«Алименты с пенсии должника выплачиваются исправно, до копейки. Но доходы от аренды — это средства конкурсной массы, предназначенные для кредиторов, а не для личных нужд его семьи. Смешивать их недопустимо!» — стальной голос финансового управляющего Петрова звучал в зале окружного суда как приговор. Мария Иванова, сидевшая напротив, вздрогнула и инстинктивно сжалась, словно от удара. Эта фраза была квинтэссенцией ее многолетней борьбы: ей бросали крохи, делая вид, что исполняют закон, и одновременно утаивали от ее ребенка основной доход. Какая-то уродливая, циничная арифметика, в которой права банков почему-то оказывались весомее прав маленькой девочки.
***
Все началось почти пять лет назад, когда ее бывший муж, Игорь Ковалев, некогда успешный предприниматель, официально превратился в банкрота. Процедура эта, как водится, затянулась, превратившись в вялотекущую юридическую волынку. Через два года после этого Мария, устав от пустых обещаний, добилась через суд присуждения алиментов на их общую дочь Аню — стандартная четверть от всех доходов. Казалось бы, вот она, бумага, вот решение, исполняйте. И первый финансовый управляющий, назначенный судом для контроля за имуществом Ковалева, начал их выплачивать. Вот только базой для расчета он взял исключительно пенсию Игоря. Пенсию! Человеку не было и пятидесяти.
***
А где-то параллельно, в другой, настоящей финансовой реальности, несколько коммерческих помещений, по-прежнему принадлежавших Ковалеву, исправно сдавались в аренду. Деньги оттуда текли вполне приличным ручьем, но — вот ведь фокус! — ручей этот впадал не в семейный бюджет, а прямиком в так называемую «конкурсную массу». То есть в общий котел, из которого потом предполагалось кормить кредиторов. Управляющие менялись, словно перчатки, но каждый новый с упорством, достойным лучшего применения, подхватывал знамя предшественника. А теперь эстафету принял Петров, человек-функция, человек-параграф, доведший эту абсурдную позицию до абсолюта. Он протащил ее через все инстанции, и вот теперь они сидели в окружном суде — последнем рубеже.
За неделю до этого заседания Мария предприняла отчаянную, последнюю попытку договориться. Она нашла его номер и позвонила, чувствуя, как холодеют пальцы на телефоне.
— Сергей Владимирович, здравствуйте, это Иванова. У нас суд на следующей неделе… Я хотела спросить, может, мы все-таки найдем решение без этого?
Петров помолчал. В трубке было слышно, как он чем-то шуршит, будто перекладывает бумаги.
— Решение есть, Мария Викторовна, — его голос был холодным, безразличным, как у автоответчика. — Оно исполняется. Алименты выплачиваются.
— Выплачиваются? — Мария не сдержалась. — Вы называете это выплатами? С его копеечной пенсии по инвалидности, которую он получил уже после развода? Вы же сами платите алименты, значит, вы признаете обязательства. Так почему вы игнорируете основной доход? Апелляционный суд уже подтвердил, что доход от аренды — это тоже его доход.
— Мария Викторовна, — в голосе Петрова появились нотки плохо скрываемого раздражения, будто она отвлекала его от чего-то по-настоящему важного. — Я исполняю решение суда о взыскании. Пенсия — это личный доход должника Ковалева. Я с него взыскиваю. Арендные платежи — это доход, поступающий в конкурсную массу. Это юридически разные карманы. Я не могу и не буду отдавать вам деньги, которые по закону о банкротстве принадлежат кредиторам. Вы пытаетесь залезть в чужой кошелек.
— Но ведь это его личное имущество приносит доход! — почти взмолилась Мария, чувствуя, как к горлу подступает ком. — Его, не банков! Выходит, вы просто выбираете самый маленький, самый тоненький ручеек из всех и говорите, что это и есть вся река? А остальное — для банков, им нужнее? Моей дочери не нужно есть, не нужно одеваться?
— Я выбираю не ручейки, а статьи закона, — отрезал Петров. — И они на моей стороне. То, что вы называете «рекой», по закону принадлежит кредиторам. Все вопросы к законодателю. Если вас что-то не устраивает — обращайтесь в суд. Ах да, вы уже обратились. Увидимся на заседании.
Короткие гудки. Повесив трубку, Мария почувствовала приступ дурноты. Она прошлась по комнате, сделала несколько глубоких вдохов. Был еще один человек, которому можно было позвонить. Последний.
Она набрала номер Игоря. Тот ответил не сразу, голос был сонный и недовольный.
— Да.
— Игорь, это Маша.
— Маш, чего тебе? У меня давление скачет, лежу вот…
— Я звонила твоему Петрову, — перебила она, не желая слушать очередные жалобы на здоровье. — Он снова несет эту чушь про конкурсную массу. Игорь, это же твой ребенок! Ты можешь на него повлиять? Сказать, чтобы он перестал издеваться и начал платить нормально?
