Анна проснулась раньше Сергея — привычка, выработанная за годы совместной жизни. Пока он сопел в подушку, она шлёпала по кухне в своих старых тапках с развалившейся подошвой, ставила чайник и механически доставала из холодильника пачку молока. Всё то же, день за днём. Сорок лет ей недавно стукнуло, и казалось, жизнь уже давно вошла в рельсы: работа, дом, редкие поездки на море, если накопят. Но то, что уютно зовут «семейным покоем», всё чаще напоминало ей болото.
Она налила себе крепкий чай, отломила кусочек хлеба — жевала, слушая тишину квартиры. Квартира была её. Родительская. Двушка в кирпичном доме у метро. Когда мама умерла, Анна оформила наследство, встала хозяйкой. Сергей, её муж, въехал к ней без копейки вложений, зато с громкими заявлениями, что он «мужчина в доме». Мужчина, правда, был мягкий, уступчивый и очень зависимый от своей мамы, Тамары Павловны. А у той был талант: из любой ситуации извлечь выгоду.
Звонок в дверь прозвенел, как выстрел. Анна глянула на часы — восемь утра. Ну кто так рано?
На пороге стояла Тамара Павловна, в пальто, хотя на улице уже было тепло. Видимо, спешила, не раздевалась. За ней ковыляла Лена, младшая сестра Сергея. Лена вечно с таким видом, будто весь мир ей должен: губы надуты, волосы нечесаные, спортивные штаны, хотя спортом она занималась только в детстве.
— Ань, ты дома? — спросила Тамара Павловна, как будто Анна могла в своей квартире оказаться не дома. — Мы на минутку.
Анна вздохнула: «на минутку» у свекрови всегда означало два часа.
— Проходите, — сухо ответила она, отходя в сторону.
Женщины уселись на кухне. Лена сразу достала из пакета булочку, положила на стол. Даже спасибо не сказала.
— Мы вот подумали, — начала Тамара Павловна, поправляя очки, — тебе, Ань, тяжело одной всё тянуть. Работать, дом содержать. Сергей у тебя тоже… ну, зарплаты небольшие.
Анна усмехнулась. Вот это поворот: её же квартиру содержать — «тяжело».
— А вы к чему клоните? — спросила она и прищурилась.
Тамара Павловна сделала вид, что не замечает сарказма:
— К тому, что, может, стоит оформить доверенность на Сергея. Мало ли что. Муж и жена — это ведь одно целое.
У Анны в руках зазвенела кружка.
— Доверенность? На мою квартиру?
— Ну а что такого? — встряла Лена, откусывая булочку. — Сегодня вы вместе, завтра — мало ли. А так всё по-честному, по-семейному.
Анна рассмеялась, но смех вышел резким, как нож по стеклу.
— По-семейному — это когда я отдаю своё жильё мужу и его родне? Занятная арифметика.
— Ты сразу в штыки, — нахмурилась свекровь. — Мы ведь тебе добра желаем. Жизнь длинная, всё может случиться. Сергей твой родной человек, а не чужой.
Анна не выдержала и хлопнула ладонью по столу.
— Родной он для вас. А квартира — моя. И точка.
Тишина повисла на кухне. Лена ковырялась в булочке, делая вид, что не слышит. Тамара Павловна тяжело вздохнула и покачала головой, как будто имела дело с упрямым ребёнком.
— Ладно, не хочешь — не надо. Но подумай.
Анна поднялась, демонстративно пошла в комнату, чтобы не слышать этих «добрых советов». В душе всё кипело: как они вообще посмели? Но язык прикусила. Решила: позже поговорит с Сергеем. Пусть объяснит, откуда ноги растут.
Вечером Сергей вернулся с работы усталый, бросил сумку в прихожей. Анна уже ждала.
— Твоя мама сегодня приходила, — сказала она, глядя прямо в глаза.
— Да? Ну и что?
— Советует оформить на тебя доверенность на квартиру.
Сергей замялся, полез в карман за сигаретами.
— Да ты не нервничай. Она просто… волнуется.
— Волнуется? — Анна рассмеялась. — За меня или за то, как вы с Леной будете жить, если я вас выгоню?
Сергей поднял руки, словно сдавался:
— Ну чего ты сразу враждебно? Мы же семья.
— Семья, — повторила Анна, чувствуя, как внутри всё сжимается. — Только семья моя закончилась на кладбище, когда похоронили маму. Эта квартира — единственное, что осталось. Я никому её не отдам.
