— Я тебе запрещаю туда ехать! — голос Галины Михайловны дрожал от едва сдерживаемой ярости, когда она буквально ворвалась в квартиру сына без стука.
Лена замерла с кастрюлей в руках, не веря своим глазам. Свекровь стояла посреди их кухни в дорогой шубе, сжимая в руке какую-то бумагу. Её лицо пылало от негодования.
Игорь вскочил из-за стола, где только что мирно обедал с женой.
— Мам, что случилось? О чём ты?
Галина Михайловна швырнула бумагу на стол. Это оказалась распечатка с сайта туристического агентства — подтверждение брони тура в Турцию на две персоны.
— Вот что случилось! Соседка Тамара видела, как ты заходил в турагентство! И правильно сделала, что мне рассказала! Как ты мог?
Лена осторожно поставила кастрюлю на плиту и повернулась к свекрови.
— Галина Михайловна, мы с Игорем планировали отпуск уже полгода. В чём проблема?
Свекровь даже не удостоила её взглядом, продолжая сверлить глазами сына.
— Проблема в том, что мой единственный сын собирается бросить родную мать на две недели! Мало того, что вы живёте отдельно, так теперь ещё и уезжаете невесть куда!
— Мам, это просто отпуск, — попытался успокоить её Игорь. — Мы вернёмся через две недели.
— А если со мной что-то случится? — Галина Михайловна приложила руку к сердцу. — Мне шестьдесят восемь лет! У меня давление скачет, суставы болят! А вы будете загорать на пляже, пока я тут одна...
Лена почувствовала, как внутри поднимается знакомое раздражение. За три года брака она насчитала уже десятки таких «сердечных приступов» свекрови, которые случались всякий раз, когда они с Игорем планировали что-то без её участия.
— Галина Михайловна, у вас есть телефон. В случае чего вы всегда можете позвонить, — спокойно сказала Лена.
Свекровь наконец-то удостоила её взглядом — холодным и презрительным.
— Я с тобой не разговариваю! Это всё твоих рук дело! До тебя мой сын никуда от меня не уезжал!
— До меня вашему сыну было двадцать пять лет, — парировала Лена. — Сейчас ему тридцать два. Люди взрослеют, заводят семьи, ездят в отпуска...
— Не учи меня жить! — перебила Галина Михайловна. — Я своего сына растила одна, без мужа! Всю жизнь ему посвятила! А теперь какая-то... — она выразительно посмотрела на Лену, — отбирает его у меня!
Игорь встал между женщинами, пытаясь разрядить обстановку.
— Мам, никто никого не отбирает. Мы просто хотим отдохнуть. Первый отпуск за три года!
— Отдыхать можно и здесь! — отрезала Галина Михайловна. — На даче, например. Я бы тоже поехала, воздухом подышала...
Лена закатила глаза. Дача свекрови — это отдельная песня. Каждые выходные Галина Михайловна требовала, чтобы они приезжали помогать ей с огородом, ремонтом, уборкой. И каждый раз находила повод покритиковать невестку — то грядки неправильно прополола, то обед невкусный приготовила, то посуду не так помыла.
— Мы уже оплатили путёвки, — твёрдо сказал Игорь. — И никуда их сдавать не будем.
Галина Михайловна всплеснула руками.
— Оплатили! А меня спросить? Я, между прочим, твоя мать!
— И что? — не выдержала Лена. — Мы должны спрашивать у вас разрешения на каждый шаг? Мы взрослые люди!
— Игорь! — Галина Михайловна демонстративно проигнорировала невестку. — Ты позволишь ей так со мной разговаривать?
Игорь растерянно переводил взгляд с матери на жену.
— Мам, Лена права. Мы имеем право на отпуск...
— Право! — передразнила Галина Михайловна. — А обязанности перед матерью у тебя есть? Или эта, — она кивнула на Лену, — совсем тебе мозги запудрила?
Лена сжала кулаки. «Эта» — любимое обращение свекрови. За три года она ни разу не назвала её по имени. Только «эта», «твоя жена» или, в лучшем случае, просто игнорировала.
