Барельеф как медиум открылся для меня много лет назад, когда я впервые увидела работы Гоги Тандашвили – одного из самый известных барельефщиков в России. Удивительно, что больших имен этого направления в современном искусстве очень мало, но популярность барельефа в миру только растёт. Мне удалось поговорить о тонкостях этой сложной профессии с настоящим художником по барельефу Алёной Зиминой и узнать о том, каково это работать с гипсом, с масштабом и какими навыками необходимо владеть барельефщику.
– Насколько востребован барельеф сегодня?
Алёна Зимина: Барельеф абсолютно точно востребован. Потому что это искусство на границе интерьерного и самостоятельного устоявшегося медиума. Это направление, которое берет начало еще в Античности, а в нашей стране был очень популярен в сталинскую эпоху, сейчас переосмысляется заново. Формы и сюжеты для барельефа – это непаханное поле того, что можно придумать и воплотить в рамках одного пространства. В интерьере – это игра света и тени, это комфортный материал для проживания рядом с ним, это опять же эстетически приятная вещь для глаз и максимально уместное искусство дома. Например, востребованность студии барельефа Леонида Кима не упала ни на грамм за годы существования его студии. Более того, заказы стали эволюционировать – меняется представление нашего общества об интерьерном искусстве. Раньше это были какие-то цветочки-лилии вокруг дверного проема и что-нибудь на карнизах. А сейчас люди смело заказывают и украшения вокруг люстры, и на стенах, у карнизов, в углах, сюжетно оформляют полки и камины. Барельеф однозначно стал популярен, да.
– Какая профессиональная подготовка нужна, чтобы заниматься барельефом?
Алёна Зимина: С моим художественным образованием – образованием архитектора – хватило двух дней на мастер-классе, чтобы разобраться со шпатлевкой, шкуркой и резаком. Но есть очень важная часть – техническая. Если этим заниматься профессионально, то надо уметь смонтировать изделие на стену, рассчитать тяжесть панно, уметь прикрепить его на века к стене, заделать все швы. Здесь должна работать команда профессиональных отделочников. Я это всегда передаю на аутсорс. А если это формат самостоятельной картины, то надо скрупулезно продумать задник – плинт – , подобрать правильный крепеж к стене с пониманием, сколько барельеф весит. И то! Человека, который умеет работать над подобной задачей, найти очень тяжело. Поэтому в студиях трудится профессиональная команда монтажников. Василий Исаков, на которого я сейчас работаю, помимо того, что он художник, который работает над визуальной частью барельефа, он еще и знает абсолютно все про строительство и гипс. Для меня это высший пилотаж. Моих знаний на данный момент хватает только на небольшие изображения. У меня был кейс, когда надо было смонтировать двухметровую Луну к кирпичной стене. Это было изголовье кровати ребенка. У меня был целый мозговой штурм с близкими, как это сделать. Сверлили стену вглубь на 12 см, чтобы использовать анкера, которые будут проходить через 6-сантиметровый барельеф и заходить в стену. Это так страшно, на самом деле, когда ты ни разу еще не держал в руках перфоратор. Такая задача требует квалификации: понимания конструкции и строительных методик.
– Какая профессиональная подготовка нужна, чтобы заниматься барельефом?
Алёна Зимина: Если мы говорим о навыках художника, то все базовые дисциплины, конечно, необходимы. Но еще нужен прокачанный скульптурный навык. Сделать рельеф – это то же самое, что сделать полноценную скульптуру. Нужно быть неплохим графиком и хорошим скульптором. Нужно знать основы композиции. Гипс – такой материал, что если ошибешься в простых вещах, типа пропорций или композиции, всё придется сбивать и делать заново. Самое страшное, это когда ты как скульптор не вывез. Когда у тебя панно почти готово, но ты понимаешь, что ты пропорции нарушил. И тебе приходится уже застывшую массу сбивать молотком. Это очень тяжело. Скульптурный скилл крайне важен.
– Какова роль учителя или мастера? Без сопровождения мастера сложно погрузиться в этот медиум?