Сергей хотел что-то сказать, но промолчал. Сел на диван, закурил. Анна смотрела на него и понимала: он в этом всём замешан. Не может быть, чтобы не знал.
Через пару дней, убирая шкаф, Анна наткнулась на папку. Ничего необычного: бумаги, чеки, какие-то старые квитанции. Но среди них — копия доверенности. На её квартиру. Пустой бланк, заполненный частично, с её фамилией.
У неё закружилась голова. Земля ушла из-под ног. Вот оно — не разговоры, а конкретика. Планировали за её спиной.
Анна аккуратно положила папку обратно. Но внутри уже всё перевернулось.
В субботу собрались все. «Семейный ужин» назывался. Анна с утра готовила — привычка: даже врагов кормишь, если за одним столом сидите. Кухня была битком: Тамара Павловна вечно командовала, что «соли не хватает» или «салат не так нарезан». Лена жаловалась, что денег нет, работы нет, жизнь тяжёлая. Сергей кивал, отмалчивался.
Анна слушала это представление, как через стекло. Потом встала, пошла в комнату и вернулась с папкой. Бросила её на стол.
— Вот это что такое? — её голос звенел.
Тишина упала моментально.
— Аннушка, — протянула свекровь, — ну зачем ты копаешься в чужих бумагах?
— Чужих? — Анна резко поднялась. — Это мои документы! На мою квартиру! И вы тут все втроём решили, что я дура?
Сергей вскочил:
— Подожди, ты всё неправильно поняла…
— Думаете, я не знаю? — перебила Анна. — Думаете, я не вижу, как вы с мамой шепчетесь? Как Лена мечтает тут поселиться?
— Ань, тише, соседи же, — замялся муж.
— Пусть слушают! — Анна почти кричала. — Пусть знают, что вы хотели меня обмануть.
Лена вдруг тоже вскочила, покраснела:
— Да что ты орёшь, как ненормальная! Никто у тебя ничего не забирает!
— Правда? — Анна ткнула пальцем в папку. — А это что? Черновик пьесы?
Тамара Павловна сжала губы в тонкую линию:
— Мы просто хотели, чтобы всё было надёжно. Сегодня ты жена, завтра чужая. А квартира должна остаться в семье.
— В семье? — Анна смотрела на них с такой злостью, что у самой губы дрожали. — Я — не семья?
Ответа не было. Только молчание.
И тогда Анна тихо сказала:
— Запомните: это мой дом. И никто отсюда меня не выгонит.
Она развернулась и вышла в комнату, оставив их за столом. Дрожала от злости, от страха и от какой-то странной, новой решимости.
После того ужина в квартире стояла тягучая тишина. Анна ходила, как по минному полю: каждый предмет напоминал о предательстве. Чашка, из которой пила свекровь, валялась немытой в раковине — Анна специально не мыла, будто боялась стереть доказательства.
Сергей старался делать вид, что всё нормально: уходил на работу, возвращался молча, садился за компьютер. Но его молчание было хуже крика. Анна чувствовала: он переживает, но не из-за неё. Ему было жалко мать, сестру, всех — кроме жены.
В одну из ночей Анна проснулась от звонка. Телефон на тумбочке дрожал и светился. Сергей, думая, что она спит, схватил трубку и шёпотом сказал:
— Да, мам… да, она нашла… Нет, пока молчит… Успокойся… Я разберусь.
Анна закрыла глаза, сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. «Разберусь» — с кем? С ней?
На следующий день она вернулась с работы раньше обычного. В прихожей стояла Ленина сумка. В квартире слышались голоса. Анна сняла обувь и тихо прошла в комнату.
Лена сидела на диване с кружкой чая, растянувшись, как у себя дома. Сергей рядом, хмурый, но молчал.
— Чего ты сюда приехала? — голос Анны сорвался сам собой.
Лена не моргнула:
— А где мне быть? У меня с хозяйкой опять конфликт. Я у неё снимаю, а она… словом, житья нет.
Анна кинула взгляд на Сергея:
— И ты молчишь?
— Ну, Ань, это временно, — замялся он. — На пару недель…
Анна засмеялась. Сухо, зло:
— На пару недель? А потом ещё на пару? А потом прописка?
— Да что ты сразу, — вспыхнула Лена, — я же сестра! Родная! Тебе жалко, что ли?
Анна шагнула ближе, наклонилась:
— Жалко мне только то, что вы со своей матерью считаете меня дурой.
