Соседка сказала между делом: "А у твоей всё гости да гости". В субботу я приехал без предупреждения. И на крыльце сидел чужой мужчина в шортах.
Двадцать один год. Столько мы прожили с Авророй. Два десятилетия я был опорой нашей семьи — никогда не отступал, не сдавался. огда начались сокращения, и её агентство недвижимости едва не закрылось — я устроился на подработку в производственный цех.
И вот теперь я смотрел на незнакомца, который расположился на крыльце нашей дачи, словно он её владелец.
Юра — так его звали — даже не пытался уйти. Сидел в шортах совершенно спокойно, и держал в руках стакан с лимонадом. Моим лимонадом из моего холодильника, на моей даче, рядом с моей женой.
Я остановился в нескольких шагах от крыльца. Внутренний стержень, который всегда поддерживал меня, сейчас едва справлялся с волной возмущения.
— Женя, — Аврора вышла из дома, вытирая руки полотенцем. — Ты чего не предупредил?
Я молчал, пытаясь осознать происходящее. Тысячи часов, проведенных на этой даче. Пять лет я строил её своими руками. Проводил каждые выходные, забивая гвозди, укладывая плитку, высаживая яблони, которые сейчас давали тень этому... этому человеку.
— Не представишь нас? — мой голос был ровным, но внутри всё кипело.
Аврора застыла. На её лице мелькнуло замешательство, быстро сменившееся каким-то решительным выражением.
— Это Юра. Мой коллега из агентства недвижимости.
Агентство недвижимости. Пятнадцать лет она проработала там, дошла до позиции ведущего специалиста. Я поддерживал каждый её шаг. Когда ей нужно было задержаться допоздна с клиентами — присматривал за маленькой Региной.
— И что коллега делает на нашей даче субботним днём? — каждое слово давалось мне с трудом.
Юра наконец поднялся, протянул руку:
— Добрый день. Юрий Петров.
Я проигнорировал рукопожатие.
— Я спросил, что ты делаешь на моей даче?
— Женя, — вмешалась Аврора. — Давай поговорим в доме.
— Нет, я хочу услышать ответ сейчас.
Юра опустил руку и посмотрел на Аврору. В этом взгляде было что-то особенное, понятное только им двоим. Я умел читать людей — в своей работе технического эксперта это необходимый навык. И сейчас я видел в глазах этого человека не неловкость и не вину, а... собственничество.
— Я помогаю с оценкой участка, — ответил он. — У вашей супруги появился клиент, интересующийся покупкой недвижимости в этом районе.
— В субботу? На нашей даче? И где этот клиент? — мой голос оставался удивительно спокойным. Так бывает перед грозой.
Аврора поджала губы.
— Юра, думаю, тебе лучше уехать. Я свяжусь позже.
Юра кивнул, поставил стакан на столик и направился к своей машине — новенькому внедорожнику, стоявшему рядом с нашим семейным универсалом, который я купил три года назад, откладывая с каждой зарплаты.
***
Мы познакомились с Авророй двадцать три года назад на курсах английского языка. Я сразу выделил её в группе — умная, с чувством юмора, целеустремлённая. Она училась на специалиста по недвижимости, я только окончил технический колледж. Через два года поженились, ещё через год родилась Регина — наше счастье, наша гордость.
Наша первая квартира перешла нам от моих родителей, которые переехали в пригород. Небольшая «двушка» в спальном районе — не хоромы, но своя. Я сам сделал ремонт — выравнивал стены, перестилал полы, проводил новую электрику.
Мы прожили там пять лет, пока не появилась возможность купить квартиру побольше — трёхкомнатную в новостройке. Старую квартиру сдали, выплачивали ипотеку. Я брался за любую подработку, чтобы семье жилось комфортно.
А потом был участок. Небольшой, всего шесть соток, но свой. Постепенно построили дачу: сначала маленький домик, потом достроили второй этаж, веранду. Я своими руками делал проводку, подводил воду, укладывал плитку, строил забор. Каждые выходные мы выезжали туда — отдохнуть от городской суеты.
