– Проект Наследство?
Слова на экране старого смартфона светились в полумраке комнаты ядовитым зеленым. Юлия моргнула, потерла глаза. Может, показалось. Зимнее утро в Челябинске редко баловало светом, и серая, вязкая хмарь за окном, казалось, просочилась в квартиру, сгущаясь в углах и налипая на предметы. Она сидела на полу среди коробок с вещами Антона. Прошло четыре месяца. Четыре месяца тишины, которую она сначала принимала за покой, а теперь все чаще – за оглушающую пустоту.
Она нашла его старый телефон на дне ящика с документами, среди гарантийных талонов на давно выброшенную технику. Просто из сентиментальности воткнула в зарядку. Аппарат неожиданно ожил, завибрировал и выдал на заблокированный экран вереницу уведомлений. И вот это. Групповой чат в мессенджере. «Проект Наследство». А под названием – последнее сообщение от Ирины, жены ее брата: «Виталик, она точно ничего не подозревает? Надо додавить, пока не очухалась». Имя отправителя заставило сердце споткнуться и забиться часто-часто, отдаваясь в висках сухим стуком.
Юлия поднесла палец к экрану. Телефон Антона всегда открывался по отпечатку. Она приложила его палец – не сработало. Тогда свой. Просто на автомате, без всякой надежды. Щелчок. Экран разблокировался. Антон, ее предусмотрительный, заботливый Антон, добавил ее отпечаток в систему. «На всякий случай, Юленька, мало ли что». Мало ли что.
Дрожащими руками она открыла чат. Он был создан два месяца назад, через полтора месяца после смерти Антона. Участники: ее родной брат Виталий и его жена Ирина. И короткая, деловая переписка.
«Виталик, я все пробила. Там страховка жизни, корпоративная. Сумма приличная. Она, скорее всего, даже не в курсе».
«Ира, ты уверена? Антон бы ей сказал».
«Он бы сказал, если бы собирался помирать! А так, это просто бумажка в договоре. Юлька твоя в этом не шарит, она цифры только на кассе видит. Главное, чтобы она сама никуда не сунулась».
«Что делать-то будем?»
«Помогать. Будем ей помогать. Окружим заботой. Найдем «нашего» юриста, который поможет все оформить. Деньги большие, одним махом ипотеку закроем. Юльке-то столько зачем? Ей на жизнь хватает».
«Как-то это… не по-людски, Ир».
«По-людски – это когда семья в достатке живет! Айда, не раскисай. Проект есть проект. Объект – Юлия. Цель – наследство».
Юлия отшвырнула телефон, словно тот обжег ее. Он глухо стукнулся о ковер. В ушах звенело. Объект – Юлия. Не сестра, не родственница, не женщина, потерявшая мужа. Объект. Холодный, бездушный термин из делового плана. Она обхватила себя руками. Сквозняк тянул от старой деревянной рамы, и по спине пробежал озноб, не имеющий ничего общего с температурой в комнате. Челябинский смог за окном казался плотным, как вата. В нем тонули верхушки соседних панелек и голые ветки тополей. Мир сузился до этой серой комнаты и ядовито-зеленых букв в ее памяти.
Она вспомнила, как они приезжали на прошлой неделе. Виталий, ее младший брат, которого она в детстве защищала от дворовых забияк, привез ее любимый вишневый пирог. Ирина суетилась, заваривала чай, щебетала без умолку.
– Юленька, ну как ты? Держишься, наша хорошая? Мы так за тебя переживаем!
– Нормально, – тихо отвечала Юлия, механически размешивая сахар в чашке.
– Ты бы это… с бумагами-то разобралась, – вкрадчиво начинал Виталий, избегая ее взгляда. – Может, помощь нужна? Там же у Антона наверняка всякое было, счета, может, вклады…
– Я пока не могу, – она качала головой. – Руки не доходят.
– Ну и правильно! – тут же подхватывала Ирина, сверкая свежим маникюром. – Зачем тебе голову забивать? Мы для чего? Мы поможем! Ты только скажи. У меня знакомый нотариус есть, толковый мужик. Все сделает по красоте, тебе и вникать не придется.
Тогда ее тронула эта забота. А сейчас, вспоминая их слаженные реплики, маслянистые взгляды, она чувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Они разыгрывали спектакль. А она, сорокадвухлетняя женщина, была в нем главной и единственной зрительницей, не понимающей, что она же и есть декорация.
***
Работа в большом гипермаркете на окраине Челябинска была ее спасением. Монотонный писк сканера, шелест пакетов, гул холодильников и негромкая музыка – этот звуковой фон вытеснял собственные мысли, не давал погрузиться в вязкое болото самокопания. Юлия была старшим кассиром. Это означало не только сидеть за кассой, но и решать проблемы.
– Девушка, я не буду за это платить! – полная женщина в норковой шапке, сдвинутой на затылок, тыкала пальцем в упаковку сыра. – У вас на ценнике другая цена!
Юлия подошла, взяла упаковку. Спокойно, без суеты. За пятнадцать лет она научилась распознавать типы покупателей и знала, что на крик отвечать нельзя.
– Минуточку, сейчас все проверим.
Она прошла к сканеру в торговом зале, проверила. Действительно, в базу еще не успели внести утреннюю переоценку.
– Вы совершенно правы, прошу прощения. Сейчас пробьем по старой цене. Извините за неудобства.
Женщина, готовая к долгой битве, сдулась, как проколотый шарик. Пробормотала что-то вроде «ну вот, другое дело» и успокоилась.
Юлия вернулась на свое место в маленькой каморке за кассовой линией. Здесь стоял ее стол, монитор с камерами и ее главное сокровище – пяльцы с незаконченной вышивкой. Это была сложная работа, репродукция картины с зимним лесом. Тысячи крестиков, десятки оттенков серого, белого, голубого. Антон смеялся, что она строит свой собственный мир, стежок за стежком. Он был прав. В этом мире все было подчинено ей. Только она решала, какой оттенок ляжет рядом с другим, какой стежок завершит элемент. Это был ее островок абсолютного контроля в жизни, где от нее самой, как ей казалось, зависело так мало.
После смены она шла домой через заснеженный двор. Фонари выхватывали из темноты кружащиеся снежинки, похожие на мошкару. Пасмурная погода не отступала. Город кутался в серую дымку, и даже яркие вывески магазинов казались приглушенными. Она думала о телефоне, лежащем дома. О «Проекте Наследство». Это словосочетание впилось в мозг, как заноза.
Дома, не раздеваясь, она снова взяла телефон. Пролистала чат до самого начала. И нашла то, что искала. Скриншот. Скриншот страницы из договора страхования, где четко была прописана сумма. Сумма с шестью нулями. Юлия села на стул. Она не знала, что и думать. Антон никогда не говорил ей об этом. Они жили скромно, от зарплаты до зарплаты. Она – кассир, он – инженер на ЧТПЗ. Не шиковали, но на жизнь хватало. Откуда такая страховка? И почему он молчал?
И тут ее осенило. Это была не его личная инициатива. Это была корпоративная программа для ведущих специалистов. Антон был на хорошем счету. Видимо, он и сам не придавал этому значения. Просто одна из многих бумаг, подписанных при трудоустройстве. А вот Ирина, юрист по образованию, работающая в отделе кадров на другом предприятии, знала цену таким бумагам. Она знала, где искать. И нашла.
Звонок телефона заставил ее вздрогнуть. На экране высветилось «Брат». Сердце ухнуло куда-то вниз. Она смотрела на экран, пока мелодия не стихла. Через минуту телефон пиликнул – сообщение от Виталия: «Юль, ты чего трубку не берешь? Мы волнуемся. Давай завтра заедем, надо поговорить».
«Надо додавить».
Юлия глубоко вздохнула. Холодный воздух обжег легкие. Она подошла к окну. Внизу, во дворе, кто-то пытался завести старую «девятку». Мотор надсадно выл, чихал, но не сдавался. И в этом упрямом, безнадежном реве ей вдруг почудилась она сама. Загнанная, растерянная, но еще не сломленная.
Она взяла свою вышивку. Пальцы привычно нащупали иглу. Она посмотрела на сложный узор. Там был участок, где переплетались почти неотличимые оттенки серого. Она долго не могла к нему подступиться, боялась испортить. А сейчас… сейчас она вдела в иглу темно-серую нить и сделала первый, решительный стежок.
***
На следующий день они приехали. Без предупреждения, как и обещал Виталий. Юлия как раз вернулась с работы, уставшая, замерзшая. Она даже не успела снять свой форменный жилет.
– Юленька, привет! А мы тут с тортиком! – Ирина влетела в прихожую, распространяя вокруг себя облако дорогих духов и морозной свежести.
Виталий молча вошел следом, в его руках была коробка с тортом. Он выглядел напряженным.
– Проходите, – ровно сказала Юлия, закрывая за ними дверь.
Она не предложила им раздеться. Просто стояла и смотрела.
– Ты чего такая… хмурая? – нервно улыбнулась Ирина. – Устала, поди? Работа у тебя, конечно, не сахар. Весь день на ногах, с людьми…
– Работа как работа, – ответила Юлия. – Зачем приехали?
Ирина переглянулась с мужем. Виталий откашлялся.
– Юль, тут такое дело… Мы насчет бумаг Антона. Понимаешь, сроки могут поджимать по некоторым вопросам. Мы просто хотим помочь. Чтобы ты не упустила ничего.
– Например? – ее голос был спокойным, почти безразличным. Но внутри все сжималось в тугой узел.
– Ну, например, – затараторила Ирина, выходя вперед, – могут быть всякие выплаты. Страховые. Компенсации. Простые люди в этом не разбираются, а сроки проходят, и все, денежки тю-тю! А у нас есть человек, он поможет. Он просто посмотрит документы, и все. Тебе даже делать ничего не надо.
Она говорила быстро, уверенно, глядя куда-то поверх головы Юлии. Она была в своей стихии. «Проект» входил в активную фазу.
– Человек уже здесь, – добавил Виталий и кивнул на лестничную клетку.
Юлия перевела взгляд на приоткрытую дверь. Там, в полумраке, действительно топтался какой-то мужчина в строгом пальто с портфелем.
В этот момент что-то щелкнуло. Ее терпение, ее привычка уступать, ее многолетняя покладистость – все это вдруг кончилось. Это было похоже на то, как на ее вышивке обрывается нить. Звука нет, но узор нарушен, и продолжать как раньше уже невозможно.
– Нет, – сказала она. Тихо, но так, что оба замолчали.
– Что «нет»? – не поняла Ирина.
– Человек ваш сюда не войдет. И вы тоже можете идти.
Ирина захлопала ресницами. На ее лице отразилось искреннее изумление, быстро сменяющееся раздражением.
– Людка, да ты в своем уме ли? – сорвалась она на уральский говор, который обычно тщательно скрывала. – Мы тебе помочь хотим, дуре!
– Не Людка, а Юлия, – поправила она сестру мужа, хотя никогда раньше этого не делала. – И помогать мне не нужно. Особенно так.
Виталий шагнул вперед, его лицо побагровело.
– Юль, ты чего начинаешь? Мы же как лучше…
– Как лучше для кого, Виталя? – она впервые посмотрела ему прямо в глаза. Долго, изучающе. Он отвел взгляд первым. – Для кого вы стараетесь?
Она сделала шаг к столику в прихожей, взяла телефон Антона и протянула им. Экран светился, открытый на том самом чате.
– «Проект Наследство». Хорошее название. Креативное.
Тишина, которая наступила, была гуще и тяжелее челябинского смога. Ирина побелела. Виталий смотрел на телефон так, словно это была змея.
– Это… это не то, что ты думаешь! – первым опомнился он. – Мы просто… мы хотели, чтобы все было по уму! Чтобы деньги не пропали!
– Чтобы они попали в правильные руки, – закончила за него Юлия. – В ваши. На ипотеку. Я все читала.
– Да ты… да ты в деньгах-то соображаешь? – взвилась Ирина, поняв, что маски сброшены. – Всю жизнь за кассой пикаешь! Куда тебе такая сумма? Ты же ее на ветер спустишь! А у нас семья, у нас дети, у нас будущее! А ты вдова, одна! Тебе много не надо!
От этих слов у Юлии перехватило дыхание. Не от обиды. От чудовищной, запредельной простоты их логики. Она – «объект». Функция. Ей много не надо.
– Мне? – переспросила она, и в ее голосе появились новые, металлические нотки. – А что нужно мне, ты не подумала? Или я не в счет?
Она не кричала. Она говорила ровно, почти безэмоционально, и это было страшнее любого крика.
– Я сорок два года живу на свете. И кажется, только сегодня начала понимать, чего я хочу на самом деле. Я хочу тишины. Настоящей. Не той, что от пустоты, а той, что от покоя. Я хочу сидеть у окна с вышивкой и не думать о том, что кому-то что-то должна. Я хочу купить себе, наконец, нормальную швейную машинку. И, может быть, поехать к морю. Одна. Просто смотреть на волны. Вам этого не понять. Вам нужны квадратные метры. А мне нужен воздух.
Она открыла дверь шире.
– Уходите.
– Ты еще пожалеешь! – прошипела Ирина, вылетая на площадку. – Мы же семья!
– Семья так не поступает, – тихо ответила Юлия.
Виталий задержался на пороге. Он смотрел на нее с непонятным выражением – то ли злость, то ли стыд.
– Юль… – начал он.
– Иди, Виталик, – прервала она его. – С этим ты сам как-нибудь разбирайся.
Она закрыла дверь и повернула ключ в замке. Дважды.
Прислонившись спиной к холодному дерматину, она медленно сползла на пол. Тело дрожало. Она не плакала. Внутри была странная, звенящая пустота, но на этот раз она не пугала. Она была похожа на чистый лист. Или на новую, туго натянутую на пяльцы канву.
Она просидела так, может быть, час. Потом встала, прошла на кухню и заварила себе чай. Крепкий, с лимоном. Взяла свою вышивку. Пальцы больше не дрожали. Она посмотрела на почти законченную картину. Зимний лес. Холодный, суровый, но пронизанный светом. Каждый стежок был на своем месте. Каждая нить была выбрана ею.
Она вспомнила, как Антон подарил ей этот набор. «Тут нужно терпение, как у тебя, – сказал он. – Я бы на втором ряду все бросил».
А она не бросила. Она дошла почти до конца.
На следующий день, в свой выходной, Юлия сделала то, чего не делала никогда. Она позвонила в страховую компанию. Записалась на прием к юристу, которого нашла сама, по отзывам в интернете. Она собирала документы, раскладывала их по папкам, сверяла номера. Ее руки действовали уверенно и точно, как при вышивке сложного узора. Она не чувствовала страха. Только холодную, ясную решимость.
Через неделю все было кончено. Деньги поступили на ее новый, открытый в другом банке счет. Сумма была действительно большой. Настолько, что кружилась голова. Но радости не было. Было чувство… завершенности. Словно она дошила последний крестик в самой сложной своей работе.
Вечером она сидела в своем кресле. За окном валил снег, скрывая уродство панельных домов и превращая унылый челябинский пейзаж в подобие волшебной сказки. На коленях у нее лежала законченная вышивка. Зимний лес жил своей тихой, таинственной жизнью. Она провела по нему рукой, ощущая рельеф тысяч стежков. Ее работа. Ее мир.
Телефон, лежавший на столе, завибрировал. Сообщение от Виталия. Длинное, полное упреков, обвинений в эгоизме, в предательстве семьи. Юлия прочитала его без эмоций. Потом открыла галерею и нашла фотографию, которую сделала вчера. Фото ее законченной вышивки. И отправила ее брату в ответ. Без единого слова.
Она не знала, поймет ли он. Да это было и неважно. Она больше не собиралась никому ничего доказывать. Она встала, подошла к шкафу и достала большой дорожный чемодан. Антон всегда мечтал показать ей Байкал зимой. Говорил, что лед там прозрачный, как слеза, и небо такого цвета, которого больше нигде не увидишь.
Юлия открыла чемодан. Первым делом она аккуратно положила на дно свою вышивку, свернутую в рулон. Ее маленький, рукотворный мир, который дал ей силы обрести большой. Впереди было много неизвестности. Но впервые в жизни эта неизвестность не пугала, а манила. Она пахла морозным воздухом, скрипом снега и свободой. И Юлия знала, что у нее хватит ниток любого цвета, чтобы вышить на канве своей новой жизни любой, даже самый сложный узор.