Врач районной поликлиники – Иван Петрович Соколов летел в Индию. Сорок два года. Дочь на первом курсе. Жена, которая каждый вечер спрашивает – Ты вообще меня слышишь?
И вот — горящий тур за 40 тысяч, потому что коллега Струков сказал – Вань, ты сгоришь к пятидесяти, если не отвалишь куда-нибудь. Струков был груб, но прав.
В самолёте Соколов смотрел в иллюминатор и листал сохранённые статьи про Индию. Рядом девушка делала селфи с пледом авиакомпании. Позади, кто-то смотрел сериал без наушников.
Соколов включил режим полёта и подумал, что, может, так и надо жить — без связи. Хотя бы неделю. Но всё-таки включил телефон. На нем прочитал последнее сообщения жены – Не забудь страховку. Он не забыл. Он вообще ничего не забывал. Тридцать лет.
Дели встретил его смогом и гудками клаксонов, – Uber? Ola? Taxi, sir? Соколов стоял с чемоданом и смотрел в телефон. Приложение не грузило карту. Интернет ловил через раз.
Местная симка не работала, хотя продавец в аэропорту божился, что – «всё ОК, сэр, 4G супер speed».
Он поймал рикшу по старинке — рукой. Водитель показал на экран телефона – 500 rupees.
Соколов хотел торговаться. Прочитал же в Telegram-канале «Азия без турагентств», что нормальная цена — 150. Но посмотрел на водителя. Худой, лет шестьдесят, мятая рубашка — и кивнул.
Водитель удивился. Соколов полез в карман за наличными и подумал, что карта-то не работает. К хостелу доехали молча.
В хостеле Соколов познакомился с Максом из Питера. Макс был из тех, кто живёт в путешествии. Телега на 50 тысяч, YouTube-канал про «осознанность», курс по дропшиппингу. Ходил в шароварах, пил матчу и медитировал по утрам со включенной камерой.
— Иван Петрович, вы много держите у себя в голове, — говорил Макс, заваривая очередной чай. — Надо отпустить. Прожить момент. Вот я, например, не планирую ничего. Просто всегда в «потоке».
Соколов кивал, пытался понять, что такое «поток», и думал о том, что у Макса, наверное, нет ипотеки. Ночью он проснулся от WhatsApp.
Жена – Как долетел? Дочь – Пап, скинь денег на курсы Коллега – Вань, а где ты карту Петровой оставил?
Соколов положил телефон экраном вниз и вышел на крышу хостела. Дели не спал. Где-то гудело, кричало, пело. Пахло специями и мусором. Соколов сел на пластиковый стул, открыл телефон, начал отвечать... и выключил его. Совсем. Впервые за пять лет.
В Варанаси, Соколов шёл по узким улочкам и снимал всё подряд на телефон. Но не выкладывал.
Просто снимал для себя. Корова у Храма. Нищий с умными глазами. Лодочник, который смотрел на Ганг так, будто видел его впервые.
Соколов хотел сделать красивый кадр для соцсетей, но потом понял, что не сможет подобрать описание.
- На Ганге встретил рассвет!...Нет. Это было бы враньё. Он просто сидел в лодке, молчал и смотрел, как горят костры на берегу. Лодочник что-то говорил по-английски, но Соколов не слушал.
Впервые за много лет он просто был. Без мыслей о работе, о счетах, о том, правильно ли он живёт. Лодочник протянул ему телефон — Photo, sir? Соколов улыбнулся — No, thank you. No need (не нужно).
В Агре, у Тадж-Махала, Соколов встретил пару из Москвы. Она — в Телеграм-платье с принтом, он — в футболке «Выпьем за любовь».
Они фотографировались. Точнее, она фотографировалась, а он держал селфи-палку, меняя углы.
— Серёж, ну ты что, не так! Я же сказала — снизу! — Лен, мы полчаса уже стоим! — И что? Все сюда приезжают! Надо нормальный контент!
Соколов стоял в сторонке с китайскими туристами и смотрел на мавзолей. Белый мрамор. Невероятная симметрия. Двадцать лет строительства.
Он вспомнил, как вчера читал, что Шах-Джахан последние годы просидел в тюрьме, куда его посадил родной сын. Смотрел на Тадж-Махал из окна и вспоминал жену.
Пара наконец закончила съёмку. Соколов подошёл — Простите, — сказал он. — А вы знаете историю этого места?
Девушка посмотрела на него недоверчиво, — Ну, типа, он построил для жены. — Да, — кивнул Соколов. — Когда она умерла, он собирался построить напротив такой же чёрный мавзолей — для себя. Но не успел. Состарился в заточении. Последние годы просто смотрел в окно.
Парень медленно опустил селфи-палку. — Серьёзно? — спросил он. — Угу, — ответил Соколов. — Любовь, знаете ли, штука странная. Иногда ты всю жизнь строишь что-то важное, а в итоге просто смотришь на это издалека.
Девушка взяла парня за руку. — Зай, — сказала она тихо. — Давай просто постоим? Соколов кивнул им и отошёл.
В последний вечер Соколов сидел на крыше хостела с включенным телефоном. За неделю накопилось 247 непрочитанных сообщений. Макс курил вейп рядом.
— Ну, Иван Петрович? Поймали «поток»? Соколов молчал. Потом сказал — Знаешь, Макс, я всю жизнь думал, что живу неправильно. Работа, семья, кредиты. Все вокруг путешествуют, медитируют, в моменте живут. А я — как дурак, по расписанию. Даже в отпуск лечу с чувством вины.
Макс выдохнул пар. — И? — А тут приехал, — продолжал Соколов, — неделю ходил, смотрел, думал. И понял: всё это — Камасутра, понимаешь? Не книга, не про секс. Про позы, в которых ты проживаешь жизнь. Иногда неудобная. Иногда неправильная с точки зрения Telegram. Но твоя. Он засмеялся.
— Я думал, приеду сюда и стану другим. А стал просто...более собой, что ли. Макс смотрел на него долго. — Вы странный, Иван Петрович, — сказал он задумчиво. — Но Вы мне нравитесь.
Домой Соколов вернулся с 200 фотографиями в телефоне и ни одной в соцсетях. Жена встретила у порога, — Ну что, отдохнул? Теперь хоть работать будешь нормально? И обняла.
Дочь спросила, почему он не постил ничего, – Пап, ты что, не был там вообще. Пациенты в очереди жаловались на давление и сахар. Всё было, как всегда.
Только Соколов теперь перед каждым приёмом делал паузу. Три секунды. Закрывал глаза. Вспоминал рассвет на Ганге. Запах специй. Тишину в лодке. А потом включал компьютер и говорил — Здравствуйте, Мария Ивановна. Проходите.
Где-то там, за горами и океанами, течёт Ганг. Горят костры. Лодочник гребёт на рассвете. Всё — одно и тоже. Жизнь и смерть. Всё тоже самое.
Где-то там, за горами и океанами, Ганг течёт в рассветном тумане. На берегу тлеют угли погребальных костров. Старый лодочник медленно гребёт, и вёсла скрипят в тишине. Вода. Огонь. Дыхание. Всё это — одно движение. Только теперь он это знал не умом — сердцем.
P.S. Вечером жена спросила — Ты чего такой спокойный стал? Соколов пожал плечами — Просто понял кое-что про Камасутру. Жена подняла бровь, — Там что, курсы были? Он улыбнулся, — Что-то вроде.