— Мам, а почему папа не приходит меня будить? — спросил Артём, потирая заспанные глаза.
Вера Николаевна замерла у плиты, держа в руках сковородку с яичницей. Как объяснить четырехлетнему сыну, что папа больше не имеет права заходить в их спальню? Что вчера она застукала его с другой женщиной в их собственной постели?
— Папа рано ушел на работу, — соврала она, усаживая сына за стол.
Максим Андреевич действительно ушел рано. Только не на работу, а к своей матери. Вера выгнала его вчера вечером, когда Артём заснул. Выгнала, крича сквозь слезы, чтобы больше не появлялся.
А началось все так обыденно. Вера почувствовала боль в боку еще неделю назад, но терпела. На работе и так косо смотрели — то больничный с Артёмом, то сама заболеет. В их бухгалтерии не любили «ненадежных» сотрудников.
Но во вторник боль стала нестерпимой. Коллега вызвала скорую, несмотря на протесты Веры. Аппендицит, операция, три дня в больнице. Максим обещал справиться сам, заверил, что его мать поможет.
Вера вернулась домой на день раньше. Соседка по палате предложила подвезти, и врач разрешил выписку на выходные. Она хотела сделать сюрприз мужу и сыну.
Сюрприз удался. Только не тот, на который она рассчитывала.
В прихожей стояли незнакомые туфли на каблуках. На вешалке висело женское пальто. Вера почувствовала, как сердце ухнуло вниз, но заставила себя идти дальше. Может, это действительно свекровь купила что-то новое?
В гостиной на журнальном столике стояли две недопитые чашки кофе. Свекровь никогда не оставляла грязную посуду. Она была помешана на чистоте.
— Макс, у нас гости? — крикнула Вера, но ответа не последовало.
Звук открывающейся двери ванной комнаты. Женский голос:
— Что-то я проголодалась после такой активности...
И хохот. Женский и мужской.
Вера медленно повернулась. Из ванной выходила молодая брюнетка в её халате. За ней Максим с полотенцем на бедрах.
— Вера? — он побледнел, увидев жену. — Ты же сказала, что тебя выпишут в понедельник...
Женщина, не говоря ни слова, скользнула в спальню.
— Одевайся, — тихо сказала Вера.
Она опустилась на диван, чувствуя, как разъезжаются швы. Боль в животе ничто по сравнению с болью в груди.
— Вер, это не то, что ты думаешь...
— Одевайся, — повторила она.
Женщина выскочила из квартиры, даже не попрощавшись. Максим возился в спальне — наверняка заправлял постель, стирал следы.
— Между нами ничего не было серьезного, — начал он, выходя одетым. — Это Светлана, моя коллега. Мама заболела, не смогла приехать помочь с Артёмом. А Света предложила...
— Где Артём? — впервые за все время подала голос Вера.
— У моих родителей. Мама все-таки приехала вечером, забрала его переночевать.
Значит, сын не видел этого позора. Небольшое утешение.
— Вер, пойми, я не планировал. Она сама начала...
— Сколько раз? — спросила Вера.
— Что?
— Сколько раз ты мне изменял?
Максим замялся.
— Первый... Вера, честное слово, первый раз. И случайно получилось.
— Случайно? — Вера встала, держась за живот. — Случайно раздели друг друга? Случайно оказались в нашей постели?
— Не кричи, пожалуйста. Швы разойдутся.
Какое ему дело до её швов? Она поняла — он боится, что соседи услышат. Репутация важнее.
— Уходи, — сказала она устало.
— Вер...
— Уходи. И забери свои вещи.
Максим собрал сумку и ушел. Вера сидела на диване до утра, глядя в одну точку. Потом поехала за сыном.
Артём радовался, что мама дома. Он не понимал, почему она иногда морщится от боли, когда он пытается обняться. Не понимал, почему папа больше не живет с ними.
Через три дня позвонила свекровь.