Лена фыркнула, отставила кружку на стол и повернулась к брату:
— Видал, какая у тебя жена?
Анна выпрямилась и спокойно сказала:
— Слушай сюда, Лена. Здесь ты жить не будешь. Это мой дом. Собирай свои вещи и катись к своей хозяйке обратно.
— Я никуда не пойду! — закричала Лена. — Ты меня пальцем не тронешь!
Анна подошла к шкафу, резко открыла дверцу, схватила её сумку и швырнула к двери.
— Вон!
Лена вскочила, покраснела, замахнулась:
— Да ты!..
Сергей бросился между ними:
— Хватит!
Анна оттолкнула его руку:
— Ты муж или маменькин сынок? Пусть определится!
Лена, всхлипывая, натянула куртку.
— Мамочка всё узнает, — бросила она напоследок и хлопнула дверью.
Вечером раздался звонок. Тамара Павловна ворвалась в квартиру с таким видом, будто её обокрали.
— Это что за безобразие? — закричала она. — Как ты посмела выгнать Леночку? Девочке негде жить!
Анна стояла у окна, скрестив руки.
— У девочки двадцать восемь лет. Пусть работает и платит за жильё.
— Ты бессердечная! — взвилась свекровь. — Думаешь, тебе эта квартира свыше дана? Это общее достояние семьи!
— Нет, — холодно сказала Анна. — Это наследство моих родителей. Вашей семьи тут нет.
Сергей ходил кругами, как побитый пёс.
— Мам, ну не кричи… — лепетал он.
— Сергей! — Тамара Павловна повернулась к сыну. — Ты муж или тряпка? Защищай свою семью!
— Я его жена, — перебила Анна. — Это я его семья.
На секунду воцарилась тишина. Потом свекровь метнула на неё взгляд, полный ненависти.
— Ты пожалеешь.
Анна посмотрела прямо в глаза:
— Попробуйте.
Ночью они с Сергеем сцепились.
— Зачем ты так с мамой разговаривала? — он топтался по комнате, курил одну за другой.
— А как? С улыбкой? Пусть меня с квартиры выпишут?
— Никто тебя не выпишет! Ты всё не так поняла!
— Да ты сам в этом участвуешь! — закричала Анна. — С мамой шепчешься за моей спиной, сестру в дом тащишь!
Сергей рванулся:
— Да потому что она мне мать! Ей плохо, Ленке плохо! Ты ничего не понимаешь!
— А мне хорошо, да? — Анна схватила его сигарету, затушила в пепельнице. — Я тут живу, как на войне!
Он молчал. Опустил глаза.
И тогда Анна сказала тихо, но так, что у него задрожали руки:
— Либо ты со мной. Либо с ними. Решай.
На следующий день Анна пошла в юридическую консультацию. Сидела в очереди среди бабушек с внуками, держала в руках паспорт и свидетельство о наследстве. Когда её пригласили, она прямо спросила:
— Скажите, могут ли муж или его родственники как-то претендовать на мою квартиру?
Юрист — пожилой мужчина с седыми бровями — посмотрел на бумаги и покачал головой:
— Нет. Если квартира приватизирована или получена в наследство — это личное имущество. Даже если вы в браке.
Анна кивнула. Словно камень с плеч. Но внутри всё равно дрожало: одно дело закон, другое — люди.
Через неделю ситуация дошла до предела.
Сергей пришёл домой поздно, с перегаром. Анна ждала его на кухне.
— Где был? — спросила она.
— У мамы, — буркнул он. — Мы с Леной… обсуждали…
— Обсуждали, как меня с квартиры вышвырнуть?
Он поднял голову, глаза мутные, злые:
— Ты специально всё портишь! Нормальная семья так не живёт!
— Нормальная семья не строит заговоры против жены!
Сергей хлопнул по столу:
— Ты довела!
Анна вскочила:
— Это я довела?! Да это вы меня довели своим враньём!
Он резко схватил её за руку. Сжал так, что стало больно.
— Замолчи!
Анна вырвалась и толкнула его.
— Никогда больше не прикасайся ко мне так!
Он осел на стул, прикрыл лицо руками.
— Я запутался…
Анна смотрела на него и понимала: всё. Мужчина, который не может встать на её сторону, — не муж.
Она вышла в комнату, достала чемодан. Нет, не свой. Его. Сложила в него рубашки, джинсы, носки. Вынесла в прихожую.
Когда вернулась на кухню, сказала спокойно, почти тихо:
— Собирайся. Сегодня ты ночуешь у мамы.
