Свекровь стояла на пороге с большим клетчатым баулом. Ещё пара вместительных сумок была за её спиной, оттуда же выглядывал мой муж со странным выражением лица.
— Светочка, дорогая, выручай! Я тут у вас немного поживу. Не откажете же маме?
— Что случилось?
— Ах, что случилось! Что случилось! Бездомная я теперь.
Сумки въехали в квартиру, свекровь вплыла на кухню, муж умчался на работу. Среди множества звуков: громкого прихлебывания чая, всхлипываний, треска упаковок с таблетками – я услышала ужасную историю о пожаре, случившемся в её доме сегодня утром.
Свекровь жила в поселке в 20 км от нашего города. Дом был поделен на два жилых помещения, и с соседкой у неё была вялотекущая неприязнь, иногда с обострениями в виде конфликтов. Моя квартира досталась мне от родителей, пусть без дорогого ремонта, но в центре города.
Отец преподавал в университете, мама была кардиохирургом в госпитале для ветеранов. Государство выделило им эту жилплощадь много-много лет назад. С тех пор все так изменилось… И родителей давно нет.
— Это всё Надежда, хозяйка косорукая!
— И что же теперь там? Всё совсем сгорело? Прямо в угли?
— Не, ну не всё… Но ты представь, во что превратилось мое жильё! Залито, закопчено.
— Нужно будет наводить порядок. Ну вы держитесь, потихоньку сделаем.
— Деточка, покажи мне мой уголок. Мне нужно будет где-то зализывать раны, пережить это ужасное горе!
Так наша спальня стала постоянным местом жительства Нины Павловны. Мы с мужем переехали в небольшую комнатку, которая играла роль рабочей мастерской, когда я шила на заказ, и кабинета, когда вечерами за компьютером работал муж.
«Ужасное горе» свекровь переносила стоически. Моментально образовался круг знакомых соседок. Потом, когда новая прописка позволила Нине Павловне зарегистрироваться в нашей поликлинике, клуб по интересам сильно расширился. И члены этого клуба взяли за правило устраивать свои заседания у нас в квартире.
— А нельзя ли в этом составе пойти в гости к кому-то другому? Почему к нам, Нина Павловна?
— Света, гость – хозяину радость!
Манера общения свекрови неуловимо менялась. Её просьбы об «уголке» сменились на назидательно-уверенный тон и постепенный захват пространства вокруг. Что-то мне это напоминало? Ах да, сказку про Лисичку, которая попросилась жить к Зайчику в его избушку. Да и выжила его оттуда.
Иногда она ездила в поселок «проведать дом». Мне хотелось как-то ускорить её полное возвращение туда, и я напрашивалась с ней. Но всегда следовал категоричный отказ. Ну что ж, у меня и свои дела есть. И за всеми этими перипетиями я как-то не сразу заметила, что с мужем мы общаться стали реже и реже.
Прошел год.
Иногда мне казалось, что это я занимаю свой «уголок» в чьей-то чужой квартире, в чужой семье. Когда я перестала жить своей жизнью и превратилась в сервис по обеспечению комфорта другим людям? Муж приходил домой и не скрывал раздражения. Свекровь начинала встречу с ним с описания моих «косяков» и без конца учила жить. Возражать им не имело смысла, я чувствовала себя прислугой в собственном доме.
— Светлана, ты ли это?
— Надежда? Не ожидала вас увидеть. Вы восстановили всё после пожара? Сильно пострадали? — спросила я у соседки Нины Павловны.
— Что? – глаза Надежды стали круглыми. — Пожар? У нас в доме? Это ты откуда такое взяла? Ну-ка, погоди… Давай поговорим.
Следующий час моей жизни стал поворотным в моей жизни. Я узнала удивительные вещи о людях, которых считала близкими. Ну во всяком случае, не чужими.
Дом не горел. Горела баня. Её быстро потушили, дом не пострадал совсем, отделались испугом. Надежда как-то уж очень настоятельно советовала мне приехать, самой всё посмотреть.