— Знаете что, Галина Михайловна, — Лена сделала шаг вперёд. — Мне надоело! Надоело ваше хамство, ваши манипуляции, ваши истерики! Мы едем в отпуск, нравится вам это или нет!
Свекровь побагровела.
— Игорь! Ты это слышал? Она оскорбляет твою мать!
— Я говорю правду! — Лена уже не могла остановиться. — Вы контролируете каждый наш шаг, звоните по десять раз в день, требуете отчёта, где мы и с кем! Это не нормально!
— Не нормально — это когда сын забывает о матери! — выкрикнула Галина Михайловна. — Когда жена настраивает его против родной матери!
— Я никого ни против кого не настраиваю! Я просто хочу жить своей жизнью!
— Своей? — Галина Михайловна зло рассмеялась. — А квартира, в которой вы живёте, чья? Напомнить, кто дал деньги на первоначальный взнос?
Вот оно. Главный козырь свекрови. Действительно, когда они с Игорем покупали квартиру, Галина Михайловна дала им триста тысяч на первый взнос. И с тех пор при каждом удобном случае напоминала об этом.
— Мы возвращаем вам эти деньги каждый месяц! — напомнила Лена. — По двадцать тысяч, как договаривались!
— Деньги — это одно, а благодарность — другое! — отрезала свекровь. — Воспитанная девушка ценила бы помощь свекрови, а не хамила бы ей!
— Воспитанная свекровь не вламывалась бы в квартиру без приглашения! — парировала Лена.
— Это квартира моего сына!
— И моя тоже! Мы женаты, если вы забыли!
Галина Михайловна презрительно фыркнула.
— Женаты... Посмотрим, надолго ли! Игорь, — она повернулась к сыну, который всё это время молчал. — Или я, или она! Выбирай!
В кухне повисла тишина. Лена смотрела на мужа, затаив дыхание. Вот он, момент истины. Три года она терпела выходки свекрови, надеясь, что Игорь когда-нибудь поставит мать на место. И вот этот момент настал.
Игорь побледнел, переводя взгляд с матери на жену.
— Мам, не надо ультиматумов...
— Надо! — отрезала Галина Михайловна. — Я больше не потерплю хамства от этой особы! Либо ты разводишься с ней, либо забудь, что у тебя есть мать!
Лена почувствовала, как сердце провалилось куда-то вниз. Неужели свекровь действительно готова пойти на такое?
— Мам, ты же не серьёзно... — пробормотал Игорь.
— Более чем серьёзно! Я устала от унижений! Твоя жена не уважает меня, грубит, настраивает тебя против меня! Я больше этого не потерплю!
Игорь стоял между двумя женщинами, как между молотом и наковальней. Лена видела, как он мучительно пытается найти выход из ситуации.
— Давайте все успокоимся, — наконец сказал он. — Мам, иди домой, остынь. Мы потом поговорим...
— Нет! — Галина Михайловна топнула ногой. — Я никуда не уйду, пока не услышу твой ответ! Кого ты выбираешь?
Игорь глубоко вздохнул и посмотрел на мать.
— Мам, я люблю тебя. Ты моя мать, и это никогда не изменится. Но Лена — моя жена. Я дал ей клятву перед людьми и перед Богом. И я не собираюсь её нарушать.
Галина Михайловна отшатнулась, как от удара.
— То есть ты выбираешь её?
— Я выбираю свою семью, — твёрдо сказал Игорь. — И ты всегда будешь частью этой семьи, если захочешь. Но ты должна уважать мою жену. И наши решения.
— Уважать? — Галина Михайловна истерически рассмеялась. — Уважать эту... эту...
— Достаточно! — Игорь повысил голос, что случалось крайне редко. — Мама, я прошу тебя уйти. Сейчас. Когда остынешь, позвони, и мы спокойно поговорим.
Галина Михайловна смотрела на сына так, словно видела его впервые.
— Я вырастила неблагодарного сына, — процедила она сквозь зубы. — Всю жизнь на тебя положила, а ты... ради какой-то чужой женщины...
— Лена не чужая. Она моя жена, — перебил Игорь. — И если ты не можешь это принять, то... мне очень жаль.
Галина Михайловна молча развернулась и направилась к выходу. У двери остановилась и обернулась.
