— Дашенька, милая, подай, пожалуйста, солонку. Игорёк наш так любит солёненькое, — Маргарита Анатольевна улыбнулась той улыбкой, которая всегда предвещала неприятности.
Дарья молча протянула хрустальную солонку, стараясь не встречаться взглядом со свекровью. Четыре года замужества, и каждый воскресный ужин превращался в изощрённую пытку.
— Спасибо, — Маргарита Анатольевна покачала головой с сожалением. — Хотя могла бы и сама догадаться. Хозяйка должна предугадывать желания гостей.
— Мам, Даша не гостья, она член семьи, — вступился Игорь, но голос его звучал неуверенно.
— Конечно, конечно, — свекровь махнула рукой. — Просто я помню, как мама Игорёшки, царствие ей небесное, сразу чувствовала, кому что нужно. Женская интуиция, знаешь ли.
Дарья сжала губы. Каждое воскресенье одно и то же. Сравнения с покойной первой женой Игоря, с его бывшими девушками, с соседками, с коллегами Маргариты Анатольевны. Всегда не в её пользу.
— А как дела на работе? — поинтересовалась Маргарита Анатольевна, разрезая мясо. — Всё ещё рисуешь картинки для рекламы?
— Я арт-директор крупного агентства, — тихо ответила Дарья. — Мы работаем с международными брендами.
— Ах да, конечно, — свекровь изобразила живейший интерес. — А деньги-то хоть приличные платят за эти... картинки? Или Игорёшке приходится тебя содержать?
— Мам, Даша получает больше меня, — Игорь попытался защитить жену, но это только усугубило ситуацию.
— Больше? — брови Маргариты Анатольевны поползли вверх. — Ну и времена пошли. Жена зарабатывает больше мужа. Не к добру это, скажу я тебе. Мужчина должен быть добытчиком, а женщина — хранительницей очага.
Дарья почувствовала, как внутри что-то сжимается. Сколько раз она пыталась объяснить Игорю, что его мать систематически её унижает? «Ты слишком чувствительная», — говорил он. «Мама просто такая, не принимай близко к сердцу».
— Вот у меня подруга, Валентина Петровна, — продолжала свекровь, — у неё невестка такая умница. Красавица писаная, дома сидит, детишек нянчит. Уже третий родила. А ты всё на работе пропадаешь.
Слова «третий родила» ударили как пощёчина. Дарья и Игорь пытались завести детей два года. Безуспешно. Но свекровь, конечно, считала, что виновата в этом только Дарья.
— Может, пора уже подумать о настоящем деле? — Маргарита Анатольевна наклонилась вперёд. — О семье, о детях? А то годы летят, скоро поезд уйдёт.
— Мы думаем, — проскрипела Дарья.
— Думаете? — свекровь рассмеялась. — Милая, детей не думают, их делают. Но для этого нужно быть дома, а не мотаться по офисам.
Дарья встала из-за стола так резко, что стул упал.
— Извините, мне нужно в уборную.
Она заперлась в ванной и несколько минут смотрела на своё отражение. Серые глаза, в которых всё чаще появлялась усталость. Простое чёрное платье, которое свекровь наверняка считала «слишком строгим для женщины». Руки дрожали от сдерживаемого гнева.
Когда она вернулась, Маргарита Анатольевна уже переключилась на обсуждение своего бизнеса.
— Знаешь, Дашенька, мой бренд «Маргарита» существует уже двенадцать лет. Я создавала его с нуля, после развода. Клиентки у меня особенные — женщины с достатком, со вкусом. Они ценят качество, классику.
— Понимаю, — кивнула Дарья, не понимая, к чему клонит свекровь.
— Но последнее время продажи падают. Молодёжь не покупает. Говорят, что мой стиль «устарел». Представляешь? Классика не устаревает!
Дарья насторожилась. В голосе Маргариты Анатольевны появились нотки, которых она раньше не слышала. Уязвимость. Страх.
— Может, стоит обновить позиционирование? — осторожно предложила она.
— Обновить? — свекровь фыркнула. — Дорогая моя, ты ничего не понимаешь в модном бизнесе. У меня постоянные клиентки, они доверяют мне уже годами.
— Но если продажи падают...
— Это временно, — отрезала Маргарита Анатольевна. — Просто молодёжь сейчас безвкусная. Всё им подавай яркое, кричащее. А настоящая элегантность им недоступна.
В этот момент Дарья поняла, что её свекровь боится. Боится изменений, боится признать, что мир изменился, а она нет. И эта боязнь делала её ещё более агрессивной.
За десерт Маргарита Анатольевна вернулась к любимой теме.
— Дашенька, а ты не думала сменить причёску? А то как-то... строго очень. Мужчинам нравятся женственные женщины.
— Мне нравится моя причёска, — твёрдо ответила Дарья.
— Тебе нравится? — удивилась свекровь. — А мужу? Игорёшка, скажи честно, нравится тебе, как Даша выглядит?
Игорь поперхнулся кофе.
— Конечно, нравится. Даша красивая.
— Красивая? — Маргарита Анатольевна покачала головой. — Игорёшка, милый, ты слишком добрый. Даша... обычная. Серенькая. Не цепляет взгляд. А женщина должна быть праздником для мужа, понимаешь?
