— Ты понимаешь, мама, она же может услышать! — Дмитрий говорил вполголоса, но так, что каждая буква звучала, как будто к нему в рот вставили иголки.
— Да кого она услышит, у неё ж музыка всегда гремит, — отмахнулась Ольга Сергеевна. — Она ж думает, что у неё жизнь — кино про любовь. А в кино, сынок, всегда влюблённые слепы. Ты только держись поувереннее.
Их разговор вплыл в тишину квартиры, как липкая змея. Сначала шёпот, потом тяжёлые слова, потом смех, слишком колкий, чтобы быть добрым. А за дверью, прижавшись лбом к стене, стояла Анна. Её сердце билось где-то в горле. Казалось, ещё секунда — и оно вывалится наружу, прямо к ним под ноги.
Она не хотела подслушивать. Вошла домой пораньше, ключом дверь открыла тихо — даже гордилась своей осторожностью. Но стоило услышать это сдавленное «оформить», «доверенность», как ноги сами остановились. И сейчас, слушая, как жених и будущая свекровь делят её жизнь по кусочкам, Анна впервые почувствовала себя чужой в собственной квартире.
— Слушай, а если она вдруг откажется? — Дмитрий, голос дрогнул, будто он не мужчина тридцати лет, а мальчишка, которого поймали на вранье.
— Да куда она денется, дурочка, — отрезала мать. — На руках носит тебя, ослепла от счастья. Завтра поведёшь к нотариусу, скажешь, мол, для свадебных дел нужно. Она и подпишет.
И смех опять. Этот смех ударил Анну по голове сильнее, чем все слова. Она вдруг очень ясно увидела: всё, что было последние восемь месяцев, — поцелуи на кухне, походы в кино, планы о детях — всё это дешевый спектакль.
Она встала прямо. Слёзы жгли глаза, но падать не разрешила. Не сейчас. Не при них. Она постучала в кухонную дверь.
— Можно войти?
Смех мгновенно оборвался. За дверью — тишина, как в морге. Потом бодрый голос Ольги Сергеевны:
— Конечно, дорогая!
Анна вошла. И увидела перед собой двух людей, которых любила и уважала — а теперь смотрела, как на чужих. Дмитрий теребил салфетку, лицо бледное, будто из него кровь вытекла. Ольга Сергеевна улыбалась так, что зубы скрипели.
— Отличный у вас план, — сказала Анна. — Жаль только, что я услышала раньше, чем надо.
Она говорила тихо и очень спокойно. Сама удивлялась: откуда в ней эта холодная сила?
Дмитрий поднял глаза. В них было не раскаяние, нет. Страх. Голый, липкий страх.
— Анна, ты всё не так поняла! — торопливо начал он. — Мы... это просто...
— Просто хотели меня обокрасть, — перебила она. — Сменить замки, лишить дома, а свадьбу отменить.
Тишина. Она смотрела на них и понимала, что объяснений больше не нужно.
— Знаете что, — сказала Анна, — свадьба отменяется. Сегодня.
И тут случилось то, чего она не ожидала. В кухню вошёл сосед — старик с верхнего этажа, Пантелей Иванович. Он жил один, у него дрожали руки и всегда пахло валидолом. Он зашёл без стука, как к себе, потому что когда-то имел дубликат ключей (Анна дала, на случай если замок заклинит).
— Что за ор у вас? — спросил он, щурясь. — Я сверху всё слышу, стены у нас картонные.
Троица обернулась.
— Пантелей Иванович, — тихо сказала Анна, — вы как раз вовремя. Тут свадьба отменяется.
Старик глянул на Дмитрия и его мать и вдруг рассмеялся. Смех у него был сиплый, старческий, но настоящий.
— Ну вот, — сказал он, — а я всё думал, чего ж вы такие приторные. Сладкие да липкие, как варенье. Оно ж всегда к мухам тянет.
Ольга Сергеевна побагровела.
— Вы вообще кто такой, чтобы...
— Я сосед, — перебил старик. — И давно уже вижу, что вы тут мутите. Девка эта хорошая, работящая, книжки читает, людей не обижает. А вы на её шею садитесь.
Анна вдруг почувствовала — да, вот это и нужно: чтобы кто-то ещё сказал, подтвердил её внутреннее знание.
— Спасибо, — шепнула она.
А Дмитрий, сжав кулаки, рванулся к старику:
— Да пошёл ты, старый хрыч!
И в этот момент Анна впервые за восемь месяцев увидела в нём настоящего — грубого, мелкого, злого. Её будто ударило током.
— Вон отсюда, — сказала она. — Оба.
