Вчера мне исполнилось тридцать. Серьёзная дата, хотела отметить по-настоящему красиво.
Утро началось волшебно. Муж принёс завтрак в постель — яичницу с беконом, ароматный кофе, жёлтые тюльпаны, мои любимые.
— С днём рождения, солнышко! Вечером ещё сюрприз будет.
Я парила от счастья. Днём заехала подруга Катька, привезла кожаную сумочку. Мы болтали, смеялись, строили планы. Она вскользь упомянула про свекровь:
— А Галина Петровна что подарит? Помнишь, в прошлый раз кастрюлю притащила?
Я отмахнулась, но в глубине души знала — Катька права. Свекровь с самой свадьбы относилась ко мне прохладно. Серёжа её единственный сын, для неё он идеальный. А я всегда была недостаточно хороша.
Вечером муж вернулся с работы с элегантной коробочкой. Открываю — духи «Шанель». Настоящие, те самые, что я давно хотела, но не решалась купить.
— Для любимой жены ничего не жалко, — сказал он, целуя меня.
Духи пахли волшебно. Я чувствовала себя королевой.
Раздался звонок. Галина Петровна вошла в тёмном пальто, с большим пакетом. Лицо серьёзное, недовольное. Она сняла верхнюю одежду и тут же начала оглядываться по сторонам — я знала этот взгляд, она искала, к чему придраться.
За столом я постаралась — салат оливье, запечённая курица, торт из хорошей кондитерской. Свекровь попробовала салат и сразу перешла к любимой теме:
— Ну что, Анечка, тебе уже тридцать. Пора бы и о ребёночке подумать. Мне шестьдесят два, внуков хочется понянчить.
Вот опять. Серёжа попытался её остановить, но она не слушала, твердила своё про биологические часы и упущенное время.
— Ладно, давайте подарки дарить! — перебил её муж.
Галина Петровна оживилась и достала из пакета большую коробку. На ней красовалась картинка — швабра с отжимом, современная, с микрофиброй.
Я взяла коробку в руки. Стояла и не знала, что сказать. Серёжа тоже молчал, уставившись на упаковку.
— Спасибо... А это для чего?
— Как для чего? Для уборки, конечно. Теперь хоть научишься убираться как следует.
Голова пошла кругом.
— А что не так с моей уборкой?
Свекровь вздохнула с видом страдалицы:
— Анечка, ну что ты как маленькая? В прошлый раз на плите жирные пятна были. И пыль на полках в гостиной. А про швы в ванной вообще молчу.
Офигеть. Да, в тот раз я готовила котлеты и не успела натереть плиту до блеска — свекровь приехала неожиданно. А швы в ванной... дому десять лет, они не могут быть белоснежными.
— Мам, зачем ты так? — подал голос Серёжа.
— А что не так? Ты же мне сам рассказывал, что дома бывает не убрано.
Я медленно повернулась к мужу. Он покраснел и отвёл глаза.
— Серёж?
— Я не жаловался, — пробормотал он. — Просто... разговор зашёл...
Галина Петровна довольно кивнула:
— Вот видишь, сын сам признаёт. А швабра — полезный подарок. Лучше всяких духов и побрякушек.
Я смотрела на эту коробку и чувствовала, как внутри всё закипает. Мне тридцать лет. Я работаю наравне с мужем, прихожу домой в восемь вечера и ещё готовлю ужин. Веду дом, стираю, убираюсь. И за это мне дарят швабру с комментарием, что я не умею убираться.
— Знаете что, Галина Петровна, спасибо за подарок. Очень... оригинально.
Я взяла коробку и ушла на кухню. Руки тряслись от злости. За спиной послышались голоса:
— Мам, зачем ты так? Сегодня её день рождения!
— А что такого? Девочка должна уметь хозяйство вести. Смотри, какая обидчивая.
Через несколько минут заглянул Серёжа с виноватым лицом:
— Ань, не обижайся. Мама хотела как лучше.
— Как лучше? Твоя мать только что унизила меня в мой день рождения. И ты это слышал.
— Она не это имела в виду...
— А что она имела в виду? И главное — ты правда ей жаловался на меня?
Он замялся:
— Не жаловался. Просто разговор зашёл про быт. Я упомянул, что иногда не успеваем убраться...
— А ты ей говорил, что после десяти часов на работе я прихожу домой и готовлю? Что сам носки разбрасываешь и чашки не моешь?
Молчание.
Из гостиной донёсся голос свекрови — мол, пора домой. Серёжа ушёл её провожать. Я осталась стоять на кухне со шваброй в руках. На коробке красовалась надпись: «Для идеальной чистоты в доме».
— Анечка, я пошла! И не обижайся, дорогая. Я же добра тебе желаю.
Дверь хлопнула.
Муж вернулся и попытался всё загладить:
— Ну что ты как маленькая? Мама действительно хотела помочь.
— Помочь? Серёж, она меня публично унизила. При тебе. А ты молчал.
— Я пытался её остановить...
— После того, как она меня втоптала в грязь. Позвони ей сейчас, при мне, и скажи, что подарок был неуместным.
Он побледнел:
— Зачем сейчас? Она расстроится...
— Ах, она расстроится! А то, что я расстроилась, тебе всё равно?
— Ань, ну зачем из мухи слона делать? Подарок дурацкий, да. Но мама не со зла...
— Не со зла? Серёж, твоя мать три года меня терпеть не может! Она считает, что я тебе не пара. И сегодня решила мне об этом напомнить.
Я взяла коробку, вышла во двор и швырнула её в мусорный бак. Серёжа побежал за мной:
— Ты что делаешь? Это же подарок!
— Да, подарок. Очень символичный.
Я закрылась в спальне, села на кровать и посмотрела на флакон «Шанель» на комоде. Вот же ирония — утром муж дарит мне дорогие духи, а вечером позволяет своей матери унизить меня шваброй.
Утром он встретил меня на кухне с виноватым лицом:
— Я всю ночь думал. Ты права, а мама была не права. И я должен был тебя защитить. Позвоню ей, скажу, что подарок был неуместным.
— Серёж, дело не только в подарке. Дело в том, что ты три года позволяешь маме меня унижать. А вчера я поняла — ты её поддерживаешь.
— Я её не поддерживаю!
— Поддерживаешь. Иначе откуда она знает про беспорядок в доме?
Он покраснел и отвёл глаза.
— Больше твоя мама в этот дом не войдёт, — сказала я, вставая. — Во всяком случае, пока я здесь живу.
— Ты не можешь такое говорить! Это моя мать!
— Могу. Это и моя квартира тоже. И я не обязана терпеть хамство от твоих родственников.
Вечером он сообщил, что поговорил с матерью. Что она признала — подарок был неудачным, что я хорошая хозяйка.
— Мне она это сказала? — уточнила я.
— Ну... мне сказала.
— Вот именно.
Теперь я сижу в нашей квартире и смотрю на духи от мужа. Они стоят на комоде, пахнут дорого и красиво. Но каждый раз, когда вижу их, вспоминаю ту чёртову швабру.
Знаете, иногда один подарок может показать всю правду об отношениях. И эта правда оказалась неприятной.