьба. Я не уничтожал его. Я просто выиграл.
— Для него это было уничтожением, — отрезала Анна. — И он потратил годы, чтобы отомстить. А я стала разменной монетой в его игре. Так что не приходи ко мне с упрёками, Дмитрий. Ты сам посеял ветер, а теперь пожинаешь бурю. И я вместе с тобой.
Она повернулась, чтобы уйти.
— Анна, подожди! — он схватил её за руку. — Где он? Где документы?
— Не знаю. И знать не хочу. Моя война с вами двумя окончена. Я начинаю новую жизнь. Без тебя. Без него. Оставь меня в покое.
Она вырвала руку и, не оглядываясь, пошла прочь по заснеженной улице. Сзади доносилось его отчаянное: «Анна!»
Но она не оборачивалась. Впервые за долгое время она чувствовала себя не жертвой, а человеком, сделавшим свой выбор. Горький, болезненный разговор стал её освобождением. Теперь он знал правду. А она была свободна от необходимости её скрывать.
Часть 8: Непрошеный союз
Глава 22
Анна шла по темной улице, не чувствуя холода. Внутри бушевало пламя — гнева, обиды, но также и странного освобождения. Сказать Дмитрию всё в лицо было равноценно психотерапевтическому сеансу. С неё свалился груз молчания.
Она ждала, что он будет преследовать её, умолять, требовать. Но сзади были лишь звуки удаляющихся шагов, а потом — рёв заводившегося двигателя. Он уехал. Оставил её в покое. Это было и к лучшему, и... горько. Становилось окончательно ясно: их общий путь кончился.
Дома, запершись в комнате, она пыталась прийти в себя. Тётя Лида, почуяв неладное, принесла чаю с мятой, но расспрашивать не стала. Анна была благодарна за это. Она не могла говорить. Она должна была обдумать новый поворот.
Теперь Дмитрий знал правду. И он знал, где она. Стал ли он союзником? Нет. Он был раненным зверем, загнанным в угол Семёном. Его следующей целью будет не она, а его обидчик. Но что он сможет сделать без доказательств?
Поздно вечером зазвонил её новый, «секретный» телефон. На экране — незнакомый номер. Сердце ёкнуло. Семён? Дмитрий? С глубоким вздохом она ответила.
— Анна. Это Дмитрий. — Его голос был хриплым от усталости, но собранным. — Я использую чужой телефон.
— Как ты узнал номер? — удивилась она, но тут же сама себе ответила: нанятый им частный детектив, скорее всего, выяснил и это.
— Неважно. Я должен тебя предупредить. Семён опаснее, чем ты думаешь. Его история со мной — лишь верхушка айсберга. У него длинный шлейф. Я начал копать. Он не остановится ни перед чем.
— В том числе и перед тобой, — добавил он после паузы. — Ты — живой свидетель. Ты знаешь его в лицо. Ты — слабое звено.
Слова «слабое звено» резанули по слуху, но она понимала их правоту.
— Что ты предлагаешь? — спросила она, чувствуя, как страх снова поднимается по спине ледяными мурашками.
— Встретиться. Без эмоций. Как союзники. У нас общий враг. И я... я должен вернуть тебе хотя бы часть того, что отнял. Своим невниманием. Своей слепотой.
В его голосе прозвучало нечто, отдалённо напоминающее раскаяние. Это было ново.
— Где? — коротко спросила Анна.
Глава 23
Встреча была назначена в нейтральном месте — в загородном кафе по дороге в Москву. Пустынно, анонимно. Анна приехала первой, заказала чай и смотрела на падающий снег за окном. Она чувствовала себя героиней шпионского романа.
Дмитрий вошёл ровно через минуту после назначенного времени. Он выглядел постаревшим. На его обычно идеально выбритой щеке виднелась пропущенная щетина, под глазами — тёмные круги.
Он сел напротив, отодвинул предложенный ей кофе.
— Спасибо, что приехала.
Они молча смотрели друг на друга. Десять лет совместной жизни, боль, предательство — всё висело между ними невысказанным грузом.