Они ушли. Долго топали в прихожей, ругались. Потом дверь хлопнула. Тишина вернулась.
Анна присела на табурет и вдруг поняла, что руки у неё дрожат так, что чашку она сейчас не удержит.
— Ты держись, девка, — сказал Пантелей Иванович, кладя свою шершавую ладонь ей на плечо. — Таких, как они, знаешь сколько видел? Сначала песенки поют, потом всё под себя гребут. Ты не первая и не последняя. Только не дай им обратно залезть.
Анна кивнула. И в эту секунду почувствовала: началась другая жизнь. В ней уже не будет свадебных платьев, розовых грёз. Зато будет что-то новое — и страшное, и правдивое.
Анна проснулась на следующий день с тяжёлой головой. Казалось, ночь прошла под прессом. Вставать не хотелось, но пришлось: впереди было слишком много дел. Первое — звонки. Нужно отменить ресторан, предупредить гостей, забрать аванс, если повезёт.
Но это всё — мелочи. Главное: сделать так, чтобы Дмитрий с матерью больше не смогли к ней подступиться.
Она сварила крепкий кофе и села за стол. На кухне пахло жжёным тостом, и этот запах неожиданно вернул её в детство — когда отец забывал хлеб в духовке, и мать смеялась, щёлкая его по плечу. Сейчас, в тишине пустой квартиры, этот запах звучал как издёвка.
Телефон зазвонил. Номер незнакомый.
— Алло? — голос Анны прозвучал хрипло.
— Анна Сергеевна? — деликатный мужской голос. — Вам звонит нотариус Погодин. Дмитрий Павлович просил вас прийти сегодня к десяти.
Анна застыла. Вот оно. План продолжался.
— Знаете, — сказала она, стараясь, чтобы голос не дрожал, — у меня свадьба отменяется. Так что никакие доверенности мне не нужны.
Пауза. Потом голос стал холодным:
— Это зря. Вы ещё пожалеете.
Он отключился.
Анна смотрела на экран телефона, и внутри всё сжалось. Нотариус, судя по голосу, был не из тех, кто просто печати ставит. Похоже, там целая цепочка.
Она встала и пошла умываться. В голове уже складывался план.
Первым делом — Света. Подруга детства, которая всегда выручала, пока не исчезла три года назад после какого-то скандала с мужем. Анна набрала её номер, не надеясь, что возьмёт. Но Света ответила почти сразу.
— Анька? Это ты? — голос был удивлённый, чуть охрипший.
— Я. Слушай, мне нужна помощь. Срочно.
— Ты только скажи, что опять про мужиков, — усмехнулась Света. — Я же зареклась влезать в твои романы.
— Тут не про романы. Тут афера.
И Анна рассказала всё — быстро, обрывками. Света слушала, не перебивая.
— Понятно, — сказала она в конце. — Слушай, это серьёзно. У меня есть один человек, юрист. Он работал в уголовке, потом ушёл. Может, поможет.
— Я готова встретиться хоть сегодня.
— Сегодня и встретимся. Вечером. Я заеду.
Анна отключила телефон и впервые за сутки почувствовала: она не одна.
Но день ещё только начался. В обед раздался звонок в дверь. Анна, ожидая кого угодно, кроме них, открыла — и, конечно, ошиблась.
На пороге стоял Дмитрий. Вид у него был не тот гладкий и ухоженный, каким она его знала. Щёки небритые, глаза красные, как будто не спал. В руках — сумка с вещами.
— Я пришёл забрать остатки, — сказал он. Голос тихий.
— Заходи, — холодно сказала Анна.
Он прошёл внутрь, поставил сумку. И вдруг сел на стул и закрыл лицо руками.
— Я всё испортил, — прошептал он.
Анна молчала. Пусть говорит.
— Это всё мама. Она… понимаешь, у неё долги, огромные. Кредитов понабрала, а теперь коллекторы давят. Она сказала: «Выберем богатую девушку, у которой своё жильё». И мы… я… я пошёл на это. Думал, что потом как-то всё устроится. А теперь всё рухнуло.
Он поднял глаза. Там была искренняя растерянность. Но любви не было. Ни капли.
— Анна, я… если бы ты знала, как я в детстве её боялся. Она всё решала за меня. И сейчас решила.
— Ты взрослый, Дмитрий, — сказала Анна. — Ты сам сделал выбор.
— Но я хочу всё исправить! — он сжал кулаки. — Свадьба не нужна, но… может, мы хотя бы…
— Хватит, — перебила она. — Забирай вещи и уходи.
Он встал, взял сумку, и уже в дверях бросил:
— Если с тобой что-то случится — знай, это не я. Это они.
— Какие они?
