Мила готовила Лёше завтрак и с тревогой поглядывала на него. Вчера Лёша пришел с работы какой-то грустный, что ли. У него был первый ознакомительный день в полиции, по работе с несовершеннолетними. Мила спрашивать ничего не стала, обычно он сам делился новостями. А если не говорил, значит, на то были причины. Ведь ей не обязательно знать подробности, потому что он часто работает с человеческой грязью.
Тем более сейчас, когда Лёша оберегает её от всего негативного. Просто было интересно, что же произошло такого неординарного с подростками? Завтрак был готов, и она пригласила мужа к столу. Они сидели молча какое-то время, Лёша ел и сосредоточенно смотрел в тарелку. Наконец, он нарушил тишину:
- Извини меня за мое настроение. Знаешь, Мил, вчера я увидел столько боли... Даже не представляешь, какую жизнь ведут некоторые ребята... До сих пор не могу в себя прийти.
Его голос звучал устало и задумчиво. Мила внимательно смотрела на мужа, понимая, что внутри него идёт какая-то внутренняя борьба.
- Расскажи, если хочешь, - тихо сказала она, нежно поглаживая его руку.
Лёша вздохнул глубоко, словно собираясь с мыслями:
- Мы были в одном неблагополучном районе. Видел ребятишек, которым ещё и десяти лет нет, а они уже знают всё о наркотиках, алкоголе и криминале. Один мальчик особенно запомнился — Серёжка. Живёт с мамой-алкоголичкой, отец давно бросил семью. Постоянно голодный, еле ходит от усталости. Его взгляд — совсем взрослый, без детства.
И он мне напомнил нашего Славку, когда я увидел его первый раз замерзшего, в старом, большом пуховичке с чужого плеча. Он стоял такой худенький, и с такой наивностью и затаенной надеждой на что-то хорошее, смотрел на меня. До сих пор помню его взгляд. А ещё и тот момент, когда он так обрадовался, что родителей нет в холодном и пустом доме...
Вцепившись своей ручонкой в мою, он тянул меня быстрее покинуть то зловонное место, которое было его родным домом... Но где не было: ни тепла, ни любви, ни заботы. А сколько их таких, заброшенных и ненужных у нас! Сердце разрывается, а голова от этого кругом идет. Хочется крикнуть: Ау, люди, очнитесь и вспомните о своих детях, которым вы подарили жизнь, но отобрали счастливое детство.
Все это Лёша выдал на одном дыхании, с такой болью. Помолчав с минуту, он продолжил:
- Знаешь, я до такой степени благодарен своей бабушке, которая меня, слепого младенца не побоялась забрать из дома малютки, и воспитать с огромной любовью и нежностью. Она дала мне всё, а ведь ей трудно было. Это такого дорогого стоит. Я за бабушку и деда жизнь отдам, не задумываясь, если надо будет.
У Милы от его речи комок в горле стоял. Она знала, насколько тяжело Лёше видеть такое, ведь он искренне хотел помогать людям, защищать слабых и восстанавливать справедливость. Она нежно обняла его голову и поцеловала в макушку:
- Да, если бы у всех детей были такие родители, как у нас с тобой, то я думаю, что и преступности, и горя было намного меньше на земле.
- Да, милая, ты права. И я пытался поговорить с тем мальчиком, Сережей, предложил пойти в приют, — продолжил Лёша. — Но он отказался. Сказал, что там хуже, чем дома. Что никто его там не ждёт и никому он не нужен.
Он замолчал, глядя куда-то вдаль. Казалось, он переживал заново каждую деталь встречи с мальчиком.
- Сердце как будто в тугой комок сжалось, понимаешь? Это чувство беспомощности перед лицом чужой беды. Хочется сделать больше, но руки связаны бюрократией, системой, законами...
Мила крепко прижала мужа к себе, пытаясь передать всю свою любовь и поддержку:
- Ты делаешь важное дело, Леша. Каждый твой поступок важен. Может, не сегодня, так завтра, получится изменить чью-то судьбу к лучшему.
- Будем на это надеяться. Прости, навеял на тебя тоску.
-Ты всё правильно сделал, выговорился, поделился и тебе легче стало. И я переживать не буду, глядя на тебя, молчаливого. А сейчас бегом на работу, время поджимает.
- Ой, точно, бегу. Разнюнился, и даже Тигра не выгулял. Прости, родная.
- Ничего страшного, нам прогулки с ним полезны. Пока, до вечера - успокаивала Мила его, провожая до двери и целуя в щёчку.
А его уже ждали. У двери его кабинета стояла прилично одетая женщина. Рядом с ней дерганная девица лет четырнадцати, с выкрашенными волосами во все цвета радуги. Когда Лёша только вошёл в коридор, то услышал последние слова из фразы девчонки:
- Ты ещё пожалеешь, что притащила меня к этому психу...
- Ну вообще-то я не псих, а психолог, а угрожать родной тётушке - некрасиво. - открыв дверь, он пригласил их войти. - Здравствуйте, присаживайтесь, представьтесь и рассказывайте.
- Меня зовут Виктория Андреевна, а её - Инга.
Девушка демонстративно не села, а встала у стены, оперевшись в неё согнутой ногой.
- Надеюсь, ты хорошо умеешь держать тряпку в руках, потому что, прежде чем идти домой, тебе придется помыть стенку, после своей грязной обуви.
Девчонка с психом уселась на стул, а Лёша понял, что за её бравадой скрывается затаенная боль, и понял, что это за боль — ранняя смерть мамы.
