— Дашенька, умоляю, только не бросай трубку! Мне… мне больше некому позвонить. Помоги мне, ради всего святого!
Голос в телефоне был чужим — надтреснутым, сдавленным от рыданий, задыхающимся. Но Дарья узнала его сразу. Узнала и замерла посреди своей светлой, залитой солнцем студии, где пять минут назад весело щебетали дети, постигая азы английского. Это была Светлана. Её бывшая золовка. Женщина, которая годами с наслаждением оттачивала на ней своё остроумие и презрение.
Дарья молчала, пытаясь совладать с ураганом чувств, поднявшимся в душе. Удивление, гнев, брезгливость и… что-то ещё. Что-то похожее на тёмное, мстительное удовлетворение. Она представила себе холёное, всегда самодовольное лицо Светланы, искажённое слезами, и поймала себя на мысли, что ей хочется повесить трубку. Просто нажать на красную кнопку и навсегда вычеркнуть этот голос из своей жизни.
— Даша, ты слышишь? Пожалуйста! Я знаю, я… я была ужасна с тобой. Я знаю! Но сейчас… он меня убьёт! Он запер меня, я не могу выйти! Он отнял всё!
Слова «запер» и «отнял» ударили в сознание, пробив броню из старых обид. Дарья, сама прошедшая через ад унижений, слишком хорошо знала этот липкий, парализующий страх.
— Где ты? — спросила она сухо, голос прозвучал чужим и бесцветным.
— Я… я в Москве. Мы прилетели вчера. Он уехал на какую-то встречу, вернётся вечером. У меня есть всего пара часов. Даша, я приеду куда скажешь! Умоляю!
Дарья глубоко вздохнула, закрыв глаза. Перед её внутренним взором пронеслись все воскресные ужины, все ядовитые усмешки, все унизительные комментарии. И тихий смех мужа, поддерживающего свою семью. Она вспомнила их лица в кабинете нотариуса — полные ненависти и бессильной злобы. И вот теперь одна из них, самая язвительная и высокомерная, взывает о помощи. Какая ирония судьбы.
— Приезжай в мою студию, — произнесла Дарья, диктуя адрес. — У тебя есть час.
Последние полтора года после развода были для Дарьи временем возрождения. Она не просто выжила — она расцвела. Её маленькая студия английского языка «English Time» быстро набрала популярность. Оказалось, что её методика — не нудная зубрёжка, а живое общение, игры, просмотр фильмов в оригинале — творила чудеса. К ней вели детей, приходили взрослые, желающие подтянуть язык для работы или путешествий. Она наняла ещё двух преподавателей, но сама продолжала вести несколько групп — ей нравилась эта работа, нравилось видеть, как в глазах её учеников загорается огонёк понимания.
Она много читала, не только юридическую литературу, но и книги по психологии. Она хотела понять, как люди превращаются в монстров, подобных её бывшей семье, и как не позволить себе стать жертвой. Она узнала о таких понятиях, как «газлайтинг», «нарциссическое расстройство личности», «пассивная агрессия». И с ужасом, но и с облегчением, узнавала в описаниях своего бывшего мужа и его родню. Оказывается, у её боли было имя.
О семье Аркадия она почти ничего не слышала и не хотела слышать. Лишь однажды общая знакомая обмолвилась, что дела у них идут неважно. Аркадий, лишившись «финансовой подушки», которую Дарья отсудила, влез в какие-то рискованные проекты и прогорел. Тамара Павловна сдала свою огромную квартиру и переехала в более скромную, чтобы помочь сыну расплатиться с долгами. А Светлана… О, Светлана, по слухам, вытянула счастливый билет. Познакомилась на заграничном курорте с богатым французом, выскочила замуж и упорхнула в Ниццу, на Лазурный берег. Оттуда она регулярно постила в соцсети фотографии своей роскошной жизни: яхты, виллы, бриллианты. Каждая фотография была как пощёчина, как напоминание: «Смотри, неудачница, кто из нас в итоге оказался на коне». Дарья молча заблокировала её аккаунт и больше об этом не думала. До сегодняшнего дня.
В дверь студии робко постучали. Дарья открыла. На пороге стояла женщина, в которой она с трудом узнала прежнюю Светлану. Дорогое, но измятое платье от известного дизайнера висело на ней, как на вешалке. Идеально уложенные волосы спутались, из-под тёмных очков виднелись красные, опухшие от слёз веки. Но самым страшным было выражение её лица — затравленное, испуганное, словно она ждала удара.
Молча, Дарья провела её в свой маленький кабинет и налила стакан воды. Светлана дрожащими руками взяла стакан, расплескав половину.
— Спасибо, — прошептала она.
Она сняла очки, и Дарья ахнула. Под глазом у Светланы желтел огромный, безобразный синяк, неумело замазанный тональным кремом.
— Это… я упала, — торопливо соврала Светлана, поймав её взгляд.
— Не ври. Хотя бы мне не ври, — жёстко сказала Дарья. — Рассказывай.
И Светлана заговорила. Её рассказ был сбивчивым, путаным, прерываемым рыданиями. История, которая начиналась как сказка о Золушке, на деле оказалась триллером.
Её муж, Жан-Поль, элегантный, обходительный француз лет пятидесяти, владелец сети отелей, оказался домашним тираном. Сказка закончилась сразу после свадьбы. Он поселил её на роскошной вилле в Ницце, которая стала для неё золотой клеткой. Он отобрал у неё паспорт и телефон, выдав другой, где все контакты контролировались. Он запретил ей общаться с подругами, выходить одной из дома. Каждый её шаг отслеживался охраной.
— Он говорил, что это для моей же безопасности, — всхлипывала Светлана. — Что мир опасен, а он меня так любит, что боится потерять. Сначала я верила… Я даже думала, что это так романтично.
Жан-Поль постоянно критиковал её. Её акцент, её манеру одеваться, её вкусы. Он заставлял её часами заниматься с преподавателем этикета, чтобы она «соответствовала его уровню». Он высмеивал её перед своими друзьями, представляя её как «мою дикую русскую медведицу, которую я пытаюсь цивилизовать». Любое неповиновение каралось. Сначала это был ледяной игнор, который мог длиться неделями. Потом — лишение денег. Он выдавал ей смехотворную сумму на карманные расходы, требуя отчёта за каждую копейку.
— Он говорил, что деньги портят людей, а он хочет сохранить мою душу чистой, — шептала Светлана, глядя в одну точку. — А потом… потом он начал поднимать руку. Несильно. Толчок, пощёчина… Говорил, что я сама его провоцирую. Что я истеричка и неблагодарная тварь. А этот синяк… это он вчера поставил. За то, что я попросила разрешения позвонить маме.
Дарья слушала, и лёд в её сердце медленно таял, уступая место другому, давно забытому чувству — состраданию. Она видела перед собой не своего врага, не высокомерную стерву, а просто сломленную, напуганную женщину. Такую же, какой когда-то была она сама.
— Почему ты не ушла раньше? — тихо спросила она.
— Куда?! — истерически выкрикнула Светлана. — У меня нет ничего! Паспорта нет, денег нет! Он оформил брачный контракт, по которому в случае развода я не получаю ни цента! Я даже языка толком не знаю! Я в полной его власти! Я звонила маме, Аркаше… они… они сказали, чтобы я терпела! Мама сказала: «Все мужики такие, потерпи, зато в роскоши живёшь! Не гневи бога!» А Аркашка… он просто сказал, что у него своих проблем хватает, и бросил трубку.
И в этот момент Дарью пронзила острая, невыносимая жалость. Не к Светлане даже, а к самой себе в прошлом. Она вспомнила, как сама искала поддержки у мужа и натыкалась на стену равнодушия. Она поняла, что у них, таких разных, оказалось так много общего. Их обеих предали самые близкие люди.
Светлана подняла на неё полные слёз глаза.
— Даша, я знаю, я не заслуживаю твоей помощи. Я вела себя как последняя сволочь. Но я видела в соцсетях, что ты стала юристом. Ты… ты такая сильная. Ты смогла от них уйти. Научи меня! Помоги мне! Я не хочу возвращаться на эту виллу! Я боюсь его!