Но Дмитрий не ответил.
Вечером приехала Света. Та самая — в ярко-красном пальто, с громким смехом и глазами, которые будто насквозь всё видели.
— Ну здравствуй, разведёнка несостоявшаяся, — сказала она и крепко обняла Анну. — Ничего, прорвёмся.
С ними был мужчина — высокий, седой на висках, в тёмной куртке.
— Это Аркадий. Он много чего видел. Ему можно доверять.
— Добрый вечер, — сказал он, пожимая руку Анне. — Расскажите подробно.
И Анна рассказала всё заново. Про шёпот в кухне, про нотариуса, про визит Дмитрия.
Аркадий слушал, не перебивая, а потом сказал:
— Тут дело пахнет не просто семейным шантажом. Если замешан нотариус — значит, схема. Такие работают не первый год. Обычно находят одиноких женщин с жильём. Играют в любовь, женятся, потом доверенность, квартира, и… всё.
Анна побледнела.
— Значит, это целая группа?
— Уверен. И если они потеряли вас — просто перейдут к следующей жертве.
— Надо остановить, — твёрдо сказала Анна.
— Сначала надо защитить себя, — поправил Аркадий. — Мы сделаем запросы, проверим, кто такой Погодин, какие у него дела. И ещё. Вы должны быть готовы: они не отступят. Они привыкли добиваться своего.
Света добавила, глядя подруге прямо в глаза:
— Анька, ты должна стать жёсткой. Хочешь выжить — забудь про мягкость.
Анна кивнула. Внутри уже росло новое чувство. Если раньше это была злость, то теперь — решимость.
Ночь снова была длинной. Анна сидела с Аркадием и Светой на кухне, они раскладывали документы, искали связи. Вдруг в дверь постучали. Резко, сильно.
Аркадий жестом остановил женщин и пошёл сам.
— Кто там?
— Почта! — крикнул мужской голос.
Аркадий приоткрыл глазок, потом тихо сказал:
— Не открывайте. Это не почта.
И в этот момент в дверь врезался удар.
Анна вскрикнула. Света схватила её за руку.
Аркадий достал из кармана что-то вроде складного ножа.
— Спокойно. Это они проверяют, дома ли вы.
Анна смотрела на дверь, которая дрожала от ударов, и думала: «Господи, куда я влезла? И кто теперь я — жертва или охотница?»
Когда удары прекратились, и коридор погрузился в тишину, Аркадий сказал:
— Началось. Они будут давить. Но у нас есть преимущество: мы знаем, чего они хотят.
Анна молчала. Её пальцы всё ещё дрожали. Но внутри уже крепло одно-единственное желание: она не отдаст квартиру. И свою жизнь — тоже.
Телефон зазвонил в полдень. Номер был московский, незнакомый. Анна, зная уже, что звонки просто так не случаются, взяла трубку.
— Анна Сергеевна? — бархатный мужской голос. — Вам звонят из банка. Ваш жених оформлял кредит на ваше имя. Нужны уточнения.
— Какой кредит?! — голос Анны сорвался.
— На три миллиона рублей. Под залог вашей квартиры.
Она опустилась на стул, и холод прошёл по спине, как ледяная вода.
— Но… это невозможно…
— Возможно всё, — сказал голос. — Если хотите, чтобы сделку отменили — приходите лично. Сегодня.
Он продиктовал адрес.
Анна молчала несколько секунд, потом отключила телефон. Сердце било так, что в висках стучало.
— Что там? — спросила Света.
Анна коротко рассказала.
Аркадий поднялся из-за стола.
— Я поеду с вами.
Банк оказался небольшим, на окраине города. Слово «банк» на вывеске выглядело облезлым, будто кто-то специально делал видимость. Внутри — три стола, два охранника и женщина за стеклом, скучающая икрашенная.
Их встретил мужчина лет пятидесяти, в дорогом костюме. Представился:
— Погодин. Нотариус. Заодно — консультант банка.
Анна вжала ногти в ладони. Этот голос она уже слышала утром.
— Вы подписали доверенность неделю назад, — сказал он спокойно. — Ваш жених принёс документы.
— Я ничего не подписывала! — выкрикнула Анна.
— Ну, на бумаге ваша подпись. Экспертиза покажет, что она настоящая.
Она отшатнулась.
— Вы подделали?!
Погодин усмехнулся:
— Милая моя, такие слова — уголовка. Будьте осторожны.
Аркадий шагнул вперёд:
— Угрожать женщине при свидетелях глупо. Я всё записываю.
Он достал диктофон.
На лице Погодина что-то дрогнуло, но тут же вернулось самообладание.