- Инга, давай, поговорим? - спокойно предложил он, садясь напротив девушки. Его взгляд выражал искреннее участие, а голос звучал мягко и уверенно. Девочка бросила на него испепеляющий взгляд, но промолчала. - Я знаю, что иногда нам кажется, будто весь мир против нас, - продолжил он, внимательно наблюдая за реакцией подростка. - Но знаешь, часто именно в самые трудные моменты мы встречаем тех, кто готов протянуть руку помощи.
Девушка хмыкнула, скрестив руки на груди, но её глаза слегка дрогнули. Она была готова защищаться, но что-то внутри подсказывало ей, что этот мужчина действительно хочет помочь. Лёша почувствовал небольшую перемену в ее поведении, заметил эмоцию заинтересованности и осторожно добавил:
- Уверен, что твоя мама бы хотела, чтобы ты была стойкой и уверенно шла по жизни, добиваясь цели. Помнишь, как она тебе говорила, что только тот добивается... Кто?
Девушка подняла на него изумленный взгляд, застигнутая врасплох неожиданным вопросом. Её серые глаза наполнились воспоминаниями.
- Говорила, что только тот добивается успеха, кто верит в свою мечту и не боится трудностей, - тихонько сказала она, вспоминая материнские наставления - Но откуда вы знаете, что именно говорила мне мама?
- Потому что именно эти слова говорят все любящие мамы. А ещё я уверен, перед своей смертью она тебя просила, научиться справляться с болью, которая останется после её ухода. Так ведь? Это нелегко, я понимаю...
Инга резко вскинула голову, губы сжались в тонкую линию. Однако выражение лица смягчилось. Ей было трудно признаться даже самой себе, насколько сильно она скучала по матери, какой огромной пустотой ощущалась потеря близкого человека. Лёша молча достал из шкафа коробку конфет, которую вчера купил по дороге в отдел, к чаю, и аккуратно положил её перед девушкой. Затем тихо сказал:
- Иногда самое сложное — принять помощь. Но это первый шаг к исцелению.
Она долго смотрела на конфеты, потом медленно взяла одну, развернула фантик и отправила сладость в рот. Слезы выступили на глазах, и Инга попыталась спрятать лицо, отвернувшись к окну.
- Спасибо, - едва слышно прошептала она, понимая, что впервые за долгое время почувствовала тепло человеческого участия.
Лёша знал, по заявлению её тёти, которое лежало перед ним на столе, о непосредственной причине их визита к нему. И плавно перешёл к ней.
- Скажи честно, почему ты считаешь нужным: грубить, уходить из дому на несколько дней, заставляя свою тётушку волноваться?
Девушка закусила губу, пытаясь сохранить привычную броню, но взгляд заметно потускнел.
- А зачем ей теперь притворяться добренькой? Она давно забыла обо мне, пока моя мать болела! - её голос прозвучал глухо, полон горечи и разочарования.
Лёша сочувственно кивнул головой, но возразил:
- Понимаю твоё негодование, - начал он спокойным голосом. - Но представь ситуацию иначе: твоя тетя тоже переживала утрату сестры, твоей любимой мамы. Как думаешь, легко ей пришлось?
Девчонка молчала, словно переваривая услышанное. Через мгновение проговорила неуверенно:
- Наверное, непросто…
Лёша улыбнулся чуть теплее:
- Вот видишь, понимание чужой боли помогает избавиться от гнева. Попробуем вместе разобраться, почему тебе так тяжело общаться с близкими людьми?
Инга задумчиво посмотрела на него, оценивающе изучая мужчину взглядом. После небольшой паузы спросила:
- Вы правда хотите помочь?
Её щеки слегка порозовели, когда она осознала, что взрослый собеседник относится серьёзно к её переживаниям.
- Конечно, хочу, - искренне ответил Алексей. - Ведь трудности бывают у всех, главное, научиться искать выход вместе.
И вдруг она начала говорить о вещах, которые тщательно скрывала, даже от себя:
- Знаете, иногда я чувствую себя виноватой, - призналась она, опустив взгляд. - Мне казалось, что я недостаточно заботилась о маме, когда она болела. Если бы я больше старалась, возможно, всё сложилось бы иначе...
Лёша радовался, что её затаённая боль и тяжесть вины, которую та несла в сердце, нашли выход.
- Важно понимать, что болезнь матери никак не зависела от тебя, - твёрдо произнёс он, - и ты ни в чём не виновата. И твоя тётя тоже ни в чем не виновата. Так сложилась судьба. И в настоящий момент ты должна быть ей благодарна за то: что не в детском доме, не на улице, куда ты стремишься. А там страшно, поверь мне. Ты в теплом доме, с любящими родственниками. Когда-нибудь ты будешь им благодарна, поверь мне.
Эти слова отозвались эхом в душе девочки, заставляя задуматься над истинностью сказанного. Чувства начали освобождаться, давая дорогу новым эмоциям — благодарности и прощению.
Дерзкое поведение постепенно уступило место осторожному доверию. Постепенно разговор приобрёл откровенный характер, позволяя девушке раскрыть чувства, которые годами оставались глубоко запрятанными внутри. Теперь появилась надежда, что путь к примирению с родственниками станет легче и понятней. В разговор втянулась и Виктория Андреевна, попросила у племянницы прощение, за свое иногда резкое поведение. От Лёши они уходили в совершенно другом настроении.
====================
====================