Сырая осенняя ночь навалилась на Красноярск тяжелым, мокрым боком. Мелкая изморось монотонно стучала в окно квартиры Инны на седьмом этаже, превращая огни на том берегу Енисея в расплывчатые акварельные пятна. В свои шестьдесят три года Инна ценила тишину и предсказуемость. Вечерний чай, книга, партия в шахматы онлайн с постоянным соперником из Новосибирска под ником St_Stanislav – ритуал, который придавал ее одинокой жизни структуру и смысл.
Сегодня все было иначе. Книга лежала нетронутой, чай остыл, а на экране ноутбука застыла начальная позиция шахматной партии. Инна не могла заставить себя сделать первый ход. Тревога, липкая и холодная, как ноябрьский дождь за окном, сковала мысли. Час назад позвонила Вероника, ее лучшая, единственная подруга со времен филфака. Ее голос, обычно звонкий и полный жизни, срывался и дрожал.
— Инна, ты только не волнуйся… Тут такое дело… Моя Анечка… — Вероника запнулась, подбирая слова. — Она… В общем, она ляпнула при соседях… Сказала, будто Валерий ей говорил, что… что ты нас предала ради другой семьи!
Инна тогда молча нажала отбой. Предала. Она, Инна. Их, Веронику и Валерия. Семью, которая была ее единственной семьей. Абсурдность обвинения была настолько чудовищной, что не вызывала ни гнева, ни желания спорить. Только пустоту. Огромную, выстуженную сибирским ветром пустоту внутри.
Она встала и подошла к окну. Внизу, на мокром асфальте проспекта Мира, тускло отражались фонари. Шестьдесят лет. Почти шестьдесят лет они с Вероникой знали друг друга. С первого класса красноярской школы, где маленькая, тихая Инна защитила шумную и вечно влипавшую в истории Веронику от мальчишек. Они вместе бегали на «Столбы», вместе поступали в университет, вместе переживали первую любовь и первые разочарования. Потом Вероника вышла замуж за Валерия, родила Аню, а Инна… Инна осталась одна. Не то чтобы она страдала. Ее аптека, ее книги, ее шахматы – это был ее мир, упорядоченный и логичный. А Вероника с семьей были в этом мире чем-то вроде солнца – не всегда нужным вблизи, но сама мысль о том, что оно есть, грела.
И вот теперь – «предала». Какая «другая семья»? У нее не было другой семьи. Никогда.
Телефон на столе снова завибрировал. «Вероника». Инна сбросила вызов. Потом еще раз. И еще. Сообщения посыпались одно за другим. «Инна, это глупое недоразумение!», «Аня все не так поняла!», «Возьми трубку, умоляю!».
Она выключила звук и вернулась к ноутбуку. E2-e4. Стандартный, самый надежный ход. Ответ от St_Stanislav пришел мгновенно. Конь на f6, защита Алехина. Агрессивно, провокационно. Как всегда. Инна любила его стиль. Он заставлял ее мозг работать на пределе, просчитывать варианты, искать скрытые угрозы и возможности. Шахматы были ее убежищем, миром чистой логики, где нет места двусмысленным словам и нелепым обвинениям. Где предательство – это всего лишь «зевок», ошибка в расчетах, а не удар в спину от самого близкого человека.
Она попыталась сосредоточиться, но фигуры на доске расплывались. Вместо них она видела лицо Вероники – испуганное, виноватое. И слышала этот ужасный, нелепый шепот ее восьмилетней дочери: «…предала ради другой семьи».
***
Утро встретило ее той же серой хмарью. Дождь не прекращался. В государственной аптеке на улице Ленина пахло камфорой, валерьянкой и чем-то неуловимо-казенным. Посетителей было немного – в основном старики, пришедшие за своими льготными лекарствами. Инна работала за первым столом, как всегда собранная и безупречно вежливая. Ее белый халат был накрахмален до хруста, а коротко стриженные седые волосы аккуратно уложены. Никто бы не догадался, что внутри у нее бушует шторм.
— Инна Аркадьевна, тут рецепт из третьей поликлиники, — молоденькая практикантка протянула ей бланк. — Мазь сложная, с димексидом и гидрокортизоном. У нас готовой нет.
Инна взяла рецепт. Ее стихия. Не просто отсчитать таблетки из коробки, а создать лекарство. Она любила эту часть своей работы, требующую точности, знаний и почти алхимического чутья.
— Хорошо, Леночка. Скажи пациенту, чтобы подошел через час.
В рецептурном отделе, маленькой комнатке за торговым залом, было тихо. Инна надела перчатки, взяла фарфоровую ступку, весы. Она отмеряла порошки с точностью до миллиграмма, ее руки двигались уверенно и слаженно, как у хирурга. Эта работа успокаивала. Здесь все подчинялось законам химии и фармакопеи. Никаких эмоций, никаких недоразумений. 0.5 грамма гидрокортизона. 10 миллилитров димексида. Ланолин. Вазелин. Растирать до однородной массы. Пестик мерно шуршал в ступке, и под это шуршание мысли снова вернулись ко вчерашнему.
