Валентина стояла у плиты и мешала кашу. Третий раз за утро. Сначала сварила себе с Пашей овсянку. Потом поняла — Надежда Ивановна её не ест. Пришлось делать манную. Но та оказалась с комочками.
— Валя! — донеслось из комнаты. — А каша готова?
— Почти! — крикнула в ответ.
Господи, ну когда это закончится? Вчера полдня потратила на стирку пододеяльников свекрови. Позавчера готовила ей отдельный суп без соли. А сегодня уже восьмой час утра, а она даже кофе себе не выпила.
— Валентина! Мне нужно в туалет!
Она выключила газ и пошла помогать. Надежда Ивановна сидела на краю кровати и недовольно хмурилась.
— Что так долго? Я уже полчаса зову.
— Да я же каशу варила, которую вы просили.
— Не надо мне грубить. Помоги встать.
Валентина взяла свекровь под руку и повела в туалет. Ноги у той совсем слабые стали. Каждый шаг — мучение.
— Ну что ты меня тащишь? Медленнее!
— Извините.
После туалета усадила обратно в кровать, принесла кашу на подносе.
— Она какая-то жидкая, — поморщилась Надежда Ивановна.
— Хотите, добавлю муки?
— Да ладно уж. Съем так.
Валентина ушла на кухню доваривать свою овсянку. Та уже остыла совсем. Разогрела в микроволновке, села за стол. Только ложку поднесла ко рту — опять голос:
— Валя! А чай будет?
Она закрыла глаза. Досчитала до десяти. Встала и поставила чайник.
Паша сидел за столом и читал новости в телефоне.
— Пашь, а может, ты маме чай отнесешь?
— Да я тороплюсь на дачу. Сегодня картошку окучивать надо.
— А я не тороплюсь, да?
— Да ты же всё равно дома. И потом, у тебя лучше получается с ней разговаривать.
Валентина промолчала. Заварила чай, отнесла свекрови. Та уже доела кашу и возмущенно показывала на пятно на пододеяльнике.
— Вот видишь? Я же говорила — жидкая! Теперь опять стирать надо.
— Ничего, отстирается.
— А когда ты постираешь? Мне сегодня Вера Петровна звонить будет, неудобно в грязном лежать.
Валентина собрала посуду и вышла. В коридоре столкнулась с Пашей — тот уже обувался.
— Ты когда вернешься?
— Часам к шести. Может, к семи.
— А обед?
— Да перекушу чем-нибудь там. Не волнуйся.
Дверь хлопнула. Валентина осталась одна с посудой, грязным бельем и свекровью.
Она загрузила стиральную машину, помыла посуду. В половине одиннадцатого Надежда Ивановна опять позвала. Нужно было дать таблетки от давления.
— А градусник где? Мне кажется, температура поднимается.
Валентина принесла градусник. Температура была нормальная.
— Но мне всё равно плохо. Может, врача вызвать?
— Давайте сначала посмотрим, как дальше будете себя чувствовать.
— Ты что, мне не веришь? Я же говорю — плохо мне!
— Верю, верю. Просто врачи сейчас неохотно на дом ездят без острой необходимости.
— Значит, я для вас острой необходимости не представляю?
Валентина вышла из комнаты и прислонилась к стене. Руки дрожали. Она глянула на часы — до вечера еще целая вечность.
К обеду Валентина совсем вымоталась. Надежда Ивановна за это время требовала то воды, то подушку поправить, то окно открыть, то закрыть обратно.
— Валя! А что на обед будет?
— Борщ вчерашний разогрею.
— А мне можно? У меня же желудок больной.
— Тогда что приготовить?
— Может, курочку отварную? С рисом?
Валентина посмотрела в холодильник. Курицы не было. Рис тоже кончился.
— Сейчас в магазин сбегаю.
— Да ты что! А если мне плохо станет? Кто поможет?
— Быстро сбегаю. Двадцать минут.
