Представьте себе двухметрового бородатого мужчину, который может голыми руками завязать в узел кочергу, при этом обладает властью над шестой частью суши и совершенно не стесняется в выражениях. Знакомьтесь — император Александр III, человек, превративший дипломатический этикет в контактный вид спорта.
"Европа может подождать" — когда рыбалка важнее дипломатии
В 1888 году произошёл случай, ставший хрестоматийным примером александровской дипломатии. Министр иностранных дел Николай Гирс прервал рыбалку императора в финских шхерах срочным сообщением: европейские державы требуют немедленного ответа России по какому-то очередному "судьбоносному" вопросу. Александр III, не отрываясь от удочки, произнёс фразу, вошедшую в историю: "Европа может подождать, пока русский царь удит рыбу".
И ведь подождала! Потому что к 1888 году все уже прекрасно понимали: с этим императором лучше не спорить. Человек, который гнул подковы и рвал колоды карт пополам для развлечения гостей, имел соответствующий подход и к международной политике.
Современники вспоминали, что Александр III обладал удивительной способностью выражать сложные геополитические концепции предельно простым, а порой и грубоватым языком. Когда ему докладывали об очередных претензиях Австро-Венгрии на Балканах, император мог ответить: "Не дождутся, сволочи". И это работало лучше любых дипломатических нот.
"У России только два союзника — армия и флот"
Эта знаменитая фраза родилась не на пустом месте. В 1884 году, выступая перед представителями дворянства, Александр III произнёс: "У России есть только два верных союзника — её армия и флот. Все остальные, при первой возможности, сами ополчатся против нас".
Поводом для такого заявления стала Берлинская конференция 1884-1885 годов, где европейские державы делили Африку, совершенно игнорируя мнение России. Особенно императора возмутило поведение Германии — страны, которую его отец считал дружественной. "Этот прусский сосискодел думает, что может указывать России?" — говорил Александр III о Бисмарке, которого, кстати, называл исключительно "скверным стариком" после их личной встречи в 1884 году.
Историк Сергей Витте позже вспоминал, что император часто повторял: "Вся эта европейская дипломатия — сплошное лицемерие и обман. Говорят одно, думают другое, делают третье. А потом удивляются, почему я предпочитаю говорить прямо".
Либералы и "конституция" — слова-триггеры для императора
Отношение Александра III к либералам было... скажем так, специфическим. Когда в 1881 году, сразу после убийства его отца, министр Лорис-Меликов предложил проект умеренных реформ, император написал на полях резолюцию: "Слава Богу, этот преступный и спешный шаг к конституции не был сделан".
Слово "конституция" вызывало у императора почти физическое отвращение. Великий князь Александр Михайлович вспоминал, как однажды за обедом кто-то из родственников неосторожно упомянул о конституционной монархии в Англии. Александр III так стукнул кулаком по столу, что подпрыгнула вся посуда, и произнёс: "Конституция? Чтобы русский царь присягал каким-то скотам?"
Особенно доставалось земским либералам. Когда в 1885 году делегация земств приехала с очередными предложениями о расширении местного самоуправления, император принял их со словами: "Я вижу, господа, что вы продолжаете видеть бессмысленные сны. Пора проснуться". А после их ухода сказал министру внутренних дел Дмитрию Толстому: "Эти земские деятели — как дети малые. Дай им палец — руку откусят".
"Сукины дети, но наши" — прагматизм по-императорски
Одна из самых колоритных фраз Александра III касалась балканских союзников России. Когда министр иностранных дел пожаловался на неблагодарность болгарского князя Александра Баттенберга, император философски заметил: "Да, они сукины дети, но это наши сукины дети".
Эта фраза прекрасно характеризует прагматичный подход императора к внешней политике. Он не питал иллюзий относительно "братьев-славян", но понимал геополитическую важность Балкан. Когда в 1885 году произошёл переворот в Болгарии, и князь Баттенберг был свергнут, Александр III лаконично прокомментировал: "Одним дураком меньше".
Малоизвестный факт: император вёл личный дневник, где записывал свои мысли предельно откровенно. В 1887 году он написал там: "Немцы лезут к нам с дружбой, как медведь с поцелуями. Французы хотят денег. Англичане строят козни. Австрийцы просто тупые. Из всех европейцев только датчане не раздражают — наверное, потому что моя жена датчанка".
Царь-миротворец с кулаками миротворца
Парадокс Александра III заключался в том, что этот грубоватый, прямолинейный человек, не стеснявшийся крепких выражений, за 13 лет правления не втянул Россию ни в одну войну. Европейские дипломаты, привыкшие к изящным формулировкам и завуалированным угрозам, были в шоке от его прямоты, но именно это и работало.
Князь Владимир Мещерский вспоминал случай 1887 года, когда австрийский посол намекнул на возможность войны из-за болгарского кризиса. Александр III взял со стола серебряную вилку, свернул её в узел и положил перед послом со словами: "Вот что я сделаю с вашей армией". Войны не было.
Французский дипломат Морис Палеолог писал: "Император Александр обладал удивительным даром — он говорил то, что думал, и это совершенно сбивало с толку европейскую дипломатию, построенную на недоговорённостях и двусмысленностях".
Наследие прямолинейности
Александр III умер в 1894 году в возрасте 49 лет. Его последними словами к наследнику были: "Я сдаю тебе империю в порядке. Старайся никому не верить, кроме Бога и самого себя". До конца оставаясь верным своему стилю — прямо и без сантиментов.
Современные историки по-разному оценивают правление Александра III. Одни считают его реакционером, затормозившим развитие России. Другие — прагматиком, давшим империи необходимую передышку. Но все сходятся в одном: это был последний русский император, который мог позволить себе говорить то, что думает, не оглядываясь на "общественное мнение".
В эпоху политкорректности и дипломатических эвфемизмов фигура Александра III выглядит почти фантастической. Представьте современного лидера, который на саммите G7 заявил бы: "Господа, вы все врёте, и мы оба это знаем. Давайте сразу к делу". Немыслимо? А ведь именно так вёл себя предпоследний русский император.
И знаете что? Это работало. За 13 лет его правления Россия не вела ни одной войны, укрепила свои позиции на международной арене и получила прозвище "жандарм Европы" — не потому что вмешивалась во все конфликты, а потому что одним своим существованием не давала им разгореться.
Может быть, миру иногда не хватает такой прямолинейности? Когда вместо 50-страничных коммюнике можно просто сказать: "Европа может подождать". И она действительно подождёт.