В дверях появился Станислав. Высокий, суховатый мужчина ее лет, заведующий рецептурным отделом. Он тоже был фармацевтом старой закалки и единственным человеком в аптеке, с кем Инна могла говорить не только о работе.
— Доброе утро, Инна Аркадьевна, — его голос был тихим, немного басовитым. — Снова спасаете мир сложными мазями?
— Пытаюсь, Станислав Игоревич, — не оборачиваясь, ответила она.
Он подошел ближе, заглянул в ступку. От него пахло кофе и чем-то аптечным, но не лекарствами, а старыми книгами в кожаных переплетах.
— Что-то случилось? — спросил он прямо.
Инна вздрогнула.
— С чего вы взяли?
— Ваш рейтинг на Lichess упал на пятьдесят пунктов. Вы вчера проиграли три партии подряд. Одна из них – детским матом в четыре хода. Для вас это немыслимо.
Вот оно. Шахматы. Ее ахиллесова пята, ее барометр душевного состояния. Она остановила пестик и посмотрела на Станислава. В его глазах не было праздного любопытства, только спокойное участие. St_Stanislav. Станислав. Она почему-то никогда не сопоставляла эти два факта, хотя он и говорил, что увлекается шахматами.
— Недоразумение, — глухо сказала она. — Просто глупое недоразумение.
— Недоразумения не заставляют гроссмейстера вашего уровня жертвовать ферзя за пешку, — мягко возразил он. — Вы вчера играли так, будто хотели поскорее проиграть.
Она снова опустила глаза в ступку. Он был прав. Она хотела, чтобы все закончилось. Партия. День. Эта нелепая, уродливая ситуация.
— Друзья, — коротко бросила она, снова начиная растирать мазь. — Иногда они могут ранить сильнее врагов.
Станислав помолчал, давая ей выговориться, но она замолчала.
— Если рана неглубокая, ее можно обработать хлоргексидином, — сказал он спустя минуту. — Если глубокая… нужна мазь посложнее. Как та, что вы делаете. Требует времени и терпения. И правильных ингредиентов.
Он вышел так же тихо, как и вошел, оставив Инну наедине с запахом лекарств и своими мыслями. Правильные ингредиенты. Время и терпение. Шахматная точность в человеческих отношениях. Возможно ли это?
***
Весь день Инна механически выполняла свою работу, игнорируя звонки и сообщения от Вероники и даже от Валерия. Его сообщение было коротким: «Инна, это чушь собачья. Позвони Вере, она с ума сходит». Чушь. Но осадок остался. Почему эта «чушь» вообще появилась? Что такого мог сказать Валерий, чтобы ребенок сделал такой вывод?
Вечером, возвращаясь домой под тем же нескончаемым дождем, она чувствовала себя совершенно разбитой. Огни Коммунального моста дрожали в черной воде Енисея, словно плакали. Весь мир плакал вместе с ней.
Дома она снова открыла ноутбук. На шахматном сайте висело сообщение от St_Stanislav: «Предлагаю реванш. Без глупых жертв. Только чистая стратегия».
Инна улыбнулась краешком губ. Станислав. Он понял все без лишних слов. Она приняла вызов.
Белые: Инна. Черные: St_Stanislav.
E2-e4.
E7-e5.
Испанская партия. Классика. Территория, где все изучено, но всегда есть место для маневра. Инна играла медленно, вдумчиво. Каждый ход был как взвешенное слово в важном разговоре. Она выстраивала оборону, укрепляла центр, готовила атаку на королевском фланге. Впервые за сутки ее мозг очистился от посторонних мыслей. Была только доска, шестьдесят четыре клетки, и логика борьбы.
Она уже почти забылась в этой медитативной дуэли, когда в дверь настойчиво позвонили. Один раз. Второй. Третий, долгий и требовательный.
Сердце ухнуло вниз. Она знала, кто это. Можно было не открывать. Сделать вид, что ее нет дома. Но это был бы ход труса. Это было бы бегство с поля боя.
Она встала, накинула халат и пошла к двери. В глазке стояла Вероника. Мокрая, растрепанная, без зонта. Ее лицо, обычно румяное и смеющееся, было бледным и испуганным.
Инна медленно повернула ключ в замке.
— Что тебе нужно, Вероника? — ее голос прозвучал ровно и холодно, как голос фармацевта, уточняющего дозировку.
Вероника ввалилась в прихожую, с ее плаща на пол натекла лужа.
— Инна! Инночка, прости! Я… я должна была сразу приехать!
— Зачем? Чтобы рассказать еще какую-нибудь историю?
