— Лидия Викторовна, а вы не думали сдавать свою трёшку? — Вера поставила на стол коробку с макарунами и оглядела просторную гостиную. — Такая площадь в центре — это же золотая жила.
Я отложила газету и внимательно посмотрела на невестку сына. Четвёртый визит за два месяца, и снова разговор о недвижимости.
— У меня есть двушка для сдачи, — ответила спокойно. — Этого хватает.
— Но подумайте, какие деньги теряете! — Вера присела рядом, глаза блеснули. — Я же риелтор, знаю рынок. За вашу квартиру можно брать тысяч пятьдесят, минимум.
Денис вышел из кухни с подносом. Мой тридцатичетырёхлетний сын светился от счастья — впервые за много лет он был по-настоящему влюблён.
— Мам, Вера предлагает помочь оформить документы, — он поцеловал девушку в щёку. — У неё связи в управляющих компаниях.
— Бесплатно, конечно, — добавила Вера с той особой улыбкой, которую я видела у подозреваемых перед дачей ложных показаний.
Тридцать лет работы следователем научили чувствовать фальшь. А Вера фальшивила с первой встречи.
За чаем она ненавязчиво расспрашивала о моих доходах. О размере пенсии. О том, не тяжело ли содержать две квартиры. И всякий раз, когда Денис отвлекался, её взгляд становился оценивающим.
— Знаете, я тут подумала, — она откусила макарун, — а что если мы с Денисом переедем к вам? Временно, конечно. Пока свою квартиру не найдём.
— У Дениса есть жильё.
— Однушка в спальном районе? — Вера скривилась. — Там же мышь повернуться не может.
Сын неловко покашлял. За полгода отношений с Верой он похудел и стал нервным. Девушка умело давила — то намёком, то прямым вопросом. Зачем такой взрослый мужчина снимает квартиру, когда у мамы столько места пустует?
— Мам, может, Вера права? — спросил он после её ухода. — Ты же одна в такой квартире.
— Лёша, я прожила здесь сорок лет. Здесь память об отце.
— Но ты могла бы и в двушке жить. А эту продать, деньги вложить.
Неужели он сам додумался? Или Верочка постаралась?
На следующий день поехала в офис старого приятеля из МВД. Майор Кротов работал теперь в частном сыскном агентстве.
— Нужно пробить человека, — положила на стол визитку Веры. — Риелтор Вера Соколова.
— Подозрения?
— Пока интуиция. Но она редко подводит.
Три дня спустя Кротов позвонил:
— Материал готов. Приезжайте, есть о чём поговорить.
В его кабинете на столе лежала тонкая папка.
— Ваша будущая невестка — интересная личность. Два года назад открыла собственное риелторское агентство. Брала кредиты, развивалась. А потом — бах, и банкротство.
— Причины?
— Официально — кризис на рынке недвижимости. Неофициально — неудачные инвестиции. Вложилась в долгострой, который заморозили. Сейчас должна банкам около трёх миллионов.
— Серьёзная сумма.
— А теперь самое интересное. Месяц назад она подавала документы на кредит под залог недвижимости. Банк отказал — нет собственности на её имя. Зато есть справка о доходах её сожителя.
Кротов протянул копию документа. В графе "место работы" значилась IT-компания, где трудился Денис.
— Она уже считает его доходы своими, — покачала головой.
— Женщина в отчаянном положении. Коллекторы на хвосте, кредитная история убита. Ей нужен срочный выход.
Поблагодарила приятеля и уехала домой с тяжёлым чувством. Одно дело подозревать, другое — получить подтверждение.
Вечером позвонил Денис:
— Мам, мы решили пожениться.
— Так быстро?
— А что тянуть? Вера говорит, в нашем возрасте глупо играть в долгие отношения.
— И когда свадьба?
— Через месяц. В ЗАГСе, без торжеств. Вера не любит пышности.
Конечно, не любит. Зачем тратить деньги на свадьбу, когда можно сразу перейти к главной цели — недвижимости.
— Поздравляю, сынок. Желаю счастья.
— Спасибо. Мы хотели бы после росписи сюда переехать. К тебе.
— Зачем?
— Снимать квартиру — это выброшенные деньги. А у нас планы большие, хотим копить на собственное жильё.
Ложь звучала неубедительно. Денис никогда не был практичным, деньги его мало интересовали. Это чужие слова, чужая логика.
— Хорошо. Переезжайте.
— Правда? — он удивился, ожидал сопротивления.
— А что такого? Семья должна быть вместе.
Знаешь, что говорят опытные следователи? Чтобы поймать преступника, нужно дать ему возможность совершить преступление. При свидетелях и с доказательствами.
Вера въехала в мою квартиру как полноправная хозяйка. Переставляла мебель, меняла шторы, вещала о необходимости ремонта. И постоянно намекала — разве справедливо, что пожилой человек занимает столько места?
— Лидия Викторовна, а вы не думали о доме престарелых? — спросила она за завтраком. — Там сверстники, общение. А молодой семье нужно пространство для развития.
— Какая интересная мысль, — улыбнулась я. — А что скажешь, Денис?
Сын поперхнулся кофе.
— Мам, о чём речь? Какой дом престарелых?
— Вера считает, что мне будет лучше среди ровесников.
— Я не то имела в виду... — забормотала Вера.
— А что именно?
— Ну... современные пансионаты очень комфортные. С медицинским обслуживанием, культурными программами...
— И освобождается квартира для молодых.