Алёна Зимина: Когда мне было 18 лет, меня очень вдохновил Леонид Ким. Я его впервые увидела на выставке “Арх Москва”. Он стоял перед своим мольбертом. На мольберте была фанера. Он начал туда сначала вбивать гвозди, делать каркас. Я ходила по выставке и поглядывала на него. “Что он делает?” – не понимала я. Он начал накидывать шпатлевку и сделал под конец выставки полноценное панно в виде оттиска в камне археологической рыбы с механизмами внутри. Такой стимпанк! Я была в восторге: отдельно стоящий барельеф, не на фронтоне какого-то здания, не у кого-то в гостинной, а полноценное самостоятельное произведение! Это фантазия художника из гипса? Что? Я была в шоке. Я наблюдала за ним на протяжении всей своей карьеры: десять лет пока я училась, затем переехала в Москву и заплатила большие деньги, чтобы попасть к нему на мастер-класс и научиться делать так же. Он вдохновил меня на много-много лет вперед. Потом я даже работать к нему пришла. Научилась тонкостям – всему, чем они занимаются. Его партнер, Василий Исаков, к которому я пришла на обучение, дал мне технологию. Буквально это было так: “Гипса берешь вот столько, воды берешь вот столько. У тебя есть вот такое время работы гипса. Как только он становится такой консистенции, ты кладешь шпатель и берешь резак. Гипс становится потверже – резак убираешь, берешь следующий инструмент. Вот теперь гипс высох – мы берем шкурки. Шкурки бывают вот такие”. Всем этим набором, что он мне дал за те два дня практики, я до сих пор пользуюсь и ничего не поменяла.
– Напрашивается сам собой вопрос по поводу учителей. Ты же знаешь, в живописных ВУЗах учителя подавляют своих учеников. Они учат так, как сами умеют. А ты чувствовала что-то подобное? Или ты чувствуешь себя абсолютно цельной в творчестве?
Алёна Зимина: Интересный вопрос. Пока я работала у Леонида Кима, я перенимала у него его стандарты качества. А у него действительно очень качественный финиш. Ты не найдешь ни одной поры. А в гипсе поры – это нормально. Гипс высыхает и остаются пузырьки, которые всплывают на поверхность, и их замазывают и зашкуривают. В России в самом деле высокий стандарт качества. В нашей стране идеально гладкий финиш – это именно то, как барельеф должен выглядеть. А сейчас мы работаем с Василием Исаковым, у которого техника очень живописная. И он всех своих клиентов, кто приходит, учит: “Это гипс. Я с ним так работаю”. У него много рваных краев, у него много свободы в технике. У него нет этой вышкуренности под мрамор, как у нас принято. И он делает свои работы легко и быстро. Он продуктивный художник. У меня так не получается. Он, глядя на мои работы, говорит: “Алён, в целом красиво, но видно, как много времени ты над ней просидела. Вымучила!” И с одной стороны, я хочу делать быстрее и легче, как он, но я не могу себе позволить этого. У меня внутри есть эти стандарты качества, которые в меня заложил Ким. Я хочу, чтобы эта работа была идеальная! Каждый раз, как я сажусь сделать что-то легкое и быстрое, я всегда увязаю в том, чтобы довести результат до товарного вида.
– То есть, ты считаешь, что первый полученный опыт повлиял на твое творчество? Эдакий синдром утёнка?
Алёна Зимина: Сто процентов. Плюс высокий российский стандарт качества. Ко мне приходил в гости один дизайнер. А у меня на моей работе еще не были закрыты поры. Их было немного и смотрелись они живенько. Я даже думала их оставить. Я у него спрашиваю: “Ну как тебе?”. А он говорит: “Это халтура. Так не надо. У моих заказчиков так не прокатит”. Это подтвердило мою гипотезу по поводу русского стандарта качества. И подход Василия тоже крутой. Он говорит о том, что гипс может быть живым и рваным, живописным. Он может лечь так красиво, что не надо его трогать. И это тоже классно, но мне это не подходит.
– Как живет барельефщик? Каков его образ жизни?
Алёна Зимина: В студии Леонида Кима есть отдел производства. Там рисуют эскиз под заказчика, эскиз согласовывается, в него вносятся правки, пока результат не устроит всех. Затем через проектор рисунок переносится на стену и команда скульпторов по эскизу набирает объемы и работает над ними иногда по три человека за одним панно. Оплата почасовая. Человек с утра приходит, надевает рабочую одежду и делает барельеф. Сначала набирает массу, затем ее обрезает, зашкуривает все вместе и выглаживает. Это рабочий день скульптора – 8 часов. Потом убираешь рабочее место, моешь инструменты и уходишь. Но если ты художник-барельефщик вне студии, то ты сначала общаешься с заказчиком, рисуешь для него эскизы, затем считаешь этот проект, заказываешь все материалы в необходимом количестве, организовываешь себе рабочее место (может, нужна мастерская побольше), решаешь, как ты будешь добираться до этого объекта (может, ты будешь жить на этом объекте или рядом). Затем ты от 8 до 12 часов так же делаешь этот барельеф. Может, ищешь каких-то помощников, если один не справляешься с таким объемом. Вывозишь весь мусор и едешь на следующий заказ. Потом общаешься с бухгалтером, платишь налоги с этого заказа. Короче, человек-оркестр, который должен побывать на каждой стадии проекта. И вокруг тебя пыль, гипс. От гипса очень сильно сохнут руки и волосы. Поэтому я всегда в слое жирного крема.