— Нет-нет! Не оставляй меня одну. Лучше что-нибудь другое приготовь.
Валентина открыла все шкафчики. Нашла пачку гречки и кусок замороженной говядины.
— Гречку будете с мясом?
— А она не жесткая?
— Долго потушу.
— Ну попробуй.
Валентина достала говядину размораживаться. Села за стол и положила голову на руки. Когда это всё кончится? Каждый день одно и то же. Готовка, стирка, уборка. А Паша на дачу уехал. Конечно! У него дела важные.
Часа через полтора мясо наконец разморозилось. Она порезала его кусочками, поставила тушиться. Гречку промыла.
— Валя! — опять голос из комнаты. — А долго еще?
— Готовлю!
— А то мне кушать хочется уже. И таблетки после еды пить надо.
— Еще полчаса!
— Ой, как долго. А может, пока бутерброд сделаешь?
Валентина сжала кулаки. Бутерброд! Чтобы потом мясо не лезло.
— Потерпите немного. Скоро будет готово.
В три часа обед наконец был готов. Валентина отнесла тарелку свекрови. Та попробовала и скривилась.
— Жестковато. И соли маловато.
— Вам же соль нельзя.
— Но хоть немножко можно же!
Валентина взяла тарелку, пошла на кухню, посолила. Принесла обратно.
— Лучше. Но всё равно жестковато.
— Ничего, разжевать можно.
— А вилка тупая. Принеси другую.
Когда свекровь наконец поела, Валентина села обедать сама. Мясо действительно получилось жестковатым. Но переделывать уже сил не было.
Телефон зазвонил, когда она только начала есть.
— Алло?
— Валь, это я, — голос Паши. — Как дела?
— Нормально.
— Мама как?
— Как обычно. Покормила, таблетки дала.
— Молодец. Слушай, я тут с Николаичем встретился. Он на рыбалку собирается завтра. Может, с ним поехать?
— А мама?
— Да ты справишься. Один день же.
Валентина молчала.
— Валь, ты слышишь?
— Слышу.
— Ну что скажешь?
— Езжай.
— Точно? А то могу остаться.
— Да езжай я говорю!
Она бросила трубку. Села за стол и уставилась в тарелку. Рыбалка! Конечно! А она пусть тут сидит.
— Валентина! — донеслось из комнаты. — А компот будет?
— Какой компот?
— Да любой. Что-то сладенькое хочется.
— Сейчас посмотрю.
Компота не было. В холодильнике только кефир и молоко.
— Компота нет. Чай сладкий сделать?
— Да нет, не хочется. А в магазин не сходишь?
— За компотом?
— Ну да. И за творожком заодно. Мне на ужин творожок хочется.
Валентина стояла посреди кухни и смотрела на недоеденную гречку. В магазин! За компотом! А когда она поест? А когда отдохнет?
— Надежда Ивановна, может, завтра схожу? Уже поздно.
— Какой поздно? Только четыре часа! Магазины до девяти работают.
— Я устала.
— А я есть хочу! И потом, я же больная. Мне диета нужна!
Что-то внутри Валентины щелкнуло. Она вошла в комнату свекрови и остановилась посреди комнаты.
— Надежда Ивановна.
— Что?
— Я не пойду в магазин.
— Как это не пойдешь?
— Никак. Устала я. И вообще — я не обязана кормить вас!
Свекровь открыла рот от удивления.
— Что ты сказала?
— То, что сказала! Надоело! Целыми днями только и делаю, что вокруг вас бегаю! А сама когда жить буду?
Надежда Ивановна побледнела и схватилась за сердце.
— Господи! Что я слышу! Павлик! Павлик!
— Павлик на даче! — крикнула Валентина. — И на рыбалку завтра собрался! А я тут сиди, как привязанная!
— Как ты смеешь! Я же больная! Я же старая!
— А я что, молодая? Мне шестьдесят скоро! Я тоже уставать имею право!
Свекровь заплакала.
— Неблагодарная! Сколько лет тебя как родную дочь! А ты!
— Как родную? — Валентина засмеялась зло. — Родную дочь вы в Америку выпроводили! А я тут за неё отдувайся!
— Да как ты говоришь! Леночка работает там!
— И правильно делает! Умная девочка!
Валентина развернулась и пошла к выходу. В прихожей столкнулась с соседкой тетей Галей. Та стояла с пакетом молока.
— Валь, я тут молочко принесла. Вы вчера просили. Что случилось? Крик такой.
— Ничего не случилось! Просто я больше не буду!
— Что не будешь?
— Ничего! Надоело!
Валентина выскочила на лестничную площадку. Тетя Галя растерянно прошла в квартиру.
— Надя, что тут происходит?
— Ой, Галочка! — зарыдала свекровь. — Она меня выгоняет! Говорит, не буду тебя кормить!
— Кто? Валя?
— Да! Орет на меня! А я больная, слабая!
Тетя Галя присела на край кровати.
— Да что ты говоришь! Валя же такая спокойная.
— Спокойная! Видела бы ты её сейчас! Глаза злые, кричит!
— А что случилось-то?
— Да ничего особенного! Попросила в магазин сходить за творожком. А она как закричит!
Валентина стояла на балконе и дышала воздухом. Руки дрожали, сердце колотилось. Ну всё! Наговорила! Теперь Паша приедет — скандал будет.
А пусть! Надоело молчать! Сколько можно?
Телефон зазвонил. Паша.
— Валь, мне тут Галя Петровна звонила. Говорит, вы с мамой поругались?
— Поругались.
— Что случилось?
— Ничего. Просто я больше не буду за ней ухаживать.
— Как это не будешь? Валь, ты что, сбрендила?
— Может, и сбрендила. Мне всё равно.
— Объясни толком!
— Да что объяснять! Надоело мне! Каждый день одно и то же! Готовка, стирка, уборка! А ты на дачу, на рыбалку! Хорошо устроился!
— Но она же больная!
— А я здоровая? Я тоже устаю! Я тоже хочу отдыхать!
— Валя, не кричи. Давай спокойно поговорим.
— Не хочу спокойно! Надоело спокойно! Сорок лет спокойно!
— Ладно, я сейчас приеду.
— Не надо! Рыбалку свою не пропускай!
Она бросила трубку и зашла обратно в квартиру. Тетя Галя сидела на кухне и пила чай.
— Валечка, что с тобой? Расскажи.
— Да всё с ней ясно! — донеслось из комнаты. — Совсем озверела!
Валентина села за стол и уткнулась лицом в ладони.
— Галь, я больше не могу. Понимаешь? Не могу.
— А что конкретно не можешь?
— Всё! Вставать в семь утра, кашу варить, постель менять, таблетки носить! А сама когда жить буду?
— Но ведь это твой долг.
— Какой долг? Почему мой? Где Паша? Где его сестра из Америки?
— Ну так мужчины не умеют.
— Не умеют? А чему они тогда умеют? Только дачу копать да на рыбалку ездить?
Тетя Галя молчала.
— И потом, — продолжала Валентина, — я же не прислуга! Я тоже человек! У меня тоже есть желания!
— Какие желания?
— Да любые! В театр сходить! К подруге в гости! Книжку почитать спокойно!
— Но Надя одна останется.
— Пусть сын с ней сидит! Или сиделку наймет!
Из комнаты донесся стон.
— Ой, плохо мне! Сердце болит!
Тетя Галя вскочила.
— Надя, что с тобой?
— Давление поднялось от расстройства! Валидол дай!
Валентина сидела и не двигалась.
— Валь, — тихо сказала тетя Галя, — она же правда плохо себя чувствует.
— Каждый раз когда её критикуют, ей плохо становится. Удобная болезнь.
