Сборы Кидэ и Ёна на Айворис действительно были не суетливыми, а продуманными. Они знали, что ищут не просто артефакт, а знание, и спешка здесь была неуместна. Прежде чем покинуть Юлику, они отправились в уютный домик на окраине города, где жила Ганна с близняшками Дори и Дери и её мужем, недавно вернувшимся с равнины, где занимался выпасом юликанских рысаков. Встретили их как родных. Дом пах свежей выпечкой (Ганна испекла свой знаменитый «космический» пирог с ягодами Юлики). Кидэ тепло обняла Ганну:
— Спасибо вам за всё. За кров, за помощь, за веру в нас тогда, когда мы были просто странными пришельцами.
Ён молча, но очень выразительно пожал руку мужу Ганны, его благодарность за поддержку и защиту в первые дни была безмолвной, но глубокой.
— Мы всегда будем помнить вашу доброту, — сказала Кидэ, оставляя небольшой, но полезный подарок для хозяйства и игрушки для близнецов.
— Возвращайтесь скорее! — крикнула им вслед Ганна, махая рукой, пока они не скрылись за поворотом.
Вечером в малой гостиной дворца собрались Дори, Горан, Кидэ и Ён. Хотя атмосфера была тёплой, но всех не покидала легкая грусть от предстоящего расставания. Пили ароматный чай, делились планами.
Дори улыбнулась и проговорила.
— Как только разгадаете тайну Ёна — немедленно на Юлику! И знайте, что здесь всегда вам рады, а также я очень надеюсь, что здесь вы обрели еще один дом.
Горан, выглядевший особенно солидно даже в неформальной обстановке, добавил, кивнув Ёну:
— И не вздумайте влипать в истории без нашей подстраховки. Хотя... — его губы дрогнули в улыбке, — с Кидэ это вряд ли возможно.
Он вручил Ёну небольшой, но очень качественный набор походных инструментов:
— На всякий случай. Юлика с вами.
Кидэ клятвенно пообещала вернуться с сенсационными новостями и, возможно, новыми идеями для «улучшения» дворцовой безопасности (Горан только вздохнул, но улыбнулся).
Дори протянула Кидэ изящный футляр. Внутри лежал не огранённый, но удивительно красивый камень глубокого синего цвета, в котором, казалось, плавали звёзды.
— Это камень Дальних Дорог, — пояснила Дори. — Юликанский талисман путешественников. Пусть он напоминает вам о доме и освещает путь.
Кидэ была тронута до глубины души.
И вот настал момент, которого Прохвост, казалось, интуитивно ждал все последние дни. Когда Ён начал складывать последние вещи в свою походную сумку, кот перешёл в режим «Апокалипсис Сейчас!». Его прощание с Ёном стало эпичным представлением в нескольких актах:
Сначала Прохвост незаметно утащил и спрятал под самый тяжёлый диван в дальнем углу важные для Ёна мелочи: его любимый фонарик и самое коварное — один носок. Ён, вечно немного рассеянный, долго искал пропажу, а кот сидел рядом с самым невинным видом, будто говоря:
— Видишь, всё так сложно… Может, останешься?
Когда поиски ни к чему не привели, и Ён всё же продолжил сборы, Прохвост применил тяжёлую артиллерию. Он начал падать на виду у Ёна с душераздирающим стоном. Падал на бок, вытягивал лапы, закатывал глаза, иногда даже позволяя язычку слегка высунуться. Раз или два он умудрился слегка вспенить слюну в уголке рта (Кидэ поклялась потом, что видела это). Ён, конечно, бросался к нему, гладил, беспокойно проверял пульс (который был абсолютно нормальным). Как только Ён отходил к сумке — кот «оживал», чтобы через минуту «умереть» снова в ещё более драматичной позе.
Увидев, что эти методы не срабатывают, Прохвост применил тактику физического удержания. Он запрыгнул в открытую сумку Ёна и улёгся поверх аккуратно сложенных вещей, притворившись спящим. Когда Ён осторожно пытался его вынуть, кот вцеплялся когтями в ткань изнутри и издавал жалобное, протяжное «Мррраааааау!» — означающее: «Я уже упаковался! Вези меня с собой! Или не уезжай!»
В конце всего этого действа, когда Ён всё же вытащил кота из сумки (пришлось пожертвовать одной рубашкой, которую Прохвост не отпускал), кот перешёл к психологической атаке. Он сел прямо перед Ёном, поднял мордочку и уставился на него своими огромными зелёными глазами. В этих глазах была вся скорбь мира, брошенного котёнка и немой укор. Казалось, в них вот-вот покатятся слёзы размером с горошину. Он не мяукал, не терся — просто смотрел. Это было невыносимо. Даже Горан, наблюдавший за этим цирком из дверного проёма, крякнул и отвернулся, чтобы скрыть улыбку.
Ён, человек немногословный, не выдержал этого немого кошачьего спектакля. Он опустился на корточки перед Прохвостом. Не стал гладить кота, а просто очень внимательно посмотрел ему в глаза. Потом медленно, очень серьёзно кивнул. Казалось, между ними прошёл целый безмолвный разговор. Затем Ён достал из кармана маленький, блестящий пластиковый брелок в виде сардины (запасной ключ от чего-то) и положил его перед котом.
Прохвост посмотрел на брелок, потом на Ёна. Его трагическая маска дрогнула. Он осторожно потрогал брелок лапой, потом нехотя взял его в зубы. Это был символический выкуп, знак того, что Ён его не бросает насовсем.
— Он требует рыбный оброк за твой отъезд, — прокомментировала Кидэ, умилённо наблюдая за сценой. — Обещай ему двойную порцию лосося по возвращении. И банку тех вонючих анчоусов, что он обожает.
Ён снова кивнул, на этот раз Прохвосту. Кот, похоже, понял. Он перестал изображать жертву трагедии, подошёл и вдруг резко ткнулся лбом в щёку Ёна, громко заурчав. Это было стремительное, почти неловкое проявление кошачьей нежности. Потом он гордо, с сардиной-подарком в зубах, прошествовал к Кидэ и запрыгнул на кресло рядом, приняв вид «официального провожающего».
Когда все прощальные мероприятия были проведены, Кидэ обвязала себя и Ёна уже проверенной, не раз опробованной верёвкой из магической лозы и сделала жест перемещения.
Юлика осталась позади, впереди ждала загадка Айвориса и Цитадель Вечных Свитков.
Опять уже знакомые ощущения перемещения, эйфория, цветные круги и спирали, невероятная лёгкость и…. прибытие на Айворис.
Тишина обрушилась на них, как физическая волна, не мёртвая, а глубокая, звенящая, наполненная лишь собственным дыханием и биением сердца. Как только они открыли глаза, их обдало сухой прохладой, воздух щекотал ноздри. И запах... Кидэ глубоко вдохнула.
— Пахнет... как в самой древней части дворцового архива Дори после генеральной уборки: пылью, старой кожей переплетов... и чем-то ещё... как будто лизнул каменную плиту, правда..? — Она сморщила нос, но в её глазах светился интерес.
Перед глазами предстало плато. Бескрайнее, матово-серое, изрезанное глубокими, тёмными щелями каньонов. Скалы действительно казались отполированными веками, их слоистая структура напоминала гигантские стопки пергамента или корешки невообразимых фолиантов, аккуратно сложенных стопками. Солнце (или то, что его заменяло здесь) светило рассеянно, не давая теней, лишь подчёркивая монотонность и древность ландшафта.
Растительности было почти не видно, лишь жёсткие серебристые травинки цеплялись за расщелины, да корявые деревца с корой, потрескавшейся как страницы, намокшие и высохшие, изредка представлялись их взору. А ещё… ящерицы. Маленькие, плоские, цвета сланца. Они замерали на камнях, сливаясь с ними, лишь поворачивая головы с невероятно медленными, словно задумчивыми, движениями, следя за пришельцами чёрными бусинками глаз. Полная тишина, нарушаемая лишь шелестом ветра в каньонах. А он звучал как бесконечное, неторопливое перелистывание страниц невидимой книги.
Взгляд наших путешественников невольно притянуло к глубокому каньону чуть поодаль. Там, в его темной глубине, угадывалась арка. Не просто большая — грандиозная. Высеченная из тёмного, почти чёрного камня, она казалась древнее самой планеты. Выцветшие барельефы — спирали галактик, странные знаки, фигуры в длинных одеждах — были едва различимы, как стёршийся от времени шрифт. Никаких украшений, помпезности. Только строгость, невероятная древность и ощущение непоколебимой мощи. За аркой зияла тьма — вход в недра планеты, в лабиринт знания. Ни стражей, ни табличек. Только тишина и этот немой чернеющий провал.
— Ну что ж... — Кидэ потянулась, стараясь выглядеть бодрой, но её голос звучал приглушённо в этой тишине. Она оглядела бескрайнее плато, арку, каменные «книжные» стопки. — Добро пожаловать в самую большую пыльную библиотеку Вселенной. Только «шелест столетий» на частоте ветра. — Она ткнула пальцем в сторону арки. — Вон наша цель. Цитадель Вечных Свитков. Выглядит... гостеприимно. Прямо как вход в гробницу древнего злого гения.
Ён молча осматривался. Его взгляд скользил по скалам, ящерицам, арке. Он кивнул в сторону входа, его выражение было сосредоточенным.
— Серьёзно, Ён, — Кидэ понизила голос до драматического шёпота, хотя кроме них и ящериц слушать было некому. — Ты осознаешь масштаб? Мы вот-вот шагнём туда, — она указала на тёмный проём арки, — чтобы пройти «Путь Прозрения», о котором никто ничего толком не знает. Испытания на силу духа, мудрость и чистоту помыслов. — Она фыркнула. — У меня сомнения насчёт последнего пункта, если честно. Особенно после того, как мы с Прохвостом подменили стражникам Горана энергетические батончики на слабительные желе... Но! — она подняла палец, — у нас есть козырь! Наш гениальный план!
Ён поднял бровь. Он знал, что никакого плана у Кидэ не было. Было только желание действовать.
— Расслабься, план невероятен и гениально прост, — продолжала Кидэ, расхаживая перед ним. — Значит так: Шаг первый: войти. Шаг второй: не сойти с ума. Шаг третий: найти требуемую информацию. Шаг четвёртый: выбраться живыми и с ответами. Гениально, да? А еще, у нас же есть официальная бумажка! — Она похлопала по карману, где лежало рекомендательное письмо лорда Кая. — Так, и вообще, где наша не пропадала!
Ён посмотрел на арку, потом на Кидэ. В его глазах мелькнуло что-то, что могло бы быть как сомнением в «гениальности» плана, так и привычной готовностью следовать за ней хоть в ад. Он просто кивнул и указал подбородком в сторону входа.
— Правильно! Без лишних слов! — Кидэ вдохнула полной грудью древний, пыльный воздух и выдохнула. — Пошли. Навстречу вечной мудрости, испытаниям и, надеюсь, ответам. И если увидишь что-то похожее на кнопку «Пропустить испытание», дай мне знать!
Они двинулись по серой равнине к зияющей черноте арки. Шаги их были тихими на фоне вечного шелеста-перелистывания. Арка росла перед ними, становясь всё более грандиозной и пугающей в своей древней строгости. Они вошли под своды, и тут же тишина Айвориса сомкнулась за их спинами с почти осязаемым гулом — точь-в-точь как будто захлопнулась массивная дверь библиотеки. Впереди была только тьма входа и немой вопрос Пути Прозрения.
Тишина угнетала. Шаг за арку был похож на погружение в озеро абсолютной тишины и прохлады. Свет с плато остался позади, сменившись мягким, мерцающим свечением каких-то кристаллов, вкрапленных в стены и своды гигантской пещеры. Воздух внутри был ещё суше и холоднее; запах пыли и камня, теперь был отягощён чем-то новым — тяжёлым и безмолвным, как невысказанное предупреждение. Перед ними открылась громадная галерея, уходящая вглубь планеты. Её стены и потолок были неровными, естественными, но в них угадывались следы искусственной обработки — сглаженные участки, ниши, пьедесталы, пока пустующие. Вдалеке виднелись ответвления в другие туннели и залы. Тишина здесь была не просто отсутствием звука, а живой, дышащей субстанцией, давящей на барабанные перепонки.
Они осторожно ступили на пол, чья поверхность была не отполирована, а скорее сглажена самим Временем, как вода точит гальку, — неторопливо и без следов. Едва их ступни коснулись древнего камня, из тьмы возникли фигуры.
Их было трое. Одеты в простые, свободные одежды из грубой ткани цвета камня и пыли, без швов и украшений. Лица были спокойны до отрешённости, кожа бледная, почти фарфоровая под призрачным светом кристаллов. Но больше всего поражали глаза. Слишком большие, слишком тёмные и невероятно глубокие. Казалось, в них отражались бесконечные коридоры свитков, звёздные карты и тяжесть прошедших эпох. Взгляд как будто сканировал, проникая куда-то глубоко внутрь, минуя внешнюю оболочку.
Они стояли абсолютно неподвижно и бесшумно, образуя полукруг перед Кидэ и Ёном. Ни один мускул не дрогнул. Не было ни приветствия, ни вопроса. Только немое ожидание и всевидящее наблюдение.
Кидэ, обычно такая болтливая, на мгновение онемела под тяжестью этого взгляда. Даже её вечный оптимизм дрогнул перед лицом такой древней, безмолвной мощи. Она судорожно сглотнула, нарушая гнетущую тишину звуком, который показался ей оглушительным.
— Э-э... Здравствуйте!? — её голос прозвучал неестественно громко и робко, затихая в пустоте галереи. Хранители не отреагировали. Ни моргания, ни изменения позы. Только тёмные бездны глаз, устремлённые на них.
Ён стоял рядом, его тело было напряжено, но не в боевой готовности, а в глубокой сосредоточенности. Он тоже изучал Хранителей, пытаясь понять их природу.
Кидэ встряхнулась, вспомнив про «козырь». Она осторожно, стараясь не делать резких движений, достала из внутреннего кармана рекомендательное письмо лорда Кая Эльрина. Пергамент был плотным, с видимой печатью Совета Девяти.
— У нас... есть письмо от Верховного Арбитра по Внешним Отношениям Совета Девяти, лорда Кая Эльрина. Для... Хранителей Цитадели. — Она протянула письмо вперёд, к ближайшему Хранителю.
Хранитель, к которому она обратилась, не шевельнулся, чтобы взять письмо. Его рука оставалась скрытой в складках одежды. Вместо этого у них в головах прозвучал лишённый интонации, пола и возраста голос. Чистый, холодный, как свет кристаллов, который освещал своды гигантской пещеры, поток смысла, обходящий уши и проникающий прямо в сознание:
— Печать Совета Девяти распознана. Лорд Кай Эльрин известен. Его слово имеет вес. Но не ключ.
Голос (или скорее мысль) был направлен на обоих одновременно. Кидэ вздрогнула, Ён лишь чуть сузил глаза.
— Цитадель Вечных Свитков открывает врата не по рекомендациям власти, а по зову истинного знания и готовности духа пройти Путь Прозрения. Что ищете?
Кидэ посмотрела на Ёна. Он медленно, очень чётко сформулировал мысленно, а Кидэ проговорила вслух, для верности:
— Мы ищем истоки происхождение людей, подобных ему. — Она указала на Ёна. — Мы очень надеемся найти ответы здесь.
Хранители остались неподвижны. Их взгляды были прикованы к Ёну. Длилось это несколько томительных секунд. Затем голос/мысль прозвучал снова, всё так же бесстрастно:
— Искомое знание глубоко. Путь к нему лежит через Путь Прозрения. Испытание уже началось с момента вашего входа под сень арки. Оно будет проверять не силу оружия, но силу духа, чистоту намерения, способность понимать эхо веков и нести бремя истины.
Один из Хранителей, стоящий чуть позади, сделал едва заметное движение рукой, скрытой в рукаве. В глубине галереи, в одном из боковых ответвлений, засветился кристалл ярче других, обозначив начало туннеля.
— Ваш путь там. Только чистому сердцу и твёрдому разуму откроется истина.
С этими словами (мыслями) трое Хранителей начали растворяться. Не уходить, а именно становиться прозрачными, сливаясь с полутьмой и фактурой стен, пока от них не остались лишь легкие размытые очертания, а затем и вовсе ничего. Они исчезли так же бесшумно, как и появились.
Кидэ выдохнула, она даже не осознавала, что задерживала дыхание. Её ладони были влажными.
— Ну... и приветственная встреча, — прошептала она, стараясь вернуть себе браваду, но голос дрожал. — Вежливо, но без печенек и чая. И «откроется истина»... Звучит как «добро пожаловать на минное поле». — Она посмотрела на заветный кристалл, светящийся вдали. — Ну что, Ён? Готов к «Прозрению»? Надеюсь, в их понимании «чистота намерения» включает желание помочь другу, а не только альтруизм вселенского масштаба.
Ён вернул письмо Кидэ — этот ненужный теперь символ внешнего мира. Его взгляд впился в светящуюся даль туннеля, где ждало «истинное знание». Он шагнул вперёд. Кидэ, глубоко вздохнув, последовала за ним. Началось испытание, что проверяло саму их суть.