— Я нанял лучших специалистов по кибербезопасности и финансовым расследованиям, — начал Дмитрий без предисловий. — Семён не оставил нам выбора. Он выдвинул ультиматум: я добровольно передаю ему контроль над компанией, либо он обнародует документы. Но это ложь. Даже если я выполню его условия, он не остановится. Уничтожение — его цель.
— Что ты нашёл? — спросила Анна.
— Его настоящее имя — Сергей Морозов. Пять лет назад он фигурировал в деле о банкротстве одной строительной фирмы. Хозяин фирмы покончил с собой. Официально — из-за долгов. Но есть нюансы. Семён был его финансовым консультантом. Он мастер по доведению до самоубийства.
Анна похолодела.
— Боже...
— Он использует одни и те же методы, — продолжал Дмитрий. — Втереться в доверие, найти слабое место, ударить. Твоим слабым местом было одиночество. Моим — амбиции и... невнимание к тебе. — Он посмотрел на неё, и в его взгляде была непривычная прямота. — Я был слепым дураком, Анна. Я потерял самое ценное, что у меня было. И теперь мы оба в опасности.
Он достал из портфеля маленький, элегантный телефон.
— Возьми это. Чистый, ни на кого не зарегистрированный. Мой номер единственный в памяти. Если что-то случится, если ты почувствуешь опасность — звони. Мгновенно. Я знаю, что ты не должна мне верить. Но поверь своему инстинкту выживания. Мы в одной лодке.
Анна медленно взяла телефон. Он был холодным и тяжелым в руке. Символ нового, опасного союза.
— Что ты будешь делать? — спросила она.
— Играть его игру. Делать вид, что поддаюсь шантажу. А самому искать рычаги. У него должно быть ахиллесово пята. И я её найду.
Он встал.
— Береги себя, Анна. Пожалуйста.
Он ушёл, оставив её с недопитым чаем и новым телефоном. Враги стали союзниками поневоле. Игра вступила в новую, ещё более опасную фазу.
Глава 24
Возвращаясь в Зареченск на электричке, Анна анализировала произошедшее. Доверять ли Дмитрию? Его раскаяние могло быть лишь тактическим ходом. Но его страх был подлинным. И опасность, исходящая от Семёна, — реальной.
Она пришла в свою комнату и спрятала телефон в потайное место. Мир снова стал враждебным. Тихая жизнь в провинции оказалась лишь передышкой.
На следующий день в музее она с удвоенной энергией взялась за работу. Экспозиция о Марии Игнатьевне была почти готова. Оставалось разместить последний артефакт — то самое письмо, где учительница отказывалась бежать с любимым.
Анна перечитывала его снова и снова. «Я не могу жить с этим грузом. Эти деньги... они чужие». Мужество обычной женщины поражало. Та же дилемма стояла теперь перед ней. Деньги Семёна лежали в ячейке. Чужие деньги. Деньги, за которые заплачено её душевным покоем.
Вечером она не выдержала и позвонила Юле.
— Слушай, подруга, — сказала Юля, выслушав её сбивчивый рассказ. — Твой бывший мудак, возможно, и мудак, но сейчас он прав. Этот Семён — гадюка. И тебе надо либо бежать ещё дальше, либо помочь мудаку его раздавить. Третьего не дано.
— А деньги? — спросила Анна.
— А деньги отдай. В благотворительный фонд. Анонимно. Очистишь карму. Держать их — всё равно что держать в руках гранату без чеки.
Совет был жёстким, но верным. На следующий день Анна поехала в город, в центральное отделение банка. Она сняла все деньги с ячейки, ощущая странную лёгкость. Потом зашла в офис крупного благотворительного фонда, помогающего детям, и анонимно перевела всю сумму. Кассирша удивленно подняла брови, но ничего не спросила.
Выйдя из банка, Анна почувствовала, как с плеч свалилась огромная тяжесть. Она была чиста. У неё не было ничего, кроме маленькой зарплаты и своей воли. Но это было её. Настоящее.
Она шла по улице и вдруг почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Она обернулась. На другой стороне улицы, прислонившись к стене, стоял Семён. Он не улыбался. Его лицо было холодной маской. Он медленно поднял руку и провёл пальцем по горлу. Чёткий, недвусмысленный жест.
Потом он развернулся и растворился в толпе.