Дарья встала и подошла к окну. За ним шумел город, кипела жизнь. И в этой жизни было так много женщин, запертых в своих золотых и не очень клетках, терпящих унижения и побои, потому что им сказали, что так надо. Потому что им больше некуда идти.
Она обернулась. Взгляд её был твёрд.
— Хорошо. Я помогу тебе. Но при одном условии.
— Любом! — выдохнула Светлана.
— Ты будешь делать всё, что я скажу. Без истерик и сомнений. И ты должна понять одну вещь раз и навсегда: никто тебя не спасёт, кроме тебя самой. Я могу дать тебе удочку и показать, где рыба, но ловить её придётся тебе. Готова?
Светлана, всё ещё всхлипывая, решительно кивнула.
Первым делом Дарья отвезла Светлану в травмпункт, где зафиксировали побои. Справка — это документ, доказательство, которое могло пригодиться в будущем. Затем она позвонила своей подруге, с которой училась на юрфаке, и попросила приютить Светлану на пару дней, в квартире, адрес которой никто не знал.
Вечером, уложив Светлану спать, Дарья села за ноутбук. Ситуация была сложной. Международное право, брачный контракт, заключённый по законам другой страны, — всё это требовало тщательной проработки.
— Понимаешь, — объясняла она Светлане на следующее утро, раскладывая перед ней распечатанные документы, — твой случай осложняется тем, что вы граждане разных государств. Твой муж — гражданин Франции, брак зарегистрирован там же. Это значит, что основной процесс развода и раздела имущества, скорее всего, будет проходить там. И по их законам.
— Но контракт! — в отчаянии воскликнула Светлана. — Там написано, что я ни на что не имею права!
— Контракт — это не приговор, — спокойно ответила Дарья. — Любой, даже самый драконовский контракт можно оспорить в суде, если доказать, что он был заключён под давлением, путём обмана или ставит одного из супругов в заведомо невыгодное, кабальное положение. А в твоём случае есть ещё и факт домашнего насилия. В любой цивилизованной стране это является отягчающим обстоятельством.
Дарья нашла в интернете контакты нескольких русскоязычных адвокатов, практикующих во Франции, и отправила им краткое описание дела.
— Наша первая задача — восстановить твои документы. Ты гражданка России. Никто не имеет права удерживать твой паспорт. Мы сейчас же едем в твоё консульство и пишем заявление об утере паспорта под давлением мужа. Они обязаны выдать тебе временное свидетельство на возвращение.
В консульстве на них смотрели с сочувствием. Оказалось, история Светланы была далеко не уникальной. Таких «Золушек», попавших в лапы заграничных «принцев»-тиранов, было немало.
Следующие несколько дней были похожи на военную операцию. Дарья была штабом, а Светлана — солдатом на передовой. Дарье пришлось проявить всю свою выдержку. Светлана то впадала в панику, то рыдала, то хотела всё бросить и вернуться, умоляя Жан-Поля о прощении.
В один из таких моментов Дарья не выдержала. Она схватила Светлану за плечи и сильно встряхнула.
— Соберись, тряпка! — закричала она ей в лицо. — Хватит себя жалеть! Да, тебе страшно! Да, больно! Но если ты сейчас сдашься, ты вернёшься в тот же ад, и будет только хуже! Он увидит, что тебя можно сломить, и больше никогда не отпустит! Ты хочешь всю жизнь прожить в страхе? Хочешь, чтобы он тебя бил, унижал, а ты молчала?! Вспомни, какой ты была! Где та Света, которая могла одним словом испепелить человека? Где твоя гордость? Твоя злость? Так направь её не на меня, а на него! Борись! Ты слышишь меня?! Борись за себя!
Слова Дарьи, злые и резкие, подействовали на Светлану как ушат ледяной воды. Она перестала плакать, подняла голову, и в её глазах впервые за много дней мелькнул огонёк прежней, колючей решимости.
— Ты права, — тихо сказала она. — Хватит. Я больше не буду его игрушкой.
Это был переломный момент. Светлана изменилась. Она начала действовать. Сама звонила адвокатам, чётко и ясно излагая свою ситуацию. Она вспомнила все детали их финансовой жизни с мужем, названия компаний, номера счетов, о которых он неосторожно упоминал. Оказалось, что её мозг, который Жан-Поль называл «пустым», как губка впитывал всю информацию.
Один из французских адвокатов, мэтр Дюбуа, заинтересовался их делом. Он сообщил, что по французским законам, несмотря на брачный контракт, супруг, ставший жертвой насилия, имеет право на солидную компенсацию. А если удастся доказать, что часть активов Жан-Поля была скрыта от налогов — а Светлана была уверена, что это так, — то ему грозят огромные проблемы с законом в его собственной стране.
Жан-Поль, обнаружив пропажу жены, сначала не придал этому значения. Он был уверен, что она, как побитая собака, вернётся через пару дней. Но когда ему пришло официальное письмо от адвоката Дюбуа, он взбесился. Начались звонки с угрозами. Он обещал уничтожить Светлану, смешать её с грязью, сделать так, чтобы она до конца жизни работала на панели.
Дарья, которая присутствовала при одном из таких звонков, взяла у Светланы трубку.
— Месье, — произнесла она на безупречном английском, который звучал холодно и отстранённо. — Меня зовут Дарья. Я — юридический представитель Светланы в России. Хочу вас уведомить, что все ваши звонки записываются. Каждая ваша угроза будет приобщена к делу о домашнем насилии. Кроме того, мы готовим запрос в налоговые органы Франции касательно законности происхождения некоторых ваших активов. Моя коллега, Светлана, помнит очень много интересных деталей. Всего доброго.
На том конце провода повисла ошеломлённая тишина, а потом раздались короткие гудки.
Процесс был долгим и изматывающим, но Светлана, поддерживаемая Дарьей и мэтром Дюбуа, прошла его до конца. Суд во Франции признал Жан-Поля виновным в домашнем насилии, расторг их брак и, несмотря на контракт, обязал его выплатить Светлане значительную компенсацию, которой с лихвой хватало на покупку квартиры в Москве и безбедную жизнь на несколько лет вперёд.
В день, когда пришло известие о решении суда, Светлана приехала к Дарье с огромным букетом её любимых пионов. Она выглядела по-другому. Спокойная, уверенная в себе, с твёрдым взглядом. От прежней затравленной женщины не осталось и следа.
— Даша, я… у меня нет слов, чтобы тебя отблагодарить, — сказала она, стоя в дверях студии. — Ты спасла мне жизнь.
— Ты сама себя спасла, — улыбнулась Дарья. — Я просто показала дорогу.
Они посидели в её кабинете, выпили чаю. Говорили о будущем. Светлана решила, что вернётся в свою профессию — до замужества она была неплохим экономистом.
— Я больше никогда не позволю никому себя содержать, — твёрдо сказала она. — Независимость — это самое ценное, что есть у женщины. Как же я раньше этого не понимала…
Перед уходом она замялась.
— Даш, я знаю, это наглость с моей стороны… но могу я попросить у тебя прощения? За всё. За те годы, за те слова… Я была глупой, завистливой и злой. Я завидовала тебе, потому что у тебя было то, чего не было у меня, — внутренний стержень. А я пыталась компенсировать свою пустоту дорогими вещами и унижением других. Прости меня, если сможешь.
Дарья посмотрела на неё. Она не знала, сможет ли она простить. Слишком глубоки были шрамы. Но она знала другое. Что в тот день, когда она ответила на звонок Светланы, она сделала правильный выбор. Она помогла не золовке-стерве, а женщине в беде. И этот поступок сделал её саму сильнее.
— Иди, Света, — сказала она мягко. — У тебя впереди новая жизнь. Постарайся прожить её достойно.
Светлана кивнула, в её глазах стояли слёзы. Она развернулась и ушла.
Дарья долго смотрела ей вслед. Они никогда не станут подругами. Но сегодня они обе одержали победу. Светлана — над своим мучителем. А Дарья — над своим прошлым. Она отпустила его, перевернула страницу и была готова писать новую главу. Главу, в которой не было места для старых обид, а было только светлое будущее, которое она построила сама.