— Веранька, все мужчины такие. Максим плачет, просит прощения. Ты же знаешь, как он вас любит. А Артёмчик растет без отца...
— Ольга Петровна, — перебила её Вера, — ваш сын привел чужую женщину в нашу постель, пока я лежала в больнице. После операции. Вы хотите, чтобы я это простила?
— Ну... мужчины слабее нас. Им нужна поддержка.
— А мне кто поддержку окажет?
Свекровь растерялась.
— Веранька, но кредиты, квартира... Как ты одна справишься? И Артёмчик...
Вот она, главная причина звонка. Не жалость к сыну, а страх, что Вера потребует алименты. Или, того хуже, захочет продать квартиру и разделить пополам.
— До свидания, Ольга Петровна.
Вера отключила телефон и заплакала. Не от жалости к себе, а от злости. Все вокруг рассуждают о том, что ей делать. А никто не спрашивает, чего хочет она сама.
Максим приходил каждый вечер. Приносил цветы, игрушки для Артёма, извинялся. Сын радовался, что папа рядом. А Вера мучилась.
— Прости меня, — шептал Максим, стоя на коленях возле дивана. — Я не знаю, что на меня нашло. Она напоила меня, я был не в себе...
— Ты же сказал, что не пил в тот день, — устало заметила Вера.
— Да, не пил. В смысле... она соблазнила меня. Я думал о тебе, но...
— Не ври. Если думал обо мне, никого бы в постель не притащил.
Артём засыпал на руках у отца, и Максим каждый раз укладывал его в кроватку. Потом возвращался к Вере с просящими глазами.
— Можно я останусь? На диване. Просто чтобы быть рядом.
Через неделю Вера согласилась. Не потому что простила. А потому что устала сражаться. Устала объяснять сыну, где папа. Устала считать деньги до зарплаты. Устала быть сильной.
— Но в спальню не заходить, — предупредила она.
— Конечно, — обрадовался Максим.
Они стали жить как соседи. Вера ходила на работу, Максим отводил и забирал Артёма из садика. По вечерам ужинали втроем, играли с сыном. Максим спал на диване.
Коллеги на работе осторожно интересовались, как дела дома. Вера отвечала, что все хорошо. А что еще сказать? Что муж изменил, но она не решилась выгнать его окончательно? Что боится остаться одна с ребенком и кредитами?
Маме тоже не рассказывала. Та и так переживала из-за операции дочери. Зачем добавлять проблем?
Иногда ночью Вера слышала, как Максим ворочается на диване. Может, ему тоже тяжело? Но потом вспоминала ту женщину в своем халате, и сердце вновь сжималось от боли.
— Мам, а когда папа будет спать в вашей комнате? — спросил однажды Артём.
— Не знаю, малыш.
— А я хочу, чтобы скорее. Как раньше.
Но раньше уже не будет. Вера поняла это окончательно, когда через месяц увидела в телефоне мужа сообщение от Светланы: «Скучаю. Когда увидимся?»
Максим клялся, что не отвечал. Что удалил её из контактов. Что больше никогда...
— Веруня, я же вернулся к тебе, — оправдывался он. — Выбрал тебя.
— Ты не выбирал, — ответила Вера. — Тебя выбрали. Я позволила тебе остаться.
В эту ночь она заперла дверь спальни на ключ. И поняла — так они будут жить теперь. Не муж и жена, а два чужих человека, связанных ребенком и кредитом.
Утром Артём спросил:
— Мам, а почему ты такая грустная?
Вера улыбнулась сыну и погладила его по голове.
— Просто устала, солнышко. Все хорошо.
Но хорошо не было. И вряд ли когда-нибудь будет.
За окном шел дождь, по стеклу стекали мутные струйки. Вера смотрела на них и думала: когда дом перестает быть домом? Наверное, тогда, когда в нем больше нет доверия. Остаются только стены, мебель и привычка.
А любовь умирает тихо, по каплям, как этот осенний дождь.