Дарья почувствовала, как щёки горят от стыда и злости. Она встала.
— Нам пора.
— Уже? — изобразила разочарование свекровь. — А мы так хорошо беседовали. Хотя ты права, рабочий день завтра рано начинается. У кого-то работы много.
По дороге домой Игорь молчал. Только когда они поднялись в квартиру, он наконец заговорил:
— Не обращай внимания на маму. Она не хотела тебя обидеть.
— Не хотела? — Дарья повернулась к мужу. — Игорь, она каждое воскресенье меня унижает. Планомерно, методично. И ты это видишь!
— Мама просто... такая. У неё тяжёлый характер. Но она добрая в глубине души.
— Добрая? — Дарья рассмеялась горько. — Она называет меня серой мышью, намекает, что я плохая жена, что из-за меня у нас нет детей!
— Даш, ну пожалуйста, — Игорь обнял её за плечи. — Не принимай это так близко к сердцу. Мама привыкла всех поучать. Она и меня критикует постоянно.
— Тебя она критикует, а меня уничтожает. Разница большая.
Игорь вздохнул:
— А что ты предлагаешь? Совсем перестать с ней общаться? Она же моя мать.
Дарья посмотрела на мужа долго и внимательно. В этот момент она поняла, что он никогда её не защитит. Никогда не поставит её интересы выше материнских. Он будет до конца жизни просить её «не принимать близко к сердцу».
— Я не заставляю тебя выбирать, — тихо сказала она. — Я просто больше не буду приходить на эти ужины.
На следующий день в офисе Дарья не могла сосредоточиться на работе. Слова свекрови крутились в голове: «серенькая», «обычная», «не цепляет взгляд». А потом всплыла другая фраза: «мой бренд «Маргарита»... продажи падают... молодёжь не покупает».
К обеду у неё созрел план. Дерзкий, почти безумный, но именно поэтому привлекательный.
Она вызвала к себе коллегу Олега, главу креативного отдела.
— Помнишь, мы обсуждали тендер на ребрендинг модного дома? — начала она без предисловий.
— «Маргарита»? — Олег поморщился. — Дарь, это гиблое дело. Владелица — настоящая тиран. Хочет всё изменить, но чтобы ничего не менялось. Плюс бюджет смешной.
— А что, если мы возьмёмся? — Дарья посмотрела ему в глаза. — Но на наших условиях. С нашим видением.
— У тебя есть идея?
— Есть. И мне понадобится лучший фотограф в городе.
Через неделю Дарья стояла в фотостудии перед камерой известного фотографа Максима. На ней было строгое чёрное платье — не из коллекции «Маргариты», а дизайнерское, подчёркивающее каждую линию фигуры.
— Расслабься, — говорил Максим, настраивая свет. — Забудь, кто ты есть. Представь, что ты — сила. Стихия. Что ты можешь всё.
Первые кадры получались напряжёнными. Дарья видела себя в монitorе и не узнавала. Строгий макияж, волосы, уложенные назад, взгляд в камеру — всё это было так непривычно.
— О чём ты думаешь? — спросил фотограф.
— О том, что я не модель.
— А о чём ещё?
Дарья замолчала. А потом вдруг сказала:
— О том, что меня называют серой мышью.
— И как это на тебя влияет?
— Раньше расстраивало. А сейчас злит.
— Покажи мне эту злость.
Дарья посмотрела в объектив и представила лицо Маргариты Анатольевны. Её снисходительную улыбку, её ядовитые замечания, её уверенность в собственном превосходстве.
Щёлкнул затвор.
— Да! — воскликнул Максим. — Вот это то, что нужно! Ещё!
Съёмка длилась четыре часа. За это время Дарья превратилась из робкой невестки в женщину, от взгляда которой захватывало дух. Холодную, недоступную, властную.
Через две недели она сидела в переговорной офиса Маргариты Анатольевны. Свекровь листала портфолио агентства, время от времени кривя губы.
— Слишком ярко, — бормотала она. — Слишком вызывающе. Мои клиентки ценят сдержанность.
— Именно поэтому мы предлагаем новый подход, — сказал Олег. — Сдержанность может быть сексуальной. Классика может быть дерзкой.
— Интересно, — протянула Маргарита Анатольевна. — Покажите.
На экране появилась первая фотография. Дарья в чёрном платье на фоне городского пейзажа. Взгляд холодный и пронзительный. Подпись: «Маргарита. Новая классика».
Свекровь наклонилась вперёд.
— Кто эта модель? Лицо знакомое.
— Это лицо вашей новой рекламной кампании, — ответила Дарья, впервые подав голос.
Маргарита Анатольевна резко повернула голову. Несколько секунд она смотрела с экрана на Дарью, потом обратно на экран.
— Это... ты? — голос её дрогнул.
— Да. И это ваш новый образ. Женщина, которая сама зарабатывает на красивые вещи. Которой не нужно разрешение мужа на покупку. Которая выбирает качество, а не статус.
