У нас пока мало чего происходит в это Сенье, и осветления перед ним. Грозный зачем-то унёс большую белую лишнюю штуку туда, где уже немного холодново и где давно-давно жила Туна. Сказал, что надо лишнюю стиралку убрать хотя бы на балкон. Не знаю, что такое «стиралка», но места стало немножечко больше, бегать удобнее.
А возмурщена я опять тем, что Двуногая хочет поработать всё работание на свете. Говорит, у неё какой-то дед по имени Лайн, и он её побьёт, если она свои буквы вовремя не напечатает лапами по клавикотуре. И что ей запас нужен какой-то.
Поэтому она даже меня прогоняет, когда я урчать прихожу. Немножечко почешет, самую чуточку погладит, и всё, иди отсюда Урсула, маме надо работать. Да ей всегда надо! Чего бы у нас тут ни было, у неё всё время работание, чтоб ему хвост кто-нибудь откусил, если у него есть!
Возмуртительно. Она говорит, что такое работание у неё ненадолго, только до середины котября, но я же её знаю! Она же моя Двуногая, а не чья-нибудь, чего бы там Туна об этом ни думала!
Я знаю, что она сейчас своего деда Лайна победит и всё ему принесёт, а потом опять ей придёт в голову идея, которую ну никак нельзя отложить куда-нибудь подальше, и она опять работанием будет заниматься. И забывать поесть!
Нас покормить не забывает, а вот себя очень даже. Я на неё ворчу-урчу и говорю, что так нельзя, но она делает вид, что меня не понимает, просто чешет и говорит, какая я хорошая кошка. Нет, ну я-то хорошая, а она чего?
Даже Бозя не знает, как её спасти от переработывания. На её железяке сидеть бесполезно — прогонит, гладиться получается совсем недолго, разумновые советы от Грозного она не слушает.
Вот что с ней такой делать, неправильной кошкой? Лучше бы спала с нами вместе, а она…
Если у вас идеи есть, вы мне в телеграммовые расскажите, вот что. Вооот сюда