— А почему бы тебе за это время не взглянуть на всё самой? Ты жила в таком заблуждении! Зачем Нина это сделала? Задумала, видать, что-то…
— Я бы хотела, конечно, чтобы Нина Павловна поскорей вернулась домой. Я предлагала помощь в наведении порядка. Но мне прямо сказали, что мои услуги излишни. Вы не подумайте, я не хочу её выгнать. Но замуж-то я выходила всё же не за неё, и жить планировала с её сыном, а не с ней.
— Ты прописала её? Ах, ты, девонька… Вот тут-то, может, собака-то и зарыта. И ты ещё кое-чего, как видно, не знаешь. Я тебя приглашаю завтра вечером к себе. Жду. Увидишь полезное для себя. Только до этого времени никому ничего не говори.
Как же чесался язык задать вопросы свекрови! Но если задавать, то все разом. И если они завтра вечером ещё добавятся, то вот тогда и будет крупный разговор.
Настал тот самый вечер. На электричке в конце дня я приехала в поселок, родину моего мужа. Вот и дом. Половина Нины Павловны не только не требовала моих героических усилий по приведению его в порядок. Наоборот, дом выглядел ухоженным, висели нарядные кашпо с цветами. «Надежда, наверное, поливает»,- подумала я.
Соседка встретила меня приветливо. Накормила, чаем напоила. Меня переполняла тревога: что же я должна увидеть?
— А сейчас мы с тобой повечеряем. Так здесь говорят, когда при свечке ужинают. Садись, девица, к окошечку поближе.
— Ой, а кто это?? Кто открывает ворота?
Надежда поджала губы:
— Есть тут одна… Но ты дальше смотри.
Свет фар быстро приближался. Но это же наша машина! Мой муж выскочил из неё, выхватил букет, щедро замотанный яркими целлофановыми обертками, побежал к воротам. Давненько я не видела его таким окрыленным. А уж наперевес с букетом – так и вовсе почти никогда.
— Я пойду! Я посмотрю, что там!
— Посиди-ка, Светик. Повремени. Вот чуток позже и пойдёшь. Ну что ты сейчас им предъявишь? Пришла Танька цветочки полить, за домом присмотреть. А твой целлофановое спасибо ей принес. Ну-ка сядь, чаю попей.
Кружка стучала об мои зубы. С первого глотка я поперхнулась, со второго – пролила.
Даже не помню, как мои ноги принесли меня туда, где я сейчас стояла. Запах дешевых духов с претензией на бренд, свечи на столе, что-то раскиданное на полу из белья. Мадам сидела на коленях у полуголого месье, тесно обвив его цепкими ручками. Выражения лиц были на удивление одинаковыми, как будто перед ними стоял грозный призрак. Хотя думаю, что я выглядела соответственно.
Я собрала всю решительность в кулак и заявила:
— Вечеряете, значит… На развод подам сама. На имущество твоё не претендую, маму можешь забирать.
Развод был делом решённым. Но неожиданно возникло препятствие по освобождению квартиры от последствий моего неудачного брака.
— А кто сказал, что я отсюда куда-то поеду? Неужели ты думаешь, что я соглашусь подписать отказ от прав на квартиру? – кричала свекровь.
— Прав? У вас есть на неё права? И давно ли они возникли?
— Да с тех самых пор, когда ты прописала меня здесь. Я никуда не пойду. Здесь моя поликлиника, мои подруги. Если тебя что-то не устраивает, то меня - всё и вполне. Захочешь продать – только со мной!
Это была неожиданность. Я была абсолютно уверена, что прописка в наше время не играет такой роли, и право собственности в приоритете. Однако всё оказалось не так просто. Трудно было представить, что такая наглость имела под собой какие-то юридические основания, но выписать из жилья человека без его согласия действительно трудно.
Всё, конечно, решилось через суд. Но понадобились: время, деньги, нервы и куча собранных справок и свидетельств. Самый главный аргумент в мою пользу – это то, что я вовсе не выгоняю в «никуда» несчастную женщину. У неё есть где жить и дальше строить свои козни.
Вот так воплотилась в жизнь старая сказка о Зайкиной гостье, которая попросилась у хозяина лишь переночевать, да его же и выгнала. Теперь я очень ограничу свое человеколюбие в квартирном вопросе, как-то уж очень он испортил людей.