С самого детства я была с мамой в особых отношениях. Она всегда повторяла:
— Мы с тобой не просто мама и дочь, мы лучшие подруги.
И я привыкла верить этим словам. Я действительно могла рассказывать ей обо всем: о первой влюбленности, о ссорах с подружками, о провалах в университете. Мама никогда не осуждала, всегда старалась поддержать и найти нужные слова.
Но, наверное, с годами ее взгляд на жизнь изменился. Или, может, она просто стала воспринимать все мои рассказы как часть большой семейной хроники. Потому что в какой-то момент я начала замечать: стоит мне поделиться с ней чем-то личным, через время это становится известно тетям, дядям, кузинам и даже дальним родственникам.
Недавно у меня выдался особенно трудный период. Я развелась с мужем, вместе с дочкой переехала в маленькую квартиру. Начала там ремонт, который все никак не могла закончить: то денег не хватало, то мастера подводили. А тут еще и на работе начались сложности.
Естественно, мне нужно было с кем-то делиться. И я, как обычно, звонила маме. Рассказывала ей обо всем, даже о самых неприятных мелочах. Она слушала и успокаивала:
— Дашенька, не переживай. Все у тебя наладится. Ты сильная, справишься.
Я верила ей, и от этого становилось легче.
Но однажды на юбилее тети я встретила свою двоюродную сестру Кристину. Мы с ней никогда особенно не дружили: характер у нее был слишком язвительный, да и всегда чувствовалось какое-то соперничество.
— Привет! — улыбнулась она, заметив меня. — Как жизнь?
Я, естественно, не собиралась делиться подробностями. Сказала:
— Все нормально.
Но Кристина прищурилась и с явным удовольствием заметила:
— Нормально? А я вот слышала, что у тебя ремонт стоит и денег катастрофически не хватает. Муж, говорят, обещал помочь, но исчез?
Я остолбенела.
— Откуда ты это знаешь?
Она только усмехнулась, пожала плечами и отошла к другим гостям.
Я тогда решила, что, возможно, слухи дошли до нее от кого-то из знакомых. Но вскоре стало понятно: источник — мама.
Через пару недель звонит дядя Леша:
— Слушай, Маш, я узнал, что у тебя на работе сложности. Если что, у меня есть знакомый начальник в офисе, могу поговорить, чтобы тебя туда устроили.
— У меня? — я даже растерялась. — Да нет, у меня все под контролем.
— Ага, — хмыкнул он. — Тебе два месяца дали, чтобы показатели подтянуть. Я знаю, это тяжело. Но, если что, звони.
Я поблагодарила, но внутри меня все закипело. Никто, кроме мамы, об этом не знал.
Я решила поговорить с ней напрямую. Приехала вечером, когда она готовила ужин.
— Мама, — начала я спокойно, хотя внутри все бурлило. — Почему обо мне все наши родственники знают такие подробности?
— В смысле? — удивилась она. — Ничего особенного я не рассказываю.
— Кристина знает про мои проблемы с ремонтом. Леша в курсе ситуации на работе. Это слишком личное!
Мама вздохнула, поставила кастрюлю на плиту и села напротив.
— Ну, Машенька, это же не чужие люди, а наша семья. Разве плохо, если они знают и могут помочь? Я же для тебя стараюсь.
— Но я не хочу, чтобы все знали мои проблемы! — почти вскрикнула я. — Я же делилась с тобой, думая, что это только между нами.
— А я что? Я не могу молчать, понимаешь? Мне самой тяжело держать это в себе. Ты моя дочь, и твои переживания — это мои переживания. Мне легче, когда я рассказываю.
— Но мне — тяжелее, — отрезала я.
Мама обиделась. Несколько дней мы почти не разговаривали. Она писала короткие сообщения: "Как вы с Алинкой?", "Поела ли ты?" — и все.
Я решила проверку устроить. Сказала ей однажды, что, возможно, собираюсь взять кредит на машину. На самом деле это было неправдой, я просто хотела узнать, дойдет ли эта информация до родственников. И точно: через неделю звонит тетя Света.
— Машка, ты зачем в долги лезешь? У меня же есть старенькая "Лада", могу тебе отдать!
Я тогда и поняла: мама совсем не умеет держать секреты.
Сначала мне было очень тяжело. Я привыкла с ней делиться абсолютно всем. Но постепенно я начала учиться справляться сама. В каком-то смысле это даже пошло на пользу: меньше жаловалась, больше действовала. Ремонт доделала сама с помощью знакомых рабочих, на работе выкарабкалась и даже получила премию.
Правда, мама так и не перестала обижаться, что я теперь "что-то от нее скрываю". Она говорит:
— Ты стала чужая. Раньше у нас не было секретов.
А я молчу. Потому что понимаю: если снова все расскажу, через неделю об этом узнает пол-деревни.
Зато я нашла в этом плюс. Теперь у меня есть стимул решать свои трудности быстрее и эффективнее, чтобы, если уж новости и доходили до родственников, то только хорошие: "У Маши все хорошо".
Прошло несколько месяцев. Я все реже рассказывала маме о своей жизни, ограничиваясь только поверхностными фразами. Она, конечно, это чувствовала.
— Маш, — как-то вечером сказала она, когда мы сидели у нее на кухне и пили чай, — ты стала другая. Раньше могла позвонить среди ночи, все выложить. А сейчас только "все нормально" и "не переживай". Ты отдалилась.
Я вздохнула.
— Мама, я просто боюсь, что мои слова опять разлетятся по всей семье.
Она замолчала. Видно было, что ей неприятно это слышать.
— Я же ничего плохого не хотела, — тихо проговорила она. — Мне казалось, если родственники будут знать, им будет проще помочь.
Я посмотрела на нее: усталые глаза, морщинки у губ. И впервые подумала — может, для нее мои тайны действительно были слишком тяжелым грузом, и она делилась ими, чтобы самой хоть чуть-чуть облегчить душу.
Но доверие все равно было подорвано.
И тут случилось событие, которое все изменило.
Однажды у мамы в гостях собралась почти вся родня. Я пришла с дочкой, хотя и сомневалась, стоит ли. В какой-то момент разговор зашел про мою работу. И тут дядя Леша, ухмыляясь, сказал:
— Ну что, Машка, не уволили тебя еще?
Я сжала зубы.
— Нет, дядя Леша. И, кстати, не дождетесь.
Все засмеялись, но мне было не до смеха. Я бросила взгляд на маму. Она сидела молча, красная, и видно было, что ей очень стыдно.
После праздника она позвонила мне сама. Голос у нее дрожал.
— Маш… прости меня. Я сегодня услышала, как тебе неприятно, когда другие обсуждают твои дела. Я вдруг поняла, что действительно предала твое доверие.
Я молчала, потому что не ожидала от нее таких слов.
— Я обещаю, — продолжала она, — больше никому ничего не рассказывать. Даже если будет очень хотеться. Ты моя дочь, и твои секреты должны быть только твоими.
В ее голосе было столько искренности, что я поверила.
С тех пор мама действительно изменилась. Она начала учиться слушать и хранить мои истории при себе. Иногда, конечно, срывалась — но потом сама же звонила и признавалась:
— Маш, я случайно проговорилась Светке про твою поездку. Но больше — ни слова.
И постепенно наше доверие возвращалось.
Я поняла простую вещь: даже самые близкие люди могут ошибаться, но если они осознают и стараются исправить, ради этого стоит дать второй шанс.