Сергей поднял голову, увидел чемодан — и побледнел.
— Ань, ты серьёзно?..
— Абсолютно.
Дверь захлопнулась за ним тяжело и гулко. Квартира опустела. Анна села на диван, включила лампу и уставилась на стены. Страшно было до дрожи. Но впервые за долгое время она чувствовала себя хозяйкой в своём доме.
Тишина в квартире держалась три дня. Сергей ночевал у матери, пару раз звонил, но Анна не брала трубку. Пусть сидит в своём уютном гнезде, окружённый заботой «любящей» семьи. Ей впервые за годы стало легче дышать: никто не шаркает тапками по коридору, не дымит сигаретами на кухне, не ворчит за ужином.
На четвёртый день звонок в дверь. Анна открыла — Сергей стоял с цветами. Гвоздики. Дешёвые, красные, словно с похорон.
— Пустишь? — спросил он тихо.
Анна отступила в сторону. Он вошёл, положил цветы на стол, достал сигареты.
— Мамка, конечно, в ярости, — сказал он, затягиваясь. — Но я ей объясню. Мы же муж и жена. Надо помириться.
Анна села напротив.
— Помириться? После того, что вы втроём устроили?
— Ну, — Сергей замялся, — ты неправильно поняла.
— Перестань. — Анна резко перебила. — Я нашла документы. Я слышала твои разговоры ночью. Хватит мне врать.
Он потупился, потом заговорил быстрее, словно оправдываясь:
— Мамка всё делала для Лены. Ей же негде жить. Ты понимаешь, семья…
— А я кто? — тихо спросила Анна.
Сергей замолчал.
И в этот момент дверь снова распахнулась. На пороге — Тамара Павловна и Лена. Обе с пакетами, словно уже переезжать собрались.
— Мы пришли поговорить, — сказала свекровь твёрдо, проходя мимо. — Хватит истерик. Дом должен быть полная чаша, а не поле битвы.
Лена швырнула пакет на стул и бухнулась рядом.
— Я тут временно. Пока не встану на ноги.
Анна встала. У неё дрожали руки, но голос был спокойным:
— Вы перепутали адрес. Это мой дом.
— Хватит орать «мой»! — взорвалась Тамара Павловна. — Женщина должна думать о муже, а не о бумажках!
— Женщина должна думать о себе, — отрезала Анна.
Сергей вскочил, замахал руками:
— Тише, соседи!
— Пусть слышат! — рявкнула Анна. — Пусть знают, что ваша семейка решила меня вышвырнуть!
— Никто тебя не вышвыривает! — Лена хлопнула по столу. — Мы просто хотим жить по-человечески!
— По-человечески? — Анна подняла глаза, полные слёз и злости. — По-человечески — это работать, а не чужое брать!
Тамара Павловна шагнула вперёд, ткнула пальцем ей в грудь:
— Ты пожалеешь, что связалась с нашей семьёй!
Анна отшатнулась, потом резко схватила чемодан Сергея, который ещё стоял в прихожей, и кинула его к двери.
— Всё. Вон отсюда. Все трое.
— Ты что, с ума сошла? — заорал Сергей. — Это же и мой дом тоже!
— Нет, — тихо сказала Анна. — Это мой дом. По закону и по правде.
Она подошла к двери, распахнула её настежь.
— Или вы уходите сами, или я вызываю полицию. И поверьте, я вызову.
Тамара Павловна застыла, будто её ударили. Лена побледнела. Сергей стоял, растерянный, как мальчишка.
— Выбирай, Серёжа, — сказала Анна. — Либо уходишь с ними, либо остаёшься со мной. Но тогда ты разрываешь с их махинациями навсегда.
Сергей молчал. Минуту. Две. Смотрел то на мать, то на жену. Потом опустил голову и пошёл к чемодану.
— Мам, пошли, — тихо сказал он.
— Дурак! — выкрикнула свекровь. — Она тебя под каблуком держит!
Но он уже стоял у двери. Лена, всхлипывая, подхватила пакеты. Тамара Павловна вышла последней, бросив взгляд, полный ненависти.
Анна захлопнула дверь. Внутри дрожала, будто её только что вынесли на площадь и расстреляли. Но впервые за всё время она знала точно: победа её.
Она подошла к столу, убрала гвоздики в мусорное ведро. Потом включила свет во всех комнатах. Квартира была её крепостью. И теперь — окончательно.
«Буря отступила, — подумала она. — Но это не конец. Это только начало моей жизни».
Финал.