— Нет! Чтобы все объяснить! — Вероника вцепилась в ее руку холодными пальцами. — Это все так глупо, так по-идиотски! Ты не поверишь!
— Я уже ни во что не верю, — отрезала Инна, пытаясь высвободить руку.
— Послушай! Просто выслушай! — в голосе Вероники зазвенели слезы. — Валера… у него на работе проблемы. Его партнер, с которым они двадцать лет бизнес тянули, ушел к конкурентам. Увел с собой клиентов, базу… все! Валера был в ярости. Он вчера вечером ходил по комнате и кричал. И он сказал эту фразу… Он сказал: «Представляешь, он нас предал! Просто взял и ушел в другую семью!» Он имел в виду фирму конкурентов, они называют себя «семьей». А я… я ему поддакивала, говорила: «Да, мама родная не простит такого предательства!».
Вероника замолчала, переводя дух. Инна смотрела на нее, и лед в ее груди начал медленно трескаться.
— А Анька… она сидела в своей комнате, все слышала. «Предал», «другая семья», «мама не простит»… А накануне ты отказалась прийти к нам на ужин, сказала, что устала. И она… она в своей детской голове все это сложила! Что это ты нас предала, что у тебя появилась какая-то «другая семья», раз ты к нам не пришла! А потом во дворе похвасталась соседской девчонке, что она знает «страшную тайну»… А та уже разнесла по всему двору. Господи, Инна, какая же я дура, что сразу тебе все толком не объяснила по телефону, я так растерялась…
Она замолчала, и в наступившей тишине было слышно только, как стучит дождь по подоконнику и как тяжело дышит Вероника.
Инна молчала. Она прокручивала в голове этот нелепый сценарий. Бизнес. Партнер. Фирма-«семья». Детская логика, помноженная на подслушанный взрослый разговор. Это было так абсурдно, что не могло не быть правдой. Вся эта драма, вся ее боль, вся тревога – из-за метафоры, которую буквально понял ребенок.
Она посмотрела на Веронику – мокрую, жалкую, искренне несчастную. И на лужу грязной воды, которую та натекла в ее идеально чистой прихожей.
— Шестьдесят лет, Вероника, — тихо сказала Инна. — Мы знакомы почти шестьдесят лет. И ты думала, я могу поверить в то, что ты способна меня оговорить?
Вероника подняла на нее заплаканные глаза.
— Нет… Я думала, ты поверишь, что я могла не уследить за языком, не доглядеть за дочерью… Что я могла быть неосторожной и ранить тебя по глупости. И ты бы была права.
Инна вздохнула. Глубоко, шумно, выпуская из легких всю тяжесть последних суток.
— Иди сюда, дуреха, — сказала она и обняла подругу. — Простудишься еще.
Она почувствовала, как Вероника вздрогнула и крепко-крепко обняла ее в ответ, утыкаясь мокрым лицом в плечо ее халата.
— Снимай плащ. Я поставлю чайник. И торт в холодильнике есть. «Птичье молоко». Твой любимый.
***
Они сидели на кухне до полуночи. Вероника, закутанная в махровый халат Инны, пила горячий чай с малиной и все говорила, говорила – про Валеру, про Аньку, про свою панику. Инна больше молчала, слушала и чувствовала, как на душе становится тепло и спокойно. Пустота заполнялась. Мир снова обретал краски и смысл.
Когда Вероника, наконец успокоившись, уехала домой на вызванном Валерием такси, Инна вернулась к ноутбуку. Партия с St_Stanislav все еще была открыта. Ее ход. Позиция была сложной, напряженной. У черных намечалась опасная атака. Любая ошибка могла стать фатальной.
Инна посмотрела на доску свежим взглядом. Она увидела не просто угрозу, а всю геометрию позиции. Увидела слабость в построении соперника, скрытую возможность для контрудара. Ход, который она не замечала раньше, затуманенная обидой и тревогой. Тихий, неприметный ход пешкой. H2-h3. Форточка для короля. Профилактика. Забота о безопасности.
Она сделала ход и откинулась на спинку стула. Через минуту пришло сообщение от St_Stanislav.
«Сильный ход. Признаю. Я уже готовил матовую сетку».
И следом еще одно: «Похоже, ингредиенты для мази нашлись».
Инна улыбнулась.
«Да, — напечатала она в ответ. — Самые простые. Время, терпение и щепотка правды».
Она закрыла ноутбук, не дожидаясь ответа. За окном дождь наконец-то прекратился. В разрывах туч показалась одинокая, умытая звезда. Воздух был свежим и холодным. Инна открыла форточку, впуская в квартиру ночную прохладу Красноярска. Тревога ушла. Осталась только легкая усталость и тихая, уверенная радость от того, что в ее упорядоченном мире, в ее выверенной шахматной партии жизни, самая главная фигура – ее королева – все еще на доске. И она под надежной защитой.