— Молодой человек, вы не понимаете, во что лезете. За мной стоят люди, которым не отказывают. Если девушка умная — отдаст документы добровольно. Жить будет спокойнее.
Анна вдруг почувствовала, что страх сменяется яростью.
— Послушайте, — сказала она тихо, но жёстко. — Вы лезете в чужую жизнь, как вор в дом. Но я не буду вашей жертвой.
Она встала и вышла, не слушая ответов.
На улице она выдохнула. Воздух был сырым, пах бензином и мокрым асфальтом. Света закурила.
— Ну и что дальше? — спросила она.
Аркадий сказал:
— Дальше надо идти в полицию. Но учти: у них свои люди. Тебе придётся быть настойчивой.
Анна кивнула.
Вечером её ждала ещё одна неожиданность. В дверь позвонили. На пороге стояла женщина в длинном пальто, с большими глазами, в которых светилась усталость.
— Вы Анна? — спросила она. — Я Катя. Бывшая невеста Дмитрия.
Анна впустила её. Катя присела на стул и сразу заплакала.
— Он и со мной делал то же самое. Только тогда у меня не было квартиры. Они просто вытащили деньги, заставили кредит оформить. Я еле расплатилась. Но жива осталась. А вот ещё одна девушка… — она осеклась. — Её уже нет.
Анна похолодела.
— Что значит — нет?
— Они довели её. Забрали жильё, она покончила с собой.
Анна почувствовала, как внутри всё сжалось в комок. Значит, речь не только о ней. Это целая фабрика смерти.
На следующий день Анна пошла в полицию вместе с Аркадием и Катей. Дежурный скучал, но, когда услышал фамилию Погодина, посмотрел внимательнее.
— Этот у нас давно в разработке, — сказал он. — Но доказательств мало. Если подписи поддельные — это шанс.
Анна написала заявление. Подписала, дрожащей рукой, но твёрдо.
А вечером снова постучали. На этот раз дверь распахнулась с грохотом. Влетели двое в чёрных куртках.
— Документы где?! — крикнул один.
Анна закричала, Света схватила с полки вазу, Аркадий выскочил из кухни с тем же ножом. Завязалась потасовка. В узком коридоре всё смешалось: крики, удары, звон разбитого стекла.
Анна почувствовала, как кто-то рванул её за волосы, но вырвалась и ударила локтем. Всё происходило так быстро, что она сама не верила: это она, та самая Анна, которая ещё неделю назад примеряла фату.
Наконец мужчины отступили, поняв, что их встретили не так, как ожидали.
— Это только начало, — бросил один, и они скрылись.
Анна опустилась на пол, тяжело дыша.
Аркадий помог ей подняться.
— Видишь, Аня? Они не остановятся. Но теперь у нас есть за что зацепиться.
Следующие дни превратились в кошмар. Анна ходила на работу, но мысли были только об одном. Каждый звонок — угроза. Каждое письмо в почтовом ящике — липовые документы. Каждый стук в дверь — сердце в пятки.
Но вместе со страхом росло другое: злость. Она больше не была той женщиной, которая плакала у стены. Она решила: доведёт дело до конца.
Финал начался неожиданно. Вечером позвонил Дмитрий.
— Аня, прости. Я хочу встретиться. Это важно.
Она колебалась, но согласилась.
Они встретились в парке. Дмитрий выглядел разбитым.
— Они меня тоже загнали, — сказал он. — Мама должна им миллионы. Если я не помогу — они её убьют. Понимаешь?
Анна смотрела на него и думала: «Жалко. Но не верю».
— Я могу дать показания, — продолжал он. — Против Погодина. Но мне нужна защита.
— А мне нужна правда, — сказала Анна. — Скажи: ты любил меня хоть немного?
Он замолчал. Потом опустил глаза.
— Я хотел полюбить. Но у меня не вышло.
Анна встала.
— Значит, мы оба знаем правду.
И ушла.
Через неделю полиция арестовала Погодина. Дмитрий тоже оказался среди свидетелей. Ольга Сергеевна сбежала, её искали. Схема раскрывалась: десятки жертв, квартиры, кредиты, сломанные судьбы.
Анна сидела у себя дома, смотрела в окно. Осень вступала в свои права: ветер гнал листья, небо было тяжёлым. Она пила чай и думала: «Я выжила».
И впервые за долгое время улыбнулась.
Она не знала, что будет дальше. Но знала одно: больше никогда не позволит никому решать за неё.
Конец.
Погрузитесь в мир чувств, где каждая история — это жизнь. Наш телеграм
канал — это сборник самых пронзительных, нежных и страстных любовных
рассказов. Телеграм-канал.