— Ты что, с ума сошла? Куда ты собралась на ночь глядя?
Голос Дмитрия эхом отразился от стен кухни, где еще витал запах вчерашнего ужина. Он стоял у холодильника, сжимая бутылку пива, и смотрел на меня так, будто я объявила о конце света.
Ольга не ответила сразу. Она методично складывала вещи в старую сумку — пару блузок, брюки, документы. Руки двигались ровно, без дрожи. Внутри же все кипело: годы накопленной усталости, обид, которые она глотала, как горькие пилюли.
— К родителям, — наконец произнесла она, не поднимая глаз. — В село. Там хоть воздух свежий, а не эта городская духота.
Дмитрий фыркнул, отставил бутылку. Подошел ближе, пытаясь заглянуть в лицо.
— С детьми? Аня и Петя в школе, уроки, друзья. Ты их вырвешь из жизни из-за своей прихоти?
— Это не прихоть, Дима. Это необходимость. Ты живешь своей жизнью, а мы — обузой. Я устала притворяться, что все в порядке.
Он замолчал, оперся о стол. В его глазах мелькнуло что-то похожее на растерянность, но быстро угасло. Ольга знала этот взгляд: он всегда прятал слабость за раздражением.
Дети услышали шум. Аня, семилетняя, выскочила первой, за ней Петя, пятилетний, с игрушкой в руках. Они замерли в дверях, чувствуя напряжение.
— Мама, что случилось? — прошептала Аня, ее глаза округлились.
Ольга присела, обняла их обоих. Их теплое дыхание на шее напомнило о том, ради чего она держалась все эти годы.
— Мы поедем в гости к дедушке Ивану Петровичу. Там ферма, животные. Будет весело.
Дети переглянулись, но кивнули. Они привыкли к маминым решениям — тихим, но твердым. Дмитрий же только покачал головой, бормоча что-то о глупости. Он не стал уговаривать. Просто ушел в комнату, хлопнув дверью.
Ольга взяла детей за руки и вышла. В подъезде холодный ветер ударил в лицо, но она почувствовала облегчение. Это был первый шаг. Не бегство, а выбор.
Дорога в село тянулась часами. Машина, старая и скрипучая, подпрыгивала на ухабах. Дети задремали, а Ольга размышляла. Брак с Дмитрием начался в 2008-м, когда она, молодая экономистка, только закончила вуз. Он был старше на два года, уже с квартирой, купленной в 2005-м на первые заработки менеджера. Казалось, стабильность. Но со временем его амбиции угасли, а претензии выросли. Она оставила работу, родила Аню в 2009-м, Петю в 2011-м. А он все чаще задерживался "по делам", возвращаясь с запахом чужого парфюма.
Родители встретили на пороге старого дома. Иван Петрович, крепкий пенсионер с седыми усами, обнял внуков. Мать, Анна Ивановна, молча налила чай.
Вечером, за столом, отец спросил прямо:
— Что стряслось, дочка?
— Дмитрий выгнал. Сказал, чтобы собирались. Квартира его, машина тоже.
Иван Петрович кивнул, не удивляясь. Он всегда говорил, что Дмитрий — пустышка.
— У меня пай земли есть, шесть гектаров. Ферма деда. Развалюха, но можно поднять. Сбережения дам на старт.
Ольга задумалась. Она, с дипломом экономиста, и ферма? Но альтернативы не было. Злость на Дмитрия жгла изнутри — не та, что слепая, а расчетливая.
— Ладно, пап. Попробую.
Ферма встретила запустением: покосившийся забор, дырявая крыша. Первые дни — сплошной труд. Они с отцом чинили, чистили. Купили кур, коз. Руки Ольги покрылись мозолями, но в душе росла решимость.
Проблемы сыпались градом. Насос сломался, колодец пересох. Иван Петрович посоветовал соседа, Сергея — крепкого вдовца лет сорока, с дочкой Катей. Он пришел, молча починил. Пока работал, Катя играла с Аней и Петей. Ольга заметила, как теплел его взгляд.
— Если помощь нужна, звони, — буркнул он, уходя. — По-соседски.
Это простое предложение тронуло. В городе она была одна, здесь — появились союзники.
Вечерами Ольга садилась за ноутбук. Продавать яйца на рынке — копейки. Она вспомнила мамин сыр — домашний, натуральный. Идея: крафтовый продукт для горожан.
Бизнес-план вышел солидным: расчеты, риски. Первая продажа в райцентре провалилась — цена кусалась. Ольга сидела на крыльце, в отчаянии. Подошел Сергей.
— Не тот рынок, Оля. Интернет попробуй. Там твои клиенты.
Озарение. Она создала страницу: фото ферм, детей с животными, честная история. Первый заказ — от кафе в городе. Ольга повезла сама, нервничая. Владелец попробовал:
— Берем все. Договор подпишем.
На обратном пути слезы текли по щекам. Это были первые деньги — фундамент.
Но пяти коз мало. Нужен грант. В 2017-м Ольга пошла в администрацию. Комиссия — пятеро мужчин, скептики. Она говорила о рентабельности, рабочих местах. Голос дрожал, но держалась. Грант дали.
Купили еще коз, построили сыроварню. Сергей вел стройку, стал партнером. Их отношения развивались тихо: от помощи к близости. В 2018-м расписались скромно. Семья выросла — Аня, Петя, Катя.
Беда пришла в 2019-м: инфекция, потеря коз. Убытки огромные. Ольга в панике.
— Не сдавайся, — сказал Сергей, сжав руку. — Прорвемся.
Взяли кредит, наняли ветеринара. Ольга диверсифицировала: агротуризм. Построили домики для гостей. Горожане потянулись за свежим воздухом.
Параллельно — план мести. Через юриста Андрея Викторовича Ольга отслеживала Дмитрия. Он жил вольготно: инвестиции, кредиты под залог. В 2020-м, на пандемии, прогорел. Долги росли.
К 2021-му — торги. Ольга через свою фирму "Актив-Стратегия" купила квартиру и машину.
Она поехала в город. Дмитрий стоял у подъезда, осунувшийся, с приставом.
— Кто купил? — прохрипел он.
Ольга вышла из машины — уверенная, в деловом костюме.
— Я, Дима. Заберу ключи.
Его лицо исказилось: страх, неверие. Он отдал ключи механически.
— Как... ты же в деревне...
— Работала, пока ты "жил для себя".
Она уехала, но удовлетворение быстро угасло. Дома ждал Сергей.
— Закончила?
— Да.
Но в его голосе сквозила усталость. Дети отдалялись: Аня жаловалась на село, Петя скучал по городу. Бизнес требовал все больше, а в 2022-м инфляция ударила — цены на корм выросли, гости поредели.
Ольга сидела одна на крыльце. Месть удалась, но что дальше? Сергей стал отстраненным, дети мечтали уехать. Ферма, когда-то крепость, теперь казалась тюрьмой.
— Может, вернемся? — спросила Аня однажды.
Ольга не ответила. Внутри росла пустота. Успех стоил слишком дорого: разбитая семья, усталый муж, недовольные дети. Она выиграла битву, но проиграла жизнь.
Вечер опустился тяжелым покрывалом. Ольга смотрела в темноту, размышляя о цене решений. Что, если все зря? Эта мысль жгла сильнее любой обиды. Дом молчал, полный теней прошлого. И никакого просвета впереди.