Наши самые жаркие споры мы ведем с теми, кто нам дорог. Но что, если твой лучший друг верит во что-то, что кажется тебе полной чушью? Можно ли его переубедить и не разрушить при этом отношения? История одного спора, который длится годами.
— Иду грабить банк, — привычно бросил Егор, выходя из здания редакции.
Это была наша традиция. В день выплат мы встречались, и он всегда произносил эту фразу перед тем, как снять все деньги со своей карты. Для него это был не ритуал, а принцип. Идеологический протест.
— Они не просто хранят мои деньги. Они ими владеют! — как-то объяснил он нам с Алексеем, пока мы сидели в сквере. — В любой момент могут заблокировать счет, и я стану нищим. Я забираю свое. Грабь награбленное!
Егор сжал кулаки, и я впервые увидел в его глазах не шутку, а настоящий гнев. Не к конкретному банкиру, а к системе.
В тот раз я попытался его переубедить. Говорил о том, что мы сами наделяем события смыслом, как в тесте Роршаха. Что его «грабеж» — всего лишь субъективная интерпретация, дань моде на теории заговора.
Он не слушал. Вернее, слушал, но смотрел сквозь меня. Его вера была крепче моих аргументов.
Сейчас мы шли втроем, и я молчал. Я понял: переубеждать Егора — все равно что спорить с глухой стеной. Его убеждения — часть его личности. Отнять их — значит напасть на него самого.
В кофейне, за чашкой эспрессо, я поделился этим с Алексеем.
— Бесполезно. Это как пытаться доказать фанатику, что его бог не единственный. Он верит не в идею, а в свою правоту. Пока жизнь сама не преподнесет ему урок, он не сдастся.
— Но это же бред! — Алексей, наш «социальщик», всегда кипел от несправедливости. — Надо вскрывать манипуляции, показывать факты! Иначе как мир изменится к лучшему?
— Мир меняется не от того, что ты кого-то переубедил, — покачал я головой. — А от того, что у людей появляется новый опыт. Большевики не убедили народ в своей правоте — они дали ему опыт новой жизни. Ужасный, кровавый, но опыт. И этот опыт и стал главным аргументом против их идей для следующих поколений.
Я посмотрел в окно, где Егор уже шел от банкомата с плотным конвертом в руке. Он был доволен. Он только что выиграл свою маленькую войну с системой.
И я понял, что наш спор — не о банках и деньгах. Он о доверии. Егор не доверяет миру. И мои логичные аргументы бессильны против этого глубинного, животного страха.
Алексей хотел продолжать спор, но я перевел тему:
— Кстати, о доверии к миру. Я в Иваново познакомился с одной удивительной женщиной. Учительницей. Она так же, как и Егор, идет против системы. Но не с кулаками, а с любовью. И у нее получается.
Я сделал паузу, видя недоумение Алексея.
— Иногда кажется, что весь наш мир — это просто чья-то странная, причудливая идея. И мы все — всего лишь персонажи в чужом сне. Но это уже, наверное, тема для другой истории.
P.S. А у вас есть друг с «непробиваемыми» убеждениями? Получалось ли у вас его переубедить? Или вы поняли, что это бесполезно?
Существует и более полная, авторская версия этой главы с дополнительными сценами и размышлениями. Если вам интересно погрузиться глубже, вы найдете ее в моем ЖЖ-блоге