Ключи в замке. Паша вернулся.
Паша вошел в кухню красный и запыхавшийся.
— Что тут происходит? Галя Петровна звонила, говорит скандал какой-то.
— Никакого скандала, — сказала Валентина спокойно. — Просто я объяснила, что больше не буду прислуживать твоей маме.
— Как это не будешь? А кто будет?
— Не знаю. Ты, например.
Паша сел за стол и потер лоб.
— Валь, давай по-человечески. Мама старенькая, больная. Кто за ней ухаживать будет?
— А почему обязательно я?
— Ну ты же женщина. У вас это лучше получается.
— Ага. У нас. А у вас что получается? Работать и отдыхать?
Тетя Галя неловко покашляла.
— Может, я пойду? Вы тут разберитесь семьей.
— Не надо, Галь. Оставайся. Пусть все слышат.
Паша посмотрел на жену внимательно.
— Валь, а что ты конкретно хочешь?
— Хочу жить! Понимаешь? Жить нормально! Не только готовить и стирать!
— А что мешает?
— Твоя мама мешает! Она с утра до вечера требует внимания! А ты уходишь и приходишь к готовенькому!
— Но я же работаю.
— А я что, не работала? Сорок лет вкалывала! А теперь на пенсии — опять вкалываю!
Паша молчал, обдумывал.
— А что ты предлагаешь?
— Предлагаю делить обязанности. Или сиделку нанимать.
— На сиделку денег нет.
— Тогда дели обязанности. Утром я, вечером ты. В выходные пополам.
— Но я не умею готовить диетическое.
— Научишься. Она же не умрет от обычной еды.
Из комнаты донеслось:
— Павлик! Где ты? Мне плохо!
Паша встал и пошел к маме. Валентина с тетей Галей слышали, как он говорил:
— Мам, как дела? Что болит?
— Сынок, она меня выгоняет! Говорит, не буду за тобой ухаживать!
— Мам, никто тебя не выгоняет. Просто Валя устала. Она тоже человек.
— Но я же больная!
— Больная. И поэтому о тебе должны заботиться. Но не только Валя. Я тоже твой сын.
— Ты работаешь.
— На пенсии уже. И потом, вечерами-то свободен.
Долгая пауза.
— Значит, теперь ты будешь за мной ухаживать?
— Буду помогать Вале. Она устала, мам. Сорок лет дом тянула, теперь еще и тебя на руках носит.
— А как же дача?
— Дача никуда не денется.
Паша вернулся на кухню.
— Договорились, — сказал он Валентине. — С завтрашнего дня делим пополам. Утром ты, вечером я. В выходные по очереди.
— Серьезно?
— Серьезно. А еще найдем соцработника пару раз в неделю. Чтобы ты могла куда-то выйти.
Валентина смотрела на мужа и не верила.
— А рыбалка?
— Рыбалка раз в месяц. Не чаще.
Тетя Галя улыбнулась.
— Вот и хорошо. А то Валечка совсем замучилась.
— Да я сама виноват, — сказал Паша. — Привык, что она всё сама. Не думал, что ей тяжело.
— А мне очень тяжело было.
— Теперь полегче будет.
Валентина кивнула и вдруг заплакала. От облегчения, от усталости, от радости.
— Ладно, — сказала она, вытирая слезы. — Пойду ужин готовить.
— Не надо. Сегодня я готовлю. А ты отдыхай.
— Но ты же не умеешь.
— Научусь. Время пришло.
Через месяц Валентина записалась в театральный кружок для пенсионеров. Паша освоил диетическое меню. Надежда Ивановна привыкла к новому распорядку и даже стала благодарить за заботу.
А рыбалки теперь стали семейными — иногда и Валентина ездила, сидела с удочкой и думала о том, как хорошо, что она наконец решилась сказать «нет».
Друзья, ставьте лайки и подписывайтесь на мой канал- впереди вас ждет много интересного!
Читайте также: