Марина стояла на пороге спальни и смотрела, как муж складывает в чемодан летние рубашки. Аккуратненько так. По цветам.
— Серёж, ты куда это? — начала она, но он не дал договорить.
— Отдыхать еду! Один, — бросил через плечо, даже не поднимая глаз. — Ты остаешься дома с детьми.
У Марины внутри всё сжалось. От удивления какого-то нелепого. Она даже не могла понять, шутка это или правда.
— Как это один?
Сергей поднял наконец голову. Посмотрел на жену с таким выражением, будто она спросила что-то совершенно дурацкое.
— А как еще? — пожал плечами. — Мне надо отдохнуть. По-настоящему. А с вами какой отдых? Дети орут, ты вечно что-то требуешь.
Марина села на край кровати. Села тихонько, осторожно. Как больная.
И ведь понимаете, что самое странное? Она не злилась. Совсем. Она просто растерялась. Как будто муж сказал ей, что завтра на Земле отменят силу тяжести. Ну как на это реагировать?
— Серёж, — попробовала еще раз. — А мы? Семья же.
— Семья-семья, — отмахнулся он, засовывая в чемодан плавки. — Семья никуда не денется. А вот отпуск — он раз в году. И я хочу его провести нормально.
Вот это слово Марина запомнила особенно четко. «Нормально» — это значит без неё. Без детей. Без всего, что составляло их жизнь последние двенадцать лет.
Из коридора донеслось:
— Мам, а что у нас на ужин?
— Сейчас, солнышко! — откликнулась Марина автоматически.
Сергей скривился:
— Вот видишь? Уже начинается. «Мам, мам, мам...». Я устал от этого. Понимаешь? У-стал.
Он проговорил это слово по слогам. Как будто объяснял первокласснику.
А потом добавил, застегивая чемодан:
— Две недели в Сочи. Один. Наконец-то побуду человеком, а не придатком к семейным обязанностям.
И вышел из комнаты. Вот так просто. Как будто сказал, что пойдет выносить мусор.
Марина осталась сидеть на кровати. В спальне пахло его одеколоном и летней пылью с открытого окна. С кухни доносилось шипение — Дима что-то жарил на сковородке. Восьмилетний кулинар. Наверно, опять яичницу.
«А что теперь? — подумала она. — Что я скажу детям? Папа поехал отдыхать без нас, потому что мы ему мешаем?»
Самое страшное было не в словах Сергея. Самое страшное — она поняла, что в глубине души не очень-то и удивилась. Как будто где-то внутри давно знала: вот-вот что-то такое случится.
Двое детей. Общий быт, общие планы, общие. Хотя нет. Планы-то у них давно были разные. Она планировала семейные выходные, совместные фильмы вечерами, может быть, когда-нибудь путешествие всем вместе.
А он, видимо, планировал сбежать от всего этого в Сочи.
— Мам! — снова крикнула Катя. — У нас молоко кончилось!
— Иду! — Марина встала с кровати.
И вдруг подумала: «А знаешь что, может, это и к лучшему. Посмотрим, каково тебе будет там, в твоем Сочи. Одному. А мы тут как-нибудь справимся.
Странная мысль. Но почему-то почему-то от неё стало легче.
Знаете, есть такая штука: когда привычная опора исчезает, ты вдруг понимаешь — а она, оказывается, и не опора вовсе была. А так, декорация.
И что самое интересное — злости не было. Совсем. Была какая-то... пустота. Как будто важная деталь исчезла из механизма, а механизм продолжает работать. Даже лучше работать.
— Мам, а почему папа не звонит? — спросил Дима на четвертый день, намазывая хлеб вареньем.
Восьмилетки — они прямые, как стрелы. Без дипломатии.
— Папа отдыхает, солнышко. Наверно, очень занят, — соврала Марина.
Хотя врала ли? Сергей действительно был занят. Судя по соцсетям, очень занят. Фотографии: ресторан у моря, коктейль на закате, экскурсии.
К концу недели Марина заметила странную вещь. Дом стал тише. Утром никто не хлопал дверцами шкафа в поисках своих носков. Вечером никто не включал громко телевизор. Никто не ворчал, что суп пересолен, а котлеты недожарены.
— Мам, а можно сегодня пиццу заказать? — предложила Катя.
— А почему нет? — удивилась сама себе Марина.
Раньше такие вопросы решал Сергей. «Пицца — это не еда, это баловство!» А тут, да пожалуйста. Почему нет?
Пиццу ели втроем, болтали о всякой ерунде, смотрели мультик. Дима рассказывал анекдоты из лагеря, Катя жаловалась на подругу Машку, которая «стала какая-то странная после того, как в запретграм попала».
И вдруг Марина поняла: ей хорошо. Просто хорошо. Легко.
Как это понимать?
Были звонки от подруг.
— Марин, как дела? Слышала, Сергей в отпуске?
— Ага, — отвечала Марина, — отдыхает.
— А ты что, не поехала?
— Нет, с детьми осталась.
Пауза. Всегда пауза. Потом осторожно:
— А это нормально?
Вот это слово опять. «Нормально». То же самое, что говорил Сергей. Только подруги спрашивали с недоумением, а муж утверждал с уверенностью.
— Не знаю, — честно отвечала Марина. — Наверно.
А еще на второй неделе случилась удивительная вещь. Дети стали... разговорчивее что ли. Дима больше не прятался в комнате после ужина, а торчал на кухне, рассказывал про лагерь. Катя вместо мрачного «нормально» на вопрос о школьных делах начала выдавать целые новеллы про одноклассников.
— Мам, а Машкина мама развелась, — сказала как-то Катя вечером, когда они втроем смотрели старый фильм.
— И что?
— Да так. Машка говорит, что теперь у них дома стало спокойнее. Мама не плачет по ночам.
Марина поперхнулась чаем:
— А раньше плакала?
— Ага. Машка рассказывала. Родители ругались, папа орал, мама потом в ванной сидела и плакала. А теперь не орет никто.
Марина попыталась вспомнить. Нет, у них не так. Сергей не орал. Он просто игнорировал. Закрывался от семьи, как панцирем. Работа, телевизор, телефон. А потом недовольный вздох, если его отвлекали.
И это, оказывается, тоже создает атмосферу. Холодную и напряженную.
А теперь этого не было.
Но самое интересное началось в соцсетях. Под фотографиями Сергея стали появляться комментарии:
«А жена что, не поехала?» «Серега, ты что, один отдыхаешь?»
Сначала Сергей отшучивался: «Мужику тоже нужно побыть одному!»Потом комментарии стал удалять. Потом вообще перестал подписывать фотографии.
А Марине коллега сказала:
— Если бы мой так сделал, я б ему такое устроила!
И постепенно Марина начала понимать: то, что ей казалось нормальным — совсем не нормально. А то, что делает Сергей — эгоистично и странно.
Но самое главное открытие было другое. Она смотрела на детей — как они смеются за столом, как спокойно делают уроки, как не боятся пошуметь — и понимала: им тоже лучше. Без папы, который всегда чем-то недоволен.
Как же так получилось? Когда Сергей стал обузой для собственной семьи?
И когда в воскресенье вечером Сергей написал: "Завтра прилетаю. Встречайте!" — у Марины внутри что-то сжалось.
Не от радости.
От страха, что всё вернется назад.
Сергей вернулся загорелый, довольный, с подарками. Магнитики детям, духи жене, бутылку местного вина — себе. Стандартный набор «хорошего семьянина».
— Ну что, соскучились? — спросил он, обнимая Марину в прихожей.
И вот тут случилось что-то странное. Она стояла в его объятиях и ничего не чувствовала. Совсем ничего. Как будто обнимается с малознакомым человеком на вокзале.
— Конечно, — сказала она автоматически.
За ужином Сергей рассказывал о поездке. Показывал фотографии, делился впечатлениями. Дети слушали молча, изредка кивали.
— А что вы тут делали? — спросил он наконец.
— Жили, — просто ответила Марина.
— Как жили?
— Обычно. Ходили в кино, заказывали пиццу, играли в настольные игры.
Сергей нахмурился:
— Пиццу заказывали? Марин, мы же договаривались — фастфуд только по праздникам.
— А разве твое возвращение не праздник? — спросила Катя.
В ее голосе не было детской непосредственности. Была какая-то взрослая ирония.
Сергей растерялся:
— Катюш, ты что, обиделась на папу?
— Нет, — покачала головой дочка. — Просто привыкли уже без тебя.
Вот оно. То, что боялась произнести сама Марина.
— Как это — привыкли без меня? — переспросил он тихо.
— А так, — пожал плечами Дима. — Мы же нормально жили. Мы больше болтали, смеялись.
— Понятно, — сказал он наконец. — Значит, папа здесь лишний.
— Не лишний, — мягко возразила Марина. — Просто мы научились обходиться без тебя. Ты же сам этого хотел.
— Я хотел отдохнуть, а не, — начал Сергей, но осекся.
— Не что?
— Не стать чужим в собственном доме!
Марина отложила вилку. Посмотрела на мужа — загорелого, красивого, недоумевающего. И вдруг поняла: он правда не понимает. Совсем не понимает, что происходит.
— Серёж, — сказала она тихо, — а ты помнишь, что говорил перед отъездом?
