У нас, таксистов, есть свои неписаные законы и свои приметы. Не щелкать семечки в салоне — к пустой смене. Увидишь первым клиента с пустым ведром — разворачивайся и езжай в другой район. Мелочь, суеверия, скажете вы. Но когда ты проводишь по двенадцать часов в сутки, наматывая километры на колёса своего старенького «Логана», начинаешь верить во что угодно. Твоя машина становится твоей крепостью, а ночной город — диким, непредсказуемым лесом.
Но есть одна легенда, которую не рассказывают новичкам. Её не обсуждают громко в курилках таксопарка. О ней говорят шёпотом, передавая от старого к молодому, как горькое наследство. Легенда о пассажире, которого нельзя подвозить.
Я кручу баранку уже лет десять. Пришёл в такси не от хорошей жизни — был учителем истории, но в девяностые история мало кого кормила. Так и остался. Привык ко всему: к пьяным компаниям, к скандальным дамочкам, к молчунам, которые всю дорогу смотрят в окно, будто прощаются с городом навсегда. Я думал, меня уже ничем не удивить.
Впервые я услышал о ней от Петровича, старого ворчуна, который таксовал ещё на «Волге» с оленем на капоте. Как-то осенней дождливой ночью мы пили дешёвый кофе из автомата у диспетчерской.
— Опять на Старом мосту заказ отменили, — процедил он, глядя на экран своего планшета. — Третий раз за неделю.
— Да кому там ночью ездить, — отмахнулся я. — Промзона одна.
Петрович хмыкнул и посмотрел на меня своими выцветшими глазами.
— Ты, Сергей, ещё молодой. Не знаешь. Не бери там заказы после полуночи, особенно в дождь. Особенно женщину.
— Какую ещё женщину? — не понял я.
— Ту самую, — он понизил голос. — Мокрую. Если увидишь на мосту одинокую фигуру, жми на газ и не оглядывайся. Подвезёшь её — привезёшь беду. Не в аварию попадёшь, нет. Хуже. Она с тобой свою тоску оставит. Холод её в машине поселится, и не выветришь ничем.
Я тогда только усмехнулся. Мало ли баек ходит среди нашего брата. У каждого таксопарка — свой призрак и своя чёрная «Волга». Я был человеком рациональным, историком, привыкшим оперировать фактами, а не слухами.
Прошло несколько лет. Я почти забыл тот разговор. Жизнь шла своим чередом: смены, заказы, редкие выходные с семьёй. Но та ночь всё изменила.
Был конец ноября. Мерзкий, промозглый вечер, который медленно перетекал в ночь. Ледяной дождь барабанил по крыше и лобовому стеклу, дворники едва справлялись. Город опустел, заказов почти не было. Я уже собирался ехать домой, как на планшет упал заказ. Улица Заречная, 1. Прямо за Старым мостом. Клиент ждёт.
Я на мгновение замер. В голове всплыл голос Петровича. «Байки», — сказал я себе и принял вызов. Деньги были нужны.
Старый мост — место мрачное. Высокие чугунные фермы, покрытые ржавчиной, тусклые фонари, свет от которых тонул в пелене дождя. Под колёсами гулко стучали металлические стыки, будто мост вздыхал под весом машины. Говорят, если ночью заглушить мотор, можно услышать, как тихо стонет река под ним. Внизу — чёрная, маслянистая вода. Когда-то здесь была паромная переправа, и, по слухам, утонуло немало людей.
Я медленно ехал по мосту, вглядываясь в темноту. И тут я её увидел.
Она стояла прямо посередине моста, у перил. Одинокая женская фигура в простом тёмном пальто. Без зонта. Вода стекала по её волосам и лицу, но она, казалось, не замечала этого. Я притормозил. Может, помощь нужна? Мало ли что.
Она медленно повернула голову в мою сторону. Лицо было бледным, почти белым в свете фар. Тёмные, огромные глаза смотрели будто сквозь меня. Я опустил стекло.
— Девушка, вас подвезти? Промокнете же совсем!
Она молча кивнула и пошла к машине. Открыла заднюю дверь и села. В салоне сразу стало холодно, как будто я распахнул все окна настежь зимой. От неё пахло речной водой и тиной. Мне вдруг на секунду стало её невыносимо жаль. Подумалось о жене — как она сейчас спит дома, в тепле, и ждёт меня. А эту, кажется, не ждал никто. И от этой мысли по спине пробежал не только холод, но и какая-то звенящая пустота.
— Куда едем? — спросил я, стараясь говорить бодро. Адрес в заказе был, но я всегда уточнял.
Она молчала. Я посмотрел в зеркало заднего вида. Она сидела прямо за мной, глядя в окно на тёмную воду. Капли стекали с её волос на обивку сиденья.
— По адресу на Заречную? — повторил я.
— Дальше, — тихо, почти шёпотом, ответила она. Голос был глухим, безжизненным.
