Здесь, на станции, совсем не было детей. Оно и понятно, все сотрудники НИИ Лунологии — взрослые, свои семьи оставляли на Земле, а сюда прилетали на работу.
Но меня оказалось не с кем оставить. Ну, вот так случилось. Бабушка Софья — на Плутоне, у нее странный зверь «форс-мажор». Дедушку Илью вызвали на Фобос, у него совещание по водородным комплексам в Поясе Астероидов. Тетя Настя вообще… Как сказала мама, тетя Настя «окопалась в полярных широтах и пропала для всех на десять месяцев». Тетя Настя была пилотом глубоководного батискафа и доставляла на подледную станцию ученых, оборудование и провиант. С ней было весело, если было бы не так холодно. Да и подледные прогулки я не любил.
У меня случились каникулы, которые пришлось провести в самом скучном в Солнечной системе месте — на маминой работе.
Благо работа эта была на Луне.
Но тоже, такое себе благо, даже погулять одного не выпускают, только с роботом-луновозом. А с ним же и поговорить-то не о чем.
Я бродил вокруг купола НИИ Лунологии и наблюдал за посадкой лунолета. Тонкая белесая фата и сноп лунной пыли. Звездочка на носу лунолета утонула в мутном облаке. Оно осядет, но часа через два. За это время команда уже окажется в фойе подлунного лунопорта, пройдя через герметичные шлюзы. Никакой тебе парадной картинки, даже сфоткать нечего.
Я обошел НИИ и замер у его правого крыла. Там на горизонте высилась лунная станция «Комета». Вот это мечта. В «Комете» работали лунофизиологи, они разрабатывали новый вид нуманоидов, приспособленных жить в условиях низкой гравитации. Ясно, что нуманоиды были по сути своей роботами, но роботами до того продвинутыми, снабженными до того продвинутым интеллектом, что одного взгляда на них хватило бы, чтобы считать нынешние каникулы интересными.
И пацаны в школе бы от зависти лопнули. Еще бы, никто нуманоидов не видел, на Земле им неудобно, а детей на Пояс Астероидов не пускали. Так что был бы я обладателем эксклюзивной фотки.
Я сделал крохотный шаг в сторону «Кометы», когда получил предупреждение, прозвучавшее из динамика микрошлема:
— Пользователь Саня Андреев, вы вышли за пределы установленной владельцем траектории. Прошу вернуться…
Саня Андреев — это я. «Владелец» — это моя мама, лунобиолог Алефтина Андреева, светило, умница, профессор лунологии и просто красавица. Так все о ней говорят. А «владелец» - это потому что у этой жестянки, по ошибке называемой роботом, другого статуса пользователя нет. Он знает только «владельца», то есть того, кто согласовывает программу, и «пользователя» - того, кто собственно, этой программе должен следовать. Программа звучала «прогуляться по свежему воздуху вокруг НИИ», которую луновод воспринимал буквальнее некуда.
— Я не вышел… — попробовал сопротивляться я.
И тут же под моими ногами, закованными в утяжеленный скафандр «Луносфера», разработанный специально для передвижения по поверхности объектов с низкой и околонулевой гравитацией, промелькнула очерченная лазером линия установленного маршрута. И ясное дело, моя нога находилась вне ее.
Пришлось подчиниться. Я вздохнул и поплелся назад, в сторону шлюза — смысл торчать «на свежем воздухе», если даже ходить никуда нельзя.
Я подождал, пока луновоз убедится, что я вошел в переходник, проверил герметичность люка и активировал фазу выдува реголита. Мелкая лунная пыль, острая, будто битое стекло, залетала внутрь и грозила испортить дорогостоящее оборудование. Так мама говорила. Но по-моему она просто надеялась меня приучить к порядку.
Я дождался, когда на индикаторах сработают зеленые огоньки, послушно повертелся под дулом пылесоса, оставил внешний скафандр в ячейке саночистки и ловко выбрался из него, когда заметил движение справа.
Стремительная оранжево-красная линия, метнувшаяся от стены в сторону жилого блока.
— Эй, кто здесь?
Лабораторная мышь сбежать не могла, потому что в НИИ Лунологии мышей не держали, как и других животных. Значит, метнуться было просто некому.
Бумажка, «ожившая» благодаря воздушному потоку? Я тихонько покрался следом. В наушнике прозвучал голос мамы:
— Саня, обед в печи, готовность десять минут. Приходи в столовую.
Я угукнул, не отпуская взглядом закуток рядом с гермодверью. Неглубокий карман, образованный складками нанопластика для более плотного прилегания пластин мембраны, одобрительно мигал мне зелеными огоньками. А в складках, укрывшись от постороннего глаза, сидело нечто огненно-рыжее. Оно было размером с ладонь, имело чуть вытянутую мордочку и длинные лохматые уши, и больше всего походило на карликовую собачку.
— Макс! — тявкнуло оно, сверкнув черными глазками-пуговками.
— Эй, ты кто? — спросил я.
— Макс! — повторил рыжий пес, если он, конечно, был псом.
Я протянул руку — осторожно, чтобы отдернуть, если существо проявит агрессию. Датчики, вмонтированные в перчатку, сообщили, что предмет не опасен — ни радиации, ни опасных загрязнений ни нем не обнаружилось. Судя по показателям на гидропластиковом мониторе, пес был абсолютно стерилен.
— Ты откуда? — Я задержал ладонь над его макушкой и аккуратно погладил. «Пес» шмыгнул носом и с ловкостью циркового акробата запрыгнул ко мне на руку.
— Макс! — еще раз тявкнул он и свернулся клубком на моей ладони.
Я боялся вздохнуть. Чей это был зверь, что он делал шлюзовой камере, как не погиб во время моего прохода через люк и вынужденной разгерметизацией шлюзового кармана… Столько вопросов. И главный — что теперь с ним делать. Макс так доверчиво посапывал на моей ладони…
— Саня, десять минут истекли, а я тебя в столовой не наблюдаю, — сообщил динамик маминым голосом.
— Мам, а я собаку нашел…
Я легко представил как мама нахмурилась.
— В каком смысле? Где нашел?
Пришлось рассказать подробности. Я разглядывал косматое создание, чувствовал его тепло, проникавшее сквозь перчатку, датчики улавливали его смазанные биоритмы.
— У него не улавливается сердцебиение, — резюмировал я, отправив видео-сообщение маме. Она подключилась к камере шлюзового зала, вздохнула:
— Это нуманоид, Сань. Поздравляю тебя…
Макс поднял голову и посмотрел на меня вопросительно, лизнул собственный нос. Я представлял нуманоидов иначе. Я был уверен, что они антропоморфные. Мне казалось, что они должны быть крупнее… А какая практическая польза от такого крохи? Он даже ложку поднять не умеет.
— У него сложный кибернетический мозг и потрясающие способности к мимикрии, — словно прочитав мои мысли, сообщила мама. — Думаю, он увидел тебя снаружи и решил, что в таком милом виде, приглянется тебе скорее… И, сдается мне, он в этом полностью преуспел. Искусный манипулятор, надо будет ребятам из «Кометы» рассказать.
Последнюю фразу она говорила, давясь от смеха.
Я посмотрел на экран. Мама сняла очки и смотрела на меня рассеянным и веселым взглядом.
— Мам. А можно я оставлю его у себя? — надежда заклубилась под сердцем, собралась сверкающим узором, в котором я уже гонял на велотреке с нуманоидом, смотрел вместе с ним раритетные фильмограммы, учил интерлингву…
— Он умнее тебя раз в пять, — сообщила мама. — И мало ли, под кого он мимикрирует в следующий раз…
Макс перевел взгляд на маму и посмотрел на нее жалобно, словно обещая не мимикрировать больше ни в кого. Мама рассмеялась:
— Ну ладно, это может быть интересно… — она потянулась к видеофону, до меня донеслось обрывочное «надо «Комету» предупредить». Мама посмотрела на меня: — Но только на период каникул и с соблюдением протокола исследований «Кометы»!
У меня чаще забилось сердце. Сперва оно будто бы умерло, больно замерев в груди и раскрывшись колючим цветком, но тут же снова запустилось.
— Я буду включен в состав исследовательской группы? — голос предательски сорвался.
Мама посмотрела на меня с удивлением:
— Естественно, Саня. Надеюсь, твой рыжий Макс покажет все, на что он способен…
©Евгений Кретова «Рыжий Макс»
Подписывайте на канал, чтобы не пропустить другие рассказы, а уже опубликованные можете почитать в специальной подборке.