На том конце провода тяжело вздохнули.
— Маш, ну что я могу? Я банкрот. У меня ни права голоса, ни денег. Всем заправляет управляющий. Ты же знаешь. Это не я решаю.
— Не ты решаешь? — в голосе Марии зазвенел металл. — А чьи помещения сдаются в аренду, принося сотни тысяч в месяц? Не твои? Чья дочь сидит на макаронах, пока твои деньги уходят банкам?
— Ну, во-первых, не сотни тысяч, а гораздо меньше, — занудно поправил Игорь. — А во-вторых, это деньги не мои. Они в конкурсной массе. Петров прав, это закон. Я сам с этой пенсии живу, ты думаешь, мне сладко?
— Ты живешь с пенсии, потому что тебе это удобно! — взорвалась Мария. — Удобно быть бедным, несчастным банкротом, с которого и взятки гладки! Ты просто спрятался за спину этого Петрова и умыл руки. Тебе плевать на Аньку!
— Не говори так! — в голосе Игоря прорезалась обида. — Я не плевал! Я люблю ее! Но что я сделаю? Пойду на Петрова с кулаками? Он меня в порошок сотрет, еще и обвинит в сокрытии доходов. Маша, пойми, я в ловушке.
— В ловушке не ты, а твоя совесть, которой у тебя нет, — ледяным тоном произнесла Мария и нажала отбой.
***
В день суда она была на удивление спокойна. После разговора с Игорем всякая надежда на человеческое участие умерла. Осталась только холодная, злая решимость идти до конца. Петров выступал уверенно, чеканя формулировки. Он жонглировал статьями закона о банкротстве, ссылался на практику, рисовал перед судьей картину, где он — верный страж интересов обездоленных кредиторов, а Мария — алчная бывшая жена, пытающаяся урвать кусок из общего котла.
Мария слушала его и думала, что самое страшное в этой ситуации — это то, что и Петров, и Игорь, по-своему, верили в то, что говорят. Один — в святость буквы закона, другой — в собственное бессилие. И обоих все устраивало.
Когда коллегия судей удалилась для вынесения решения, в зале повисла тишина. Мария не молилась. Она просто ждала. Коллегия вернулась, и председатель сухим, монотонным голосом зачитала резолютивную часть. Без пафоса, без обличительных речей. Просто факты:
Перечень видов заработной платы и иного дохода, из которых
производится удержание алиментов на несовершеннолетних детей,
утвержден постановлением Правительства Российской Федерации от
02.11.2021 № 1908.
Согласно названному перечню удержание алиментов на содержание
несовершеннолетних детей производится, в том числе, с доходов от
реализации недвижимого имущества в связи с осуществлением
экономической деятельности и от предоставления в аренду (нанимателю)
имущества за плату во временное владение и пользование или во временное
пользование (подпункт «з» пункта 2).
То обстоятельство, что имущество сдано в аренду финансовым
управляющим в процедуре реализации с целью обеспечения его сохранности,
правового значения не имеет, т.к. в любом случае получаемый доход
является доходом должника, из которого производится удовлетворение
требований кредиторов должника как по текущим, так и по реестровым
обязательствам с учетом их очередности. Иной подход приводите к
преимущественному удовлетворению требований кредиторов по
обязательствам, установленным в реестре требований кредиторов должника,
перед кредитором по текущему обязательству.
При этих словах самоуверенное лицо Петрова дрогнуло. Его юридическая конструкция рассыпалась в прах. Мария же почувствовала, как по щекам покатились слезы. Она победила.
Выйдя из здания суда, она остановилась на ступеньках, глубоко вдохнула прохладный осенний воздух и набрала номер дочери.
— Анечка, привет, родная… Мы победили… — прошептала она в трубку, и голос ее сорвался. — Теперь все будет по-честному.
И в этом простом слове — «по-честному» — был весь смысл ее многолетней, изматывающей битвы. Она шла по улице и впервые за долгие годы чувствовала легкость. Дело было не только в деньгах. Дело было в восстановленной справедливости. Ей удалось доказать, что закон — это не инструмент для манипуляций, а механизм защиты. Эта победа показала, что даже столкнувшись с формализмом и цинизмом системы, один человек может заставить ее работать так, как было задумано — защищать тех, кто слабее. Впереди была новая жизнь, и Мария знала: теперь она сможет смотреть в глаза своей дочери без чувства вины за то, что не смогла отстоять ее права. Она смогла.
Все совпадения с фактами случайны, имена взяты произвольно. Юридическая часть взята отсюда: Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 04.08.2025 N Ф09-7592/21 по делу N А47-19386/2019
Пишу учебник по практической юриспруденции в рассказах, прежде всего для себя. Подписывайтесь, если интересно