Порассуждать на эту тему поможет статья Култышева П.Г «Образ немца, как противника в сознании русского офицерства», опубликованного в журнале «Научные ведомости». Култышев П.Г анализирует откуда у «русского» офицерства возникла германобоязнь и как она сказалась на состоянии русской армии и общества в целом.
Сначала надо разобраться кто же были эти самые русские офицеры, которые так сильно испугались немцев, что не смогли воевать? Вот что пишет Култышев:
«О численности немцев в русской армии накануне первой мировой войны есть весьма информативная статья А.А. Меленберга, и повторять её основные положения не имеет смысла. Однако обращает на себя внимание тот факт, что на 15 апреля 1914 года (то есть за два месяца до начала войны) среди 169 генералов немцев было 28,4 %, среди генерал-лейтенантов – 19,7 %, а среди генерал-майоров – 19 %. Одни из них уже окончательно обрусели, другие же продолжали оберегать свою национальную идентичность».
Однако простая фиксация численности немцев мало что даёт. Интереснее то, что это были не просто носители званий, но офицеры занимающие высокие должности.
«В годы войны число носителей немецких фамилий (а именно этот показатель являлся наиболее заметным и отличительным) доминировало в большей степени на уровне командующих корпусов и дивизий».
Т.е. несмотря на то, что генералы – немцы не были в большинстве среди генералов вообще, когда касалось начальственных должностей в корпусах и дивизия – немцы преобладали.
Култышев отмечает и ещё одну деталь:
«Немаловажным фактором были и родственные узы дома Романовых с княжескими династиями Германской империи».
Т.е. к началу первой мировой войны офицерство ясно себе представляло, что власти России и Германии – родственные. В буквальном смысле слова.
Поэтому даже с этническими русскими офицерами в ходе военных действий происходили удивительные метаморфозы:
«…интересна та эволюция, которая произошла в сознании поручика А.В. Орлова во взглядах на немецкую армию. Прибыв на артиллерийскую позицию в феврале 1915 года, он, описывая отношение своих сослуживцев к неприятелю, с некоторой долей иронии и недоверия замечает: «Против нас стоят германцы, к которым все относятся с большим уважением, то есть побаиваются». Но спустя всего четыре дня тон его записей кардинально меняется: «…германского военного, да пожалуй и промышленного могущества нам не сломить…». А по прошествии ещё трех месяцев в его дневнике можно встретить следующие строки: «…немцы победили всех, и, если можно ещё их одолеть, то отнюдь не войсками, а голодом».
А вот мемуары другого «русского» офицера Р.Р. фон Раупаха. Все лучшие стороны русского солдата, он фактически перечеркивает их одной фразой:
«Уже с самого начала войны было очевидно, что культурный уровень нашей армии значительно ниже германского».
Вот что по мнению Култышева происходит в результате:
«Подобный взгляд на свою и вражескую армии ведёт в сознании офицеров к весьма важным результатам: армия неприятеля удостаивается порой абсолютно беспочвенного восхваления и культурного превосходства, в то время как «родной» солдат лишается всех признаков цивилизованного человека, превращаясь в серую безликую массу.
Русские офицеры, занимавшие в соответствии с государственной идеологией роль «армейских отцов-господ» и до войны относились к солдату без должного человеческого уважения. После же их столкновения с бытом и нравами немецкой армии и общества, офицеры и без того смотревшие на солдат свысока, ещё больше ощутили ту социально-культурную пропасть, которая разделяла солдат и офицеров. А солдаты в свою очередь стали с ещё большей подозрительностью смотреть на офицеров с немецкой фамилией и обвинять их в измене».
Фактически, сдаваясь в плен, русский солдат переходил из рук одних немцев – в другие. В этих условиях для многих русских отказ сражаться не воспринимался как предательство своего Отечества, поскольку власть в этом Отечестве уже захвачена немцами.
В результате офицеры и солдаты стали врагами друг другу. По мнению Култышева это объясняется не только плохо скоординированной политикой в сфере идеологии, но и чисто психологическими факторами в массовом сознании офицеров. Помимо того, что многие из них носили немецкие фамилии или были в родстве с немцами… Они не видели в немцах непримиримых врагов, но видели в них высококультурную нацию, стоящую на недосягаемой ступени развития. Немец был для них скорее соперником, у которого стоило учиться и перенимать всё самое лучшее.
Читайте: Показная германофобия и искреннее германофильство
В результате Култышев приходит к выводу:
«Пустое восхваление и чрезмерное почтение к противнику усугубили и усилили в сознании офицеров их высокомерное отношение к солдатам. Армия ещё задолго до Февраля 1917 года перестала быть единым организмом, а оказалась в центре внутренних разрушающих противоречий».
В Великой Отечественной войне высшее офицерство и генералитет РККА были русскими. Не евреями, как гласила нацистская пропаганда, а русскими. Не удивительно, что оказавшись в сложной ситуации в первую мировую войну царский солдат предпочитал сдаться в плен, а советский солдат, в Великую Отечественную войну, предпочитал не сдаваться порой в абсолютно безнадежной ситуации.
Вы можете читать автора в исторической рубрике сайта перво.инфо. Тг-канал "Уральский историк". Группа "Уральский историк" Вконтакте. Блог автора в ЖЖ.