Меня пробрала дрожь. Что-то было не так. Страх, холодный и липкий, пополз по спине. Я включил печку на полную, но холод не уходил. Он исходил от неё.
Мы съехали с моста. Улица Заречная была пустынной промзоной с заброшенными складами. Дом номер один — полуразрушенное здание заводоуправления с выбитыми окнами.
— Приехали, — сказал я, останавливаясь у ворот.
Она не шевелилась.
— Девушка, мы на месте. С вас триста сорок рублей.
Молчание. Я снова посмотрел в зеркало. Сиденье за мной было пустым.
Сердце ухнуло куда-то вниз. Я резко обернулся. Никого. Двери заперты. Я выскочил из машины под ледяной дождь, распахнул заднюю дверь. Пусто. Только...
Только на том месте, где она сидела, обивка была мокрой. Не просто влажной, а будто на неё вылили ведро воды. И на резиновом коврике виднелся мокрый отпечаток босой женской ступни. Босой. В конце ноября.
Меня затрясло. Я заскочил обратно в машину, заблокировал двери и вдавил педаль газа в пол. Я гнал по ночным улицам, не разбирая дороги, пока не увидел огни круглосуточной заправки. Я остановился у колонки, выбежал и просто стоял, хватая ртом холодный воздух.
Когда я немного пришёл в себя, то вернулся к машине. Мокрое пятно на сиденье никуда не делось. Я дотронулся до него рукой. Ледяное. Неестественно ледяное.
Я не спал всю ночь. А утром поехал в таксопарк, нашёл Петровича. Он сидел в своей старой «Волге», чинил что-то под капотом.
Я, заикаясь, рассказал ему всё. Он молча слушал, не перебивая. Когда я закончил, он вытер руки ветошью и тяжело вздохнул.
— Я же тебе говорил, Сергей. Говорил... Ты Мокрую подвёз.
— Кто она, Петрович? Что это было?
— Легенда старая, — начал он, присаживаясь на бампер. — Говорят, ещё до войны дело было. Невеста одна ждала на том берегу жениха. Он должен был на пароме приплыть. А был шторм, паром перевернулся. Всех, кто выплыл, подобрали, а его так и не нашли. А она ждала. День, два, неделю. Так с ума и сошла от горя. А потом шагнула с обрыва в воду, в том самом месте, где сейчас мост стоит. С тех пор и ищет его. Садится в попутную машину в надежде, что её довезут «дальше». Туда, где он её ждёт.
— Но почему она исчезает?
— А она и не садится, Серёга. Не по-настоящему. Это её тоска садится. Её вечное ожидание. Она не злая, нет. Она просто бесконечно одинока. И этим холодом, этой тоской она делится с теми, кто её подвозит.
Я смотрел на него, и волосы у меня на голове шевелились.
— И что теперь?
— А ничего, — развёл руками Петрович. — Жить будешь. Только холод этот теперь с тобой. Будешь иногда садиться в машину, а у тебя мороз по коже, хотя печка на полную шпарит. Будешь смотреть в зеркало заднего вида и вздрагивать. Она частичку себя в твоей машине оставила. Химчисткой это не убрать.
Он был прав.
Я отмывал салон несколько раз. Сушил феном. Использовал самые дорогие освежители. Но ничего не помогало. Пятно высохло, но место на заднем сиденье так и осталось ледяным на ощупь. И в машине поселился едва уловимый запах речной воды. Иногда, в долгих ночных сменах, мне казалось, что я слышу тихий женский плач, который смешивается с шумом дождя. Я стал избегать Старого моста, брал заказы в других районах. Но от себя не уедешь.
Однажды в нашем таксопарке появился новый водитель, парень лет двадцати пяти, бойкий такой, весёлый. И вот как-то раз он в курилке начал хвастаться:
— Представляете, мужики, вчера на Старом мосту такой заказ интересный был! Девушку подвозил, молчаливую такую, красивую. Проехала со мной метров пятьсот, а потом смотрю — нету. Вышла, наверное, тихо. Даже денег не взяла. Только сиденье намочила, неаккуратная...
Мы с Петровичем переглянулись. В глазах старика я увидел ту же тоску, что теперь поселилась во мне. Парень продолжал что-то рассказывать, смеяться, а мы молчали. Я незаметно коснулся обивки своего сиденья. Даже сквозь плотную ткань куртки я почувствовал знакомый, ни с чем не сравнимый холод. Теперь он тоже был одним из нас. Один из тех, кто знает: есть пассажир, которого нельзя подвозить. Не потому, что он опасен. А потому, что его боль становится твоей. И ты будешь возить её по ночным улицам до конца своих дней, как самого молчаливого и самого верного своего попутчика.
Так же вы можете подписаться на мой Рутуб канал: https://rutube.ru/u/dmitryray/
Или поддержать меня на Бусти: https://boosty.to/dmitry_ray
#мистика #страшныеистории #ужасы #рассказ