Регина обожала дачу в детстве. Мы вместе сажали клубнику, собирали первый урожай яблок с молодых деревьев. Я соорудил для неё качели, потом — небольшой домик на дереве.
Последние пять лет жизнь начала меняться. Аврора всё время была занята — клиенты, показы, сделки. Я часто ездил на дачу один, продолжая благоустраивать нашу семейную дачу.
Иногда оставался там на всё воскресенье — возвращаться в пустую квартиру не хотелось. Регина выросла, поступила в университет, и уже не стремилась проводить выходные с родителями.
Я никогда не жаловался. Не в моих правилах. Работа, дом, дача, гараж — вот мой мир. Надёжность и постоянство — вот что ценила во мне Аврора. По крайней мере, я так думал все эти годы.
— Давно это продолжается? — спросил я, когда машина Юры скрылась за поворотом.
Аврора прошла в дом, включила чайник. Привычные действия в абсолютно неподходящей ситуации. Это разозлило меня ещё сильнее, но я сдержался.
— Что именно?
— Не делай из меня глупца, — я закрыл дверь и встал напротив. — Соседка сказала, что к тебе стал постоянно приезжать мужчина. Этот самый Юра.
Она поставила на стол две чашки. Обыденный жест, словно ничего не случилось.
— Мне пятьдесят лет, Женя. Пятьдесят. И последние пять лет ты почти не замечаешь меня.
— Что? — я не верил своим ушам. — Я не замечаю? Я работаю, чтобы оплачивать эту дачу, новую машину для тебя, учёбу Регины!
— Дело не в финансах, — она покачала головой. — Мы давно превратились просто в... соседей. Ты вечно в гараже, на даче или на работе. Я — с клиентами. Дома ты смотришь телевизор, я сижу с планшетом.
Я хотел возразить, но слова застряли в горле. Когда? Месяц назад? Два?
— И поэтому ты решила найти поклонника?
— Он не поклонник, — Аврора вздохнула. — Я его люблю. И хочу развода, Женя.
Эти слова прозвучали настолько обыденно, словно она сказала, что собирается в магазин.
— Значит, вот как, — я горько усмехнулся. — Двадцать лет брака, и ты нашла себе нового кавалера. Сколько ему? Тридцать пять?
— Сорок два. И дело не в возрасте.
— А в чём? В деньгах? В его автомобиле?
— В том, что с ним я чувствую себя женщиной, а не домохозяйкой или источником средств. Он интересуется моими мыслями, моими переживаниями. Мы беседуем часами.
Я смотрел на неё и не узнавал. Когда эта чужая женщина заменила мою Аврору?
— Двадцать один год, — произнёс я тихо. — Ты хочешь перечеркнуть двадцать один год совместной жизни.
— Они уже перечёркнуты, — она подняла на меня глаза. — И не мной.
Я отвернулся к окну. За ним виднелся сад, который мы вместе сажали. Яблони, которые я прививал. Малиновые кусты, которые она так любила.
— А Регина знает?
— Нет. И я бы хотела, чтобы ты не вовлекал её. Она взрослая, у неё своя жизнь.
— Своя жизнь? — я развернулся к ней. — Она наша дочь! Ты хочешь разрушить её семью, и думаешь, что это её не коснётся?
Аврора покачала головой:
— Не преувеличивай. Регине восемнадцать, она живёт отдельно, учится. Миллионы детей переживают расставание родителей.
— И ты уже всё решила.
Это был не вопрос.
— Да, — она кивнула. — Прости, Женя, но я больше не могу так жить.
***
— Мама, это правда? — Регина смотрела на Аврору широко раскрытыми глазами. — Ты... у тебя кто-то есть?
Аврора молчала. Мы сидели на кухне нашей квартиры, и эта тишина была мучительнее любых слов.