— Это же логично! — вспыхнула она. — Зачем одному человеку столько места?
— Вера! — Денис побледнел. — Как ты можешь?
— Что такого? Я предлагаю рациональное решение.
Он встал из-за стола и вышел. Вера осталась допивать кофе.
— Красивый сервиз, — заметила она. — Антикварный?
— Мамин. Военная трофейная посуда.
— А сколько такое стоит?
— Понятия не имею.
Она достала телефон, сфотографировала чашку.
— Для оценщика, — пояснила. — Вдруг это раритет? Можно дорого продать.
— Зачем мне продавать мамину посуду?
— Деньги лишними не бывают. Особенно в вашем возрасте.
Вечером дождалась, пока Денис заснёт, и тихо прошла в кухню. Вера сидела с ноутбуком, изучала сайты риелторских компаний.
— Не спится? — села напротив.
— Работаю. Клиенты не ждут.
— Понимаю. Трудная профессия — риелтор. Особенно после банкротства.
Пальцы замерли над клавиатурой.
— Откуда вы знаете?
— А вы думали, я не проверю невестку сына? Тридцать лет в следственных органах чего-то да стоят.
Вера закрыла ноутбук.
— И что дальше?
— Ничего. Просто интересно наблюдать, как вы решаете проблему трёхмиллионного долга.
— Это мои трудности.
— Конечно. И план с моей квартирой — тоже ваши трудности.
Мы смотрели друг на друга. Опытная следователь против загнанного в угол мошенника. Чья возьмёт?
— Хорошо, — Вера откинулась на спинку стула. — Говорите прямо. Чего хотите?
— Чтобы вы ушли от моего сына.
— А если я откажусь?
— Покажу ему документы о ваших долгах. Справку о том, как вы подавали на кредит, указав его доходы.
— Это докажет только то, что я его люблю и хочу общее будущее.
— Или то, что ищете способ решить финансовые проблемы за чужой счёт.
Вера встала, прошлась по кухне.
— Вы жестокая женщина. Разрушаете счастье собственного сына.
— Это не счастье. Это спектакль.
— Денис меня любит!
— Денис любит ту, кем вы притворяетесь. Не настоящую вас.
— А вы готовы разрушить его иллюзии? Причинить боль?
Этот вопрос мучил меня несколько недель. Готова ли я сделать сына несчастным ради его же блага?
— Готова.
— Тогда действуйте. Посмотрим, кого он выберет — маму-разрушительницу или любимую женщину.
На следующий день я выложила документы на кухонный стол. Денис пришёл с работы усталый, но довольный.
— Как дела? — поцеловал меня в щёку.
— Присядь. Нужно поговорить.
Он взглянул на папки, и лицо изменилось.
— Что это?
— Информация о Вере. О её долгах, банкротстве, попытке получить кредит под твои доходы.
Денис листал документы, бледнея с каждой страницей.
— Мам, зачем ты это делала?
— Потому что она лжёт тебе. С первого дня.
— Может, у неё были причины не рассказывать?
— Какие причины могут оправдать ложь в семье?
Он долго молчал, глядя в окно.
— Где она сейчас?
— В спальне, собирает вещи. Мы уже поговорили.
— И что она сказала?
— Что любит тебя. И что я жестокая старуха, разрушающая чужое счастье.
— А ты что думаешь?
— Я думаю, что правда важнее комфортной лжи. Даже если она причиняет боль.
Вера вышла с сумкой. Лицо каменное, глаза красные.
— Денис, я уезжаю. Твоя мать добилась своего.
— Вера, почему ты не сказала о долгах?
— Потому что знала — ты испугаешься и сбежишь. Как все мужчины.
— Я бы помог.
— Чем? У тебя нет трёх миллионов. Есть только мама с квартирами.
— То есть я тебе нужен был только из-за недвижимости?
— Нет! Но... — она запнулась. — Я тебя люблю. Но мне нужна была помощь.
— Какая именно?
— Крыша над головой. Поддержка. Возможность начать сначала.
— За мой счёт.
— За счёт семьи! — вспыхнула Вера. — Разве не так работает брак?
— Брак работает на честности.
Она посмотрела на меня с ненавистью.
— Поздравляю. Ваш сын снова ваш. Только он будет одинок.
— Лучше одинок, чем обманут.
Хлопнула дверь. Денис сел на диван, закрыл лицо руками.
— Мам, а может, ты ошибаешься? Может, она действительно меня любила?
— Возможно. Но любовь с корыстными мотивами — это не любовь.
— Тогда почему так больно?
— Потому что ты хороший человек. А хорошим людям всегда больно узнавать правду о тех, кого они любили.
Прошло полгода. Денис постепенно приходил в себя, но я видела — что-то сломалось. Он стал осторожнее, недоверчивее. Больше не приводил девушек знакомиться.
А я всё чаще задавалась вопросом: правильно ли поступила? Может, стоило дать им шанс? Вдруг любовь победила бы корысть?
Но когда ночью не могла уснуть, вспоминала взгляд Веры, оценивающий мою посуду. И понимала — не ошиблась.
Правда дорого стоит. Иногда — слишком дорого. Но ложь стоит ещё дороже.
Мой сын снова одинок. И я не знаю, простит ли он мне когда-нибудь то, что я разрушила его иллюзию любви.
Но я его мать. И моя задача — защищать его даже от самого себя. Даже если он этого не понимает.
Даже если это стоит мне его доверия.