– Где грань между искусством и ремеслом в барельефе?
Алёна Зимина: Ремесло – это когда тебе говорят, например: “Сделайте дельфинов в нашей уборной”, – и показывают отвратительный эскиз с точки зрения вкуса. И ты говоришь: “Хорошо, это будет столько-то стоить”. И делаешь ровно точно так же, как тебе сказали. Заканчиваешь и идешь дальше. Такие задачи решаешь одну за другой. Это ремесло. Где начинается искусство? Там, где на этапе эскиза ты проявляешь свою художественную экспертизу. И даже если тебе показывают ужасный эскиз, ты просишь: “Покажите мне весь интерьер. Покажите мне интерьер уборной”. И ты рисуешь такой эскиз, чтобы подчеркнуть красоту этого помещения. Может, находишь метафору для изображения этих дельфинов. Очень хорошо, если тебе заказчик в этот момент доверяет. Тогда это уже, в моем понимании, искусство, интерьерное искусство. И на 100% искусство – это когда художник через медиум барельефа делает не на заказ, а просто в мир.
– Какие основные трудности в этом медиуме?
Алёна Зимина: Единственная трудность в том, что не получится схалтурить. Это трудоемкий процесс. С кондачка не получится, если не знаешь технологии. У меня было такое, что панно отвалилось от фанеры. Я его делала, подняла и у меня изображение полетело на пол и полностью разбилось. Это была пара месяцев моей работы. С тех пор у меня травма, и я перед любой новой задачей запрашиваю у Василия детальный алгоритм действий. Только проверенные решения и никаких экспериментов.
– Какие основные трудности в профессии?
Алёна Зимина: Нужно вовремя делегировать то, в чем ты не гениален. Меня часто качает между поиском заказов, общением с дизайнерами и самой работой руками. А все эти процессы должны быть параллельны. Во-первых, поиск заказчиков нужно делать постоянно, чтобы быть в графике. Это до профессии даже не дойдёт, если ты все процессы не наладил. Во-вторых, надо грамотно фотографировать изделие и как ты над ним работал, показывать это миру – заниматься продвижением. В-третьих, нужно вовремя понять, что ты не успеваешь или не можешь всем заниматься сразу.
– За что ты любишь барельеф?
Алёна Зимина: За монументальность. За его античный бэкграунд. За то, что можно через него в современном мире высказываться и транслировать своё. Это меня восхищает до глубины души. Особенно нравится, как абстракция в барельефе выглядит. Самое красивое – это игра света. Как ты барельеф подсветишь, так он и будет выглядеть. Работу сделал одну, а в разном свете она будет каждый раз другая. Для меня гипс стоит в одном ряду с такими материалами, как дерево, металл, бетон, стекло.
– Кем ты вдохновляешься из барельефщиков?
Алёна Зимина: Именно барельефщиков? Леонид Ким, Василий Исаков и Гога Тандашвили.
– Что посоветуешь тем, кто хочет поработать в этом медиуме?
Алёна Зимина: Идти своим собственным путем, не копируя ничью модель работы. Делать то, что хочется, продавать так, как хочется, искать тот контекст, который хочется. Устанавливать свои правила – будешь ты с этим работать или не будешь? Идти собственным путем, не оглядываясь ни на кого. Это вывод, сделанный из собственных ошибок.
– Что посоветуешь тем, кто хочет заказать барельеф?
Алёна Зимина: Конечно, надо понимать, что барельеф стоит дорого и не может (и не должен) стоить дёшево. Лучше поднакопить денег и заказать мастера, чье видение и подход у вас откликаются. Результат всегда зависит от мастера, к которому вы придете. Я однозначно советую, во-первых, серьёзно относиться к своей идее, а во-вторых, обращаться именно к тому художнику, который ею загорится. Это очень красивый процесс и дуэт, а вследствие появляется уникальное произведение, которое в пространстве заказчика сильно влияет на него и на его жизнь. Что там будет за идея? Художник пропускает ее через себя и облачает в форму – сначала на уровне эскизов, а затем воплощает физически, используя свои накопленные навыки и буквально жизненную энергию. Знала бы ты, насколько для меня это серьезно и интересно!
Подписаться на Алёну в инстаграм вы можете здесь: https://www.instagram.com/chatkiy.slay
Дисклеймер: Друзья, если вам понравилась статья, поддержите лайком. А если хотите больше, подпишитесь, чтобы я знала, что стараюсь не зря. Это очень важно!
Где еще вы меня можете найти:
Instagram alisa.selezen
Telegram t.me/aliceselezen_art
Группа в VK vk.com/alisa.selezen
А также приглашаю вас на свой канал: www.youtube.com/@alisaselezen