— Дело не в этом, — наконец произнесла она. — Мы с папой давно отдалились друг от друга. Ты взрослая, ты должна понимать...
— Я ничего не понимаю! — Регина вскочила. — Вы всегда были для меня примером! Двадцать лет вместе, и вдруг?..
— Двадцать один, — машинально уточнил я.
— Регина, — Аврора протянула руку, пытаясь дотронуться до дочери, но та отстранилась. — Это сложные отношения взрослых людей. Я не хотела причинять боль ни тебе, ни папе.
— Но причинила, — я смотрел в окно, не желая видеть лицо жены. — И мне, и дочери.
Регина расплакалась:
— Я не могу в это поверить! Как ты могла, мама?
Аврора тоже начала плакать:
— Доченька, пойми, я не могу больше так жить. Я заслуживаю счастья.
— А папа? Он не заслуживает?
— Конечно, заслуживает. И он найдёт его. Но не со мной.
***
Первая неделя была самой тяжёлой. Но я не позволил себе расклеиться. Никаких пропусков работы, никаких срывов. Я приходил в офис, как обычно, выполнял свои обязанности. Дома почти не бывал — не мог находиться в пространстве, где всё напоминало о предательстве.
Регина заходила каждый день, плакала, спрашивала, как такое могло произойти. Я не давал волю чувствам. Оставаться сильным — вот что требовалось моей дочери сейчас.
— Жизнь не останавливается, Региночка, — говорил я ей. — Не волнуйся обо мне. Я справлюсь.
И я справлялся. Внешне. Но внутри клокотали гнев, обида, непонимание. Двадцать один год верности, и вот каков итог.
На вторую неделю пришли документы через электронную систему. Развод, раздел имущества — всё оформлено по закону. Аврора предлагала мне дачу в обмен на моё согласие выплатить ей половину стоимости квартиры. Я не согласился.
— Ты же любишь дачу, — говорила она по телефону. — Это справедливый обмен.
— Справедливый? — я не мог сдержать горечь. — А оставить мужа после двадцати одного года брака — это справедливо?
— Жень, — её голос звучал устало, — давай не будем возвращаться к началу. Я предлагаю рациональное решение.
— Рациональное, — я покачал головой. — Знаешь что? Забирай дачу. Мне там больше нечего делать. Каждый уголок будет напоминать о тебе и твоём... коллеге.
Я переехал в старую квартиру родителей — не мог оставаться в той, где всё напоминало об Авроре. А общую квартиру решили продать.
Решение моё было непоколебимым — никакого прощения, никакого примирения. Я вычеркнул её из своей жизни. Не из мести, а из самоуважения. Двадцать один год я строил нашу семью, как строил дачу — постепенно, с вниманием к мелочам. А она одним поступком перечеркнула всё.
Регина металась между нами, пыталась наладить отношения. Я был непреклонен:
— Регина, есть поступки, которые нельзя простить. Предательство — один из них.
— Но, папа, люди меняются, чувства тоже...
— Дело не в чувствах, а в выборе. Твоя мама приняла решение. Я принял своё. Это не значит, что я не буду общаться с ней ради тебя. Но всё, что было между нами — завершено.
Однажды вечером Регина приехала ко мне без предупреждения. Я только вернулся с работы, готовил ужин.
— Пап, — она обняла меня крепко-крепко, — как ты?
— Нормально, — я попытался улыбнуться. — Ты есть хочешь? У меня макароны с сыром.
Она покачала головой:
— Я не голодная. Просто хотела тебя увидеть.
Мы сели в гостиной. Регина внимательно осмотрелась:
— Ты совсем ничего не изменил. Всё как в моём детстве.
— Зачем менять? — я пожал плечами. — Мне и так удобно.
Она вздохнула:
— Пап, ты не можешь вечно оставаться в прошлом. Тебе нужно идти вперёд.
— Легко сказать.