Анна застыла на месте, чувствуя, как ледяной ужас сковывает её тело. Перемирие закончилось. Война объявлена открыто.
Часть 9: Атака
Глава 25
Жест Семёна парализовал Анну на несколько долгих секунд. По спине пробежали ледяные мурашки. Это была не просто угроза. Это было обещание. Он больше не играл в кошки-мышки.
Она резко развернулась и почти побежала к автобусной остановке, постоянно оглядываясь. Каждый прохожий казался потенциальной угрозой. В ушах стучало: «Он здесь. Он нашёл меня. Он знает, что я была в банке».
Вернувшись в Зареченск, она захлопнула дверь своей комнаты и, прислонившись к ней, с трудом перевела дух. Рука сама потянулась к потайному месту, где лежал телефон от Дмитрия. Позвонить? И сказать что? «Он погрозил мне на улице»? Это звучало глупо. Но инстинкт самосохранения кричал, что промедление смерти подобно.
Она набрала номер. Дмитрий ответил почти мгновенно.
— Анна? Что случилось?
— Он здесь. В Зареченске. Я видела его. Он... он сделал вот так. — Она с трудом выдавила описание жеста.
На другом конце провода наступила мёртвая тишина.
— Слушай меня внимательно, — голос Дмитрия стал жёстким, командирским. — Немедленно собери самые необходимые вещи. Документы, деньги, телефон. Брось всё остальное. Через сорок минут за тобой заедет машина. Чёрный внедорожник, номер запомни: [вымышленный номер]. Скажешь водителю кодовое слово: «Мария Игнатьевна». Поняла?
— Но куда?.. — растерянно спросила Анна.
— В безопасное место. Я всё объясню потом. Сейчас некогда. Собирайся. И не выходи из дома, пока не приедет машина.
Он положил трубку. Анна, всё ещё дрожа, бросилась собирать рюкзак. Руки плохо слушались. Она сунула внутрь паспорт, немного денег, телефон, зарядку и старую фотографию родителей. Всё её имущество поместилось в один скромный рюкзак.
Ровно через сорок минут во дворе остановился чёрный внедорожник. Анна, выглянув в окно, увидела за рулём крепкого мужчину в простой одежде. Она вышла.
— Мария Игнатьевна, — прошептала она, подходя к машине.
— Садитесь, — кивнул водитель. — Мы едем.
Глава 26
Машина мчалась по темным загородным дорогам. Водитель молчал. Анна смотрела в окно на мелькающие огни и думала о зигзагах своей судьбы. От роскошной квартиры к комнатке в хрущёвке, а теперь — в неизвестность.
Через пару часов они свернули на проселочную дорогу и вскоре остановились у неприметного коттеджа на окраине маленькой деревни. В доме было чисто, скромно и пахло деревом.
— Здесь вас никто не найдёт, — сказал наконец водитель. — В холодильнике еда. Телефон ловит. Правила те же: никому не звонить, никуда не выходить. О дальнейшем вам сообщат.
Он уехал. Анна осталась одна в полной тишине, нарушаемой лишь тиканьем часов. Она осмотрела дом. Уютная ловушка. Но безопасная.
Прошло два дня. Два дня мучительного ожидания. Анна пыталась читать книги, нашла на полке, но буквы расплывались перед глазами. Она готовила простую еду, но не чувствовала вкуса. Страх стал её постоянным спутником.
На третий день раздался звонок на «безопасный» телефон.
— Всё в порядке? — спросил Дмитрий. Он звучал измотанно, но собранно.
— Если считать нормальным сидеть взаперти, как преступник, то да, — с горькой иронией ответила Анна. — Что происходит, Дмитрий?
— Я нашёл её, — в его голосе прозвучало торжество. — Ахиллесову пяту. У Семёна есть дочь. От первого брака. Он её обожает. Скрывает ото всех. Девушка учится в Швейцарии, живёт под другой фамилией.
Анна замерла.
— И что? Ты хочешь ей угрожать? — в её голосе прозвучало отвращение. — Опуститься до его уровня?
— Нет, — резко ответил Дмитрий. — Я не маньяк. Но она — его единственная уязвимость. Единственное, что для него по-настоящему ценно. Я вышел на неё. Через её мать. Женщина ненавидит Семёна за прошлое. Она готова помочь. Она предоставила мне информацию, которая похоронит его. Не насилие, Анна. Информация. Доказательства его старых преступлений, которые не имеют срока давности в той стране, где они совершены.
Он сделал паузу.
— Но ему стало что-то известно. Он в ярости. И он ищет тебя. Потому что ты — последний свидетель, который может подтвердить его присутствие в моём доме в тот вечер. Ему нужно устранить тебя, чтобы обезопасить себя. Я не могу рисковать. Оставайся там, пока всё не закончится.
Глава 27
Ещё неделя в заточении. Ожидание стало невыносимым. Анна чувствовала себя разменной монетой в финальной партии между двумя титанами.
Как-то ночью её разбудил звук подъезжающей машины. Не та, что привозила её. Сердце заколотилось. Она подкралась к окну и осторожно раздвинула занавеску.
Во двор медленно заезжал чёрный Mercedes. Та самая модель, что была у Дмитрия. Из машины вышел человек в тёмном пальто. Его лицо освещалось луной. Это был Дмитрий.
Она почувствовала облегчение. Всё кончено? Он приехал её забрать?
Она распахнула дверь прежде, чем он успел постучать.
— Дмитрий! Что случилось? Всё хорошо?
Он вошёл в дом. Его лицо было бледным и напряжённым.
— Всё кончено, — сказал он, и его голос дрогнул. — Семён... Он был хитёр. Он подставил меня. Полиция... они ищут меня. Мне нужно скрыться. Ненадолго. Пока не разберусь.
Анна смотрела на него, и вдруг её пронзила холодная догадка. Что-то было не так. Его поза, взгляд, бегающий по комнате...
— Где твоя машина? — спросила она. — Ты всегда ездил на другой.
Он замер на секунду.
— Пришлось сменить. Чтобы не отследили.
— А как ты нашёл это место? Водитель сказал, координаты знаете только вы и он.
— Я... я связался с ним, — он сделал шаг к ней. — Ань, слушай, у меня мало времени. Мне нужны деньги. Те, что я дал тебе на телефоне... их можно обналичить через анонимные каналы. Это мои последние деньги.
Ледяная волна прокатилась по её телу. Это был не Дмитрий. Это была его маска, но с изъяном. Семён был мастером перевоплощений. Он играл роль любящего, роль друга. Почему бы не сыграть роль раскаявшегося мужа?
— Деньги... — медленно проговорила она, отступая к столу, где лежал тяжёлый подсвечник. — Я их потратила.
Его лицо исказилось. Маска спала. В глазах вспыхнула знакомая, ледяная ярость.
— Врешь, — прошипел он. — Где они?
Это был Семён.
Часть 10: Финальная ставка
Глава 28
Они замерли в немой сцене: Анна у стола, её пальцы сжали холодный металл подсвечника; Семён в двух шагах, его лицо, наконец, лишённое масок, дышало ненавистью.
— Где деньги? — повторил он, делая шаг вперёд.
— Их нет, — твёрдо сказала Анна, поднимая подсвечник. — Я отдала их. В фонд. Они помогут реальным людям, а не пойдут на твои грязные игры.
Он фыркнул, но в его глазах мелькнуло нечто похожее на уважение.
— Благородно. Глупо и наивно, но благородно. Жаль, что благородство тебя и сгубит.
— Дмитрий знает о твоей дочери, — выпалила Анна, пытаясь выиграть время. — Он уже с ней связывался.
Это была авантюра. Но она сработала. Семён застыл, как вкопанный. Его уверенность дала трещину.
— Врёшь, — но в его голосе уже не было прежней силы.
— Проверь. Позвони ей. Если с ней всё в порядке, — солгала Анна. — Он вышел на неё через мать.
Секунда его нерешительности стала её шансом. Она рванулась к двери, но он был быстрее. Его рука, как капкан, сжала её запястье. Подсвечник с грохотом упал на пол.
— Никуда ты не денешься, — прошипел он ей в лицо. — Ты испортила всё. Я годы готовился, а ты... ты просто захотела любви и внимания, как глупая девочка.
Внезапно снаружи, в тишине ночи, раздался нарастающий рёв мотора. Яркий свет фар ударил в окна, залив комнату слепящим белым светом. Во двор на большой скорости ворвался другой внедорожник и с скрежетом заблокировал Mercedes Семёна.
Дверь распахнулась, и на пороге возникла фигура. На этот раз это был настоящий Дмитрий. В его руке был не пистолет, а смартфон, камера которого была направлена на них.
— Отлично, Сергей, — голос Дмитрия был холодным и чётким. — Улыбнись в камеру. Нападение на мою жену, незаконное проникновение. И это только начало. Всё, что ты сейчас скажешь, станет доказательством.
Глава 29
Семён отшатнулся от Анны, его мозг молниеносно оценивал ситуацию. Он был в ловушке. Его алиби рухнуло.
— Она сама... — начал он, но Дмитрий резко прервал его.
— Молчи. Лучше послушай. Твоя бывшая жена дала официальные показания. С документами. Банковскими выписками. История с тем строителем получила продолжение. Теперь это не самоубийство, а доведение до него. У тебя больше нет ни рычагов, ни козырей. Твоя игра окончена.
Анна, дрожа, отошла к стене, наблюдая за разворачивающейся драмой. Два мужчины, которые разрушили её жизнь, теперь стояли друг против друга. Но один был голым и беззащитным, а другой — собранным и готовым к бою.
Семён понял это. Его плечи опали. Вся его надменность испарилась, оставив лишь опустошённого, постаревшего человека.
— Дочь... — прошептал он. — Тронь её, и я...
— Я не ты, — отрезал Дмитрий. — С ней всё в порядке. И будет в порядке, если ты не станешь делать глупостей. Сейчас сюда приедут люди. Они отвезут тебя туда, где ты сможешь подумать о своём будущем. Оно, кстати, выглядит весьма определённо.
Вдали послышался звук сирен. Семён бросил на Анну последний взгляд — в нём уже не было ненависти, лишь горькое поражение. Он молча вышел из дома и сел в свой Mercedes, опустив голову на руль.
Дмитрий подошёл к Анне.
— Всё кончено. Ты в безопасности.
Она смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова. Спасение пришло оттуда, откуда она его не ждала.
Глава 30
Прошло шесть месяцев.
Анна сидела в светлой, просторной мастерской. Не в музее, а в её собственной, которую она сняла в том же Зареченске. На мольберте стояла почти законченная картина — не реставрация, а её собственное творение. Пейзаж с видом из окна её старой комнаты у тёти Лиды.
Дело Семёна получило огласку. Его ждало долгое судебное разбирательство. Дмитрий, используя полученные доказательства, сумел очистить свою репутацию и сохранить бизнес, хотя и ценой огромных усилий.
Они виделись один раз. В том же кафе. Разговор был коротким и спокойным.
— Я уезжаю, — сказал Дмитрий. — Начинаю новый проект. В Европе. Думаю, нам обоим нужно начать всё с чистого листа. Вдали от воспоминаний.
— Я согласна, — кивнула Анна.
— Эти деньги... которые ты отдала... — он потупил взгляд. — Это был самый правильный твой поступок. Я... я горжусь тобой. И прошу прощения. За всё.
Они попрощались как чужие люди, чьи пути разошлись навсегда.
Анна не поехала в Европу. Она осталась в Зареченске. Её скромная выставка о Марии Игнатьевне стала постоянной. Теперь она была не беглянкой, а местной художницей. Её работы начали покупать. Сначала соседи, потом гости из города.
Она не стала счастливой за один день. Шрамы остались. Но они больше не болели. Они стали частью её истории. Истории о том, как женщина, пройдя через предательство и обман, нашла в себе силы не сломаться, а переродиться.
Как-то вечером, выходя из мастерской, она увидела на скамейке знакомую фигуру. Это была Юля.
— Ну что, художница, — ухмыльнулась подруга, — приглашаешь на чай? Или ты теперь звезда и с простыми смертными не общаешься?
Анна рассмеялась. Этот смех был лёгким и искренним.
— Идём. Я как раз купила новых конфет-подушечек.
Они шли по тихой вечерней улице, и Анна смотрела на освещённые окна домов, на звёзды над головой. Она была дома. Не в стенах дома, а внутри себя. И это было главной победой.