— Ты пожалеешь об этом, Игорь. Когда она тебя бросит, а она бросит, вот увидишь, не приходи ко мне плакаться!
Дверь с грохотом захлопнулась.
Игорь и Лена остались стоять посреди кухни. Несколько минут они молчали, переваривая произошедшее.
— Спасибо, — тихо сказала Лена.
Игорь обнял её, прижав к себе.
— Прости, что так долго не мог этого сделать. Я просто... она же моя мать...
— Я понимаю, — Лена уткнулась ему в плечо. — Но я уже начала думать, что ты никогда не встанешь на мою сторону.
— Я всегда был на твоей стороне. Просто... боялся её обидеть. Она действительно вырастила меня одна, многим пожертвовала...
— Но это не даёт ей права управлять твоей жизнью, — мягко сказала Лена. — Ты имеешь право на собственную семью, на собственные решения.
Игорь кивнул.
— Знаешь, может, это и к лучшему. Нельзя вечно жить под её диктовку.
Следующие дни прошли в странной тишине. Галина Михайловна не звонила, что было совершенно на неё не похоже. Обычно она названивала по несколько раз в день, контролируя каждый шаг сына.
— Может, позвонить ей? — предложил Игорь на третий день. — Вдруг с ней что-то случилось?
Лена покачала головой.
— Это манипуляция, Игорь. Она ждёт, что ты прибежишь к ней с извинениями.
— Но она же может быть больна...
— Если бы она была больна, она бы уже десять раз позвонила и рассказала об этом, — резонно заметила Лена. — Твоя мать не из тех, кто страдает молча.
И действительно, на пятый день Галина Михайловна объявилась. Но не сама — через Игоря позвонила его тётя Вера, родная сестра Галины Михайловны.
— Игорёк, что у вас там произошло? — встревоженно спросила она. — Галка места себе не находит, плачет целыми днями!
— Тётя Вер, мама сама создала эту ситуацию, — устало ответил Игорь. — Она поставила мне ультиматум — либо мать, либо жена. Что я должен был сделать?
— Ну, не знаю... Как-то помягче надо было... Она же тебя одна вырастила!
— И я ей за это благодарен. Но это не значит, что я должен всю жизнь жить по её указке.
Тётя Вера вздохнула.
— Игорёк, она же не со зла. Просто боится тебя потерять. Ты у неё один.
— Я никуда не денусь. Но она должна принять, что у меня есть жена. И уважать её.
— Попробую с ней поговорить, — пообещала тётя Вера. — Но ты тоже подумай, может, стоит помириться? Она же мать всё-таки...
После этого звонка Игорь долго сидел задумчивый.
— Может, правда стоит первым пойти на примирение? — спросил он у Лены.
— А что изменится? — спросила она в ответ. — Ты извинишься, она сделает вид, что простила, и всё вернётся на круги своя. Она снова будет контролировать нашу жизнь, хамить мне, манипулировать тобой.
— Но она же моя мать...
— Игорь, я не прошу тебя отказаться от неё. Я прошу только одного — чтобы она относилась ко мне с уважением. Это так много?
Игорь покачал головой.
— Нет, ты права. Если мы сейчас сдадимся, ничего не изменится.
Прошла неделя. До отпуска оставалось три дня, и они с Леной занимались сборами. Настроение было приподнятое — впервые за долгое время они чувствовали себя свободными от постоянного контроля свекрови.
И тут раздался звонок в дверь.
На пороге стояла Галина Михайловна. Но не гордая и воинственная, как обычно, а какая-то поникшая, постаревшая.
— Можно войти? — тихо спросила она.
Игорь растерянно посторонился, пропуская мать в квартиру. Лена вышла из спальни и замерла, увидев свекровь.
— Я... я хотела поговорить, — Галина Михайловна впервые посмотрела на невестку без враждебности. — С вами обоими.
Они прошли в гостиную. Галина Михайловна села в кресло, сцепив руки на коленях.
— Я много думала эти дни, — начала она. — Вера со мной говорила, и ещё... в общем, я поняла, что была не права.
Лена и Игорь переглянулись. Такого поворота они не ожидали.
— Я действительно боялась потерять сына, — продолжила Галина Михайловна. — Он у меня один, я столько в него вложила... И когда появилась ты, Лена, я... я испугалась, что останусь не нужной.
— Мам, ты никогда не будешь не нужной, — мягко сказал Игорь.
— Теперь я это понимаю. Но тогда... Мне казалось, что ты меня бросаешь. И я начала бороться. Глупо, да?
Она грустно усмехнулась.
— Знаете, у меня есть подруга, Нина. У неё тоже сын женился. И она мне всё время говорила — не лезь, дай им жить. А я не слушала. Думала, что она просто равнодушная мать. А оказалось, что она мудрая. У них с невесткой прекрасные отношения, внуки её обожают...
Галина Михайловна подняла глаза на Лену.
— Прости меня, Лена. Я вела себя ужасно. Называла тебя «этой», хамила, унижала... Мне стыдно.
Лена не знала, что сказать. За три года она привыкла к враждебности свекрови, а тут такой поворот.
— Я... я понимаю ваши чувства, Галина Михайловна. Наверное, на вашем месте я бы тоже переживала.
— Нет, не оправдывай меня. Я была не права. И я хочу попросить у вас обоих прощения. И если вы дадите мне шанс, я постараюсь исправиться.
— Конечно, мам, — Игорь встал и обнял мать. — Мы семья. Все мы — семья.
Галина Михайловна всхлипнула и прижалась к сыну.
— Я так боялась, что потеряла тебя навсегда...
— Никто никого не терял, — Лена тоже встала и неуверенно положила руку на плечо свекрови. — Просто нам всем нужно было время, чтобы найти баланс.
Галина Михайловна посмотрела на неё со слезами на глазах.
— Ты хорошая девочка, Лена. И я рада, что у моего сына такая жена. Правда рада.
Они сидели втроём, пили чай и разговаривали. Впервые за три года — спокойно, без упрёков и обвинений.
— Кстати, о вашем отпуске, — сказала Галина Михайловна. — Езжайте, отдыхайте. Вы заслужили. А я... я тут присмотрю за квартирой. Цветы польютю, если надо.
— Спасибо, мам, — улыбнулся Игорь.
— И ещё, — Галина Михайловна достала из сумки конверт. — Это вам. На отпуск.
— Мам, не надо, — начал было Игорь, но она остановила его жестом.
— Надо. Считайте это моим извинением. И... свадебным подарком. Запоздалым.
В конверте было пятьдесят тысяч.
— Галина Михайловна, это слишком много, — запротестовала Лена.
— Ничего не слишком. Вы столько мне выплатили за эти годы за первый взнос. А я... я хочу, чтобы вы начали с чистого листа. Без долгов передо мной.
Когда свекровь ушла, Лена и Игорь долго сидели в обнимку на диване.
— Не верится, что это произошло, — сказала Лена.
— Мне тоже. Но знаешь, я рад. Рад, что всё так закончилось.
— Думаешь, она правда изменится?
— Не знаю. Но она хотя бы попытается. И мы должны дать ей этот шанс.
Лена кивнула.
— Знаешь, а может, пригласим её как-нибудь с нами на выходные? Когда вернёмся из отпуска?
Игорь удивлённо посмотрел на жену.
— Ты серьёзно?
— Ну, она же старается. И она твоя мама. Наша семья.
Игорь поцеловал жену.
— Спасибо тебе. За терпение, за понимание. За то, что не заставила меня делать окончательный выбор.
— Я никогда бы не заставила тебя выбирать между мной и матерью. Это жестоко. Просто хотела, чтобы нас уважали.
— И ты добилась этого.
— Мы добились, — поправила Лена. — Вместе.
Через три дня они улетели в Турцию. В аэропорту Галина Михайловна пришла их проводить, привезла домашние пирожки в дорогу и, смущаясь, обняла невестку на прощание.
— Хорошего отдыха, дети. И... берегите друг друга.
В самолёте Лена смотрела в иллюминатор на удаляющуюся землю и думала о том, что иногда нужно пройти через кризис, чтобы стать настоящей семьёй. И что уважение нельзя требовать — его можно только заслужить. С обеих сторон.