— Я знаю, — она взяла меня за руку. — Но ты должен. Ради себя. И ради меня.
Я посмотрел на дочь — такая взрослая, такая мудрая. Когда она успела вырасти?
— Я разговаривала с мамой вчера, — продолжила Регина. — Она выглядит счастливой.
Я опустил голову:
— И что мне теперь делать?
— Жить, — она сжала мою руку. — Просто жить. Найти новые интересы, новых друзей. Может быть, даже новые отношения.
— В пятьдесят два?
— А что такого? Дедушка женился в шестьдесят, и был счастлив!
Я улыбнулся, вспомнив отца, который после ухода мамы нашёл новую спутницу и прожил с ней счастливые пятнадцать лет.
— Может быть, ты и права.
— Конечно, права! — она улыбнулась. — Начни с малого. Например, запишись на какие-нибудь занятия. Что тебе интересно?
— Регина, я ценю твою заботу, — я сжал её руку. — Но мне не нужна новая женщина. Не нужны увлечения как отвлечение. Я справлюсь сам, как всегда справлялся.
— Но, папа...
— Это не значит, что я буду сидеть дома и грустить, — я улыбнулся. — Просто я должен найти свой путь. И это не будет попытка заменить твою маму или отношения с ней.
Регина смотрела на меня с беспокойством, но я знал, что прав. Не в моих правилах бежать от трудностей или маскировать страдания. Я приму боль, переживу её и пойду дальше — не потому что забуду предательство, а потому что я сильнее его.
Прошло три года после развода. За это время многое изменилось. Регина окончила университет, устроилась на работу в транспортную компанию. Я получил повышение, стал главным техническим специалистом на предприятии. Построил небольшой домик у озера — простой, но надёжный, как я сам. Всё своими руками, как привык за многие годы.
Общение с Авророй свёл к минимуму. Мы виделись только на семейных событиях, связанных с Региной. Здоровались, обменивались формальными фразами. Ни дружбы, ни теплоты — просто вежливость ради дочери. Никакого прощения, никаких попыток восстановить отношения.
От Регины я знал, что Аврора и Юра официально оформили брак.
— Папа, неужели ты никогда не простишь маму? — как-то спросила Регина, приехав ко мне в гости. — Прошло уже столько времени.
— Регин, есть поступки, которые не имеют срока давности, — спокойно ответил я, подкладывая дрова в камин. — Предательство — один из них.
— Но держать в себе столько негативных чувств...
— Это не негатив, — я повернулся к дочери. — Негатив — это мелко. Это принцип. Человек, который однажды предал, не заслуживает второго шанса. Так я устроен.
Я не искал замены Авроре. Не пытался построить новую семью. Сосредоточился на себе, на работе, на отношениях с дочерью. Мои коллеги удивлялись моей стойкости.
— Женька, как ты всё это пережил? — спрашивали они. — Я бы не выдержал на твоём месте.
— А зачем ломаться? — отвечал я просто. — Жизнь продолжается.
Я обустроил дом на озере по своему вкусу. Построил мастерскую, где работал с деревом. По выходным рыбачил или просто сидел на причале с книгой. Наслаждался тишиной и независимостью.
Раз в месяц ко мне приезжала Регина. Мы готовили вместе, разговаривали, иногда выбирались в город. Она видела, что я не сломлен, что живу полной жизнью — без Авроры, без ненависти, но и без прощения.
— Знаешь, пап, я восхищаюсь тобой, — однажды сказала она. — Ты не позволил обстоятельствам сломить себя. Остался собой.
— А каким мне ещё быть? — я улыбнулся, обнимая дочь. — Я прожил с твоей мамой двадцать один год. Это было хорошее время, несмотря на финал. Я не собираюсь перечёркивать его или жить воспоминаниями. Просто иду дальше.
— Без оглядки на прошлое?
— С уважением к прошлому, — я поправил её. — Но без самообмана.
Обсуждают прямо сейчас этот рассказ