На экране сменялись фотографии. Дарья в сером костюме с красной помадой. Дарья в белом платье на крыше небоскрёба. Каждый образ — это был вызов старым представлениям о женственности.
— Целевая аудитория, — продолжила Дарья, — женщины 28-45 лет с высшим образованием и доходом выше среднего. Они хотят выглядеть стильно, но не вычурно. Элегантно, но современно.
Маргарита Анатольевна молчала. На её лице боролись шок, восхищение и злость.
— Продажи, — наконец выдавила она. — Что с продажами будет?
— Рост на 35-50% в первый год, — ответил Олег, показывая графики. — При условии, что мы полностью переделаем позиционирование.
— А... цена?
— Два миллиона за полную кампанию. Включая права на фотографии, видеоролики, наружную рекламу.
Свекровь побледнела.
— Это... очень дорого.
— Это инвестиция в будущее бренда, — сказала Дарья. — Альтернатива — банкротство через год-два.
— Откуда такая уверенность?
— Я изучила вашу отчётность за последние три года. Тенденция очевидна.
Маргарита Анатольевна смотрела на экран, где замерло лицо её невестки — красивое, сильное, незнакомое.
— Хорошо, — прошептала она. — Договор.
Через месяц по всему городу висели билборды с лицом Дарьи. Глянцевые журналы публиковали интервью с «новым лицом российской моды». В социальных сетях обсуждали «революцию в мире классической одежды».
Продажи «Маргариты» выросли на сорок процентов за первый месяц.
В воскресенье Дарья не поехала на семейный ужин. И в следующий тоже. Игорь сначала уговаривал, потом требовал, потом смирился.
— Мама спрашивает, когда ты придёшь, — сказал он однажды вечером.
— Никогда, — ответила Дарья, не отрываясь от ноутбука.
— Даш, это же семья...
— Семья — это когда тебя уважают. А не используют как грушу для битья.
Игорь сел рядом:
— Знаешь, мама сказала странную вещь. Что ты... изменилась. Что стала другой.
— Я всегда была другой, — Дарья закрыла ноутбук. — Просто раньше пряталась.
— А теперь?
— Теперь не прячусь.
Игорь посмотрел на жену внимательно. Действительно, что-то изменилось. В посадке головы, в взгляде, в манере говорить. Она стала... холоднее. Увереннее. Чужой.
— Даш, а мы... мы же всё ещё семья?
Дарья долго смотрела на мужа. На этого доброго, слабого человека, которого она любила, но который никогда её не защитил.
— Я не знаю, Игорь. Честно не знаю.
Через полгода Маргарита Анатольевна пригласила Дарью на встречу. Они сидели в кафе, две женщины, между которыми лежала пропасть из взаимных обид и невысказанных претензий.
— Продажи растут, — сказала свекровь, помешивая кофе. — Молодёжь действительно покупает. Говорят, что «Маргарита» стала трендовым брендом.
— Рада слышать.
— Ты... ты хорошо получилась на фотографиях. Красиво.
Это не было извинением. Скорее — констатацией факта.
— Спасибо.
Маргарита Анатольевна подняла глаза:
— А что с Игорёшкой? Вы... вы же не разводитесь?
— Пока нет.
— Пока?
Дарья посмотрела в окно. На улице шёл снег, превращая город в чёрно-белую фотографию.
— Маргарита Анатольевна, вы четыре года меня унижали. Говорили, что я недостойна вашего сына. Что я серая, скучная, неинтересная.
— Я... я не хотела...
— Хотели. И знаете что? Вы оказались правы. Та Дарья действительно была недостойна Игоря. Поэтому её больше нет.
Свекровь покачала головой:
— А эта... новая Дарья... она достойна?
— Не знаю, — честно ответила Дарья. — Но она не позволит себя унижать.
Они допили кофе в молчании. При прощании Маргарита Анатольевна вдруг сказала:
— Знаешь, я тоже когда-то была другой. Мягкой, уступчивой. Пока муж не ушёл к более яркой женщине. Тогда я поняла — в этом мире выживают сильные.
— Значит, мы обе выжили, — сказала Дарья и ушла.
Дома её ждал Игорь с чемоданом.
— Я уезжаю к маме на неделю, — сказал он, не глядя в глаза. — Нам нужно подумать.
— О чём?
— О нас. О том, что мы стали чужими людьми.
Дарья кивнула. Она давно знала, что этот день придёт.
— Знаешь, что самое странное? — сказала она. — Я добилась всего, чего хотела. Уважения, успеха, признания. Но почему-то не чувствую себя счастливой.
Игорь остановился в дверях:
— А какой была бы цена твоего счастья?
Дарья подумала:
— Наверное, остаться той серой мышкой, которую все жалели, но никто не боялся.
Когда дверь закрылась, она села к окну и долго смотрела на падающий снег. Где-то там, в другой жизни, осталась Дарья, которая покорно сносила унижения и мечтала о признании. А здесь сидела женщина, которая получила всё, что хотела, и поняла — победа иногда горше поражения.
На столе лежал контракт на продление рекламной кампании. Красивые цифры, перспективы, успех.
Дарья взяла ручку и подписала.
Некоторые битвы нельзя выиграть, не проиграв себя.