— Что я говорил?
— Что тебе нужно отдохнуть от нас. Что мы мешаем тебе быть человеком.
Сергей молчал. Дети тоже.
— И знаешь что? — продолжила Марина. — Мы поняли: если ты можешь без нас, то и мы можем без тебя. Более того — нам стало легче.
— Легче?
— Да. Не надо ходить на цыпочках, бояться тебя потревожить. Не надо оправдываться за каждую мелочь — за пиццу, за мультик, за детский смех. Не надо чувствовать себя виноватой в том, что дети — это дети, а не декорации для твоего спокойствия.
Каждое слово било точно в цель. Сергей сидел и понимал: да, именно так он и относился к семье. Как к декорации. Красивой, но иногда мешающей.
Сергей растерянно молчал. А потом вдруг разозлился:
— Да что вы на меня набросились! Мужик не может отдохнуть нормально?
— Может, — спокойно ответила Марина. — Но тогда пусть не ждет, что его будут встречать с распростертыми объятиями. Ты хотел отдохнуть один — и мы научились жить без тебя. Это справедливо.
И это еще не всё. Марина встала из-за стола, подошла к мужу, села рядом. Посмотрела ему в глаза:
— Серёж, ты знаешь, что самое страшное? Не то, что ты уехал. А то, что нам стало хорошо без тебя. Детям — легче, мне — спокойнее. Мы поняли: ты не делаешь нашу жизнь лучше. Ты просто присутствуешь в ней.
Эти слова прозвучали тише взрыва, но эффект был мощнее. Сергей сидел и чувствовал, как рушится его картина мира. Он был уверен: семья — это он, кормилец и глава. А оказалось — семья прекрасно существует и без него. Более того — существует лучше.
— Так что же теперь? — спросил он охрипшим голосом. — Развод?
— Не знаю, — честно ответила Марина. — Это зависит от тебя.
— Как это?
Марина улыбнулась — грустно, но без злости:
— А вот это ты должен понять сам. Мы не будем тебя учить любить нас.
Сергей сидел молча. В голове крутилась одна мысль: Как же так? Я же вернулся! Я же принес подарки! Почему все не так, как должно быть?
А дети тем временем убрали посуду и ушли в свои комнаты. Без разрешения, без долгих прощаний. Просто ушли. Как будто папа — не событие, а фон.
— Марин, — сказал Сергей наконец, — я не знаю, что делать.
— Я тоже не знаю, — ответила она. — Но знаю точно: как раньше уже не будет. Ты это разрушил сам. Когда выбрал Сочи вместо нас.
И пошла мыть посуду. А Сергей остался сидеть. С бутылкой Сочиского вина и пониманием того, что вернулся он совсем не туда, откуда уехал.
Вечером Сергей пришел к Марине:
— Марин, я все понял, я попробую исправиться.
Марина долго молчала. Потом тихо спросила:
— А что, если не получится? Что, если через месяц ты снова устанешь от нас?
— Не знаю, — честно ответил Сергей. — Но хочу попробовать.
А теперь самое интересное. Началась каждодневная работа.
Сергей стал вставать раньше, чтобы позавтракать с детьми, а не убегать на работу с бутербродом в руках. Начал спрашивать Катю не «как дела», а «что интересного было сегодня». Записался с Димой в секцию плавания — вместе учились нырять.
Но главное — он перестал воспринимать семью как помеху. Детский смех больше не раздражал. Маринины просьбы не казались придирками.
Марина наблюдала за изменениями мужа с осторожной надеждой.
Через три месяца Сергей предложил:
— У меня накопились отгулы. А давайте в отпуск поедем? Все вместе?
— Куда? — спросила Катя.
— Не знаю. Куда хотите. Главное — вместе.
И они поехали. На дачу к Мариной маме. Простую, деревенскую. Без моря и ресторанов. Зато с рыбалкой, с вечерними разговорами на террасе, с совместными походами за грибами.
В последний день отпуска Дима сказал:
— Пап, а мне нравится, какой ты стал.
— Какой стал?
— Свой.
Сергей понял: вот она, та самая награда за работу над собой. Стать своим в собственной семье.
Но вопрос оставался открытым. Простила ли Марина мужа? До конца ли поверила в его изменения?
Она сама не знала. Привычка быть осторожной никуда не делась. Память о боли — тоже. Но каждый день, когда Сергей доказывал делом, что семья для него — не обуза, а радость, что-то внутри нее оттаивало.
Может быть, любовь и правда можно восстановить. Если очень захотеть. А может быть — нет. Время покажет.
Друзья, не забудьте подписаться, чтобы не пропустить новые публикации!
Рекомендую почитать еще: