Есть на свете одна презабавнейшая теория заговора. Нет, не про рептилоидов или плоскую Землю – это слишком банально. Она куда изощреннее и циничнее. Она утверждает, что всё, над чем вы смеетесь сегодня, завтра может стать законом, нормой и вашей новой жутковатой реальностью. Позвольте представить вашему вниманию главный инструмент социального инжиниринга – Окно Овертона. А его верными палачами, сами того не ведая, являются те, кого мы зовем комиками.
Окно Овертона – это диапазон идей, приемлемых для публики в данный момент. Все, что за пределами окна, считается немыслимым, маргинальным, преступным. Задача гения-манипулятора (или сумасшедшего идеалиста) – не силой протащить в окно дикую идею, а… передвинуть само окно.И делается это в шесть изящных, почти что медицинских стадий. Проследим за этим процессом на примере гипотетической совершенно чудовищной идеи. Скажем, предложения «съедать умерших родственников, чтобы решить проблему перенаселения кладбищ». Абсурд? Кошмар? Отлично. Именно с этого всё и начинается.
Стадия 1: Немыслимое (Unthinkable).
Идея находится за гранью приличия. О ней говорят разве что в криминальной хронике или в научных статьях о психопатах. Ее публичное обсуждение немедленно вызывает омерзение и социальную смерть того, кто ее озвучил.Роль юмора: Здесь на сцену выходят они. Стендапер в костюмчике, уставший от жизни резидент Comedy Club, команда КВН, шутка которой прошла цензуру. Он выходит к микрофону и роняет нечто вроде: «У меня бабушка такая экономная была, даже после смерти решила проблему с поминками – завещала себя пустить на холодец. Сказала: “Не пропадать же добру!”»
Зал закатывается смехом. Абсурд! Идиотизм! Кто вообще такое придумает? А комик уже ушел за кулисы, получил свои деньги, а зерно брошено в почву общественного сознания. Идея впервые произнесена вслух не как зловещая доктрина, а как невинная шутка. Смеешься сегодня ты – плачут завтра твои дети. Они будут есть бабушкин холодец по рецепту из социального одобрямса.
Стадия 2: Радикальное (Radical).
Идея все еще неприемлема, но о ней уже говорят. Ее начинают обсуждать в радикальных кругах, на маргинальных форумах. Ее уже можно анализировать «в академическом ключе».
Исторический пример: Идея о легализации однополых браков еще 50-60 лет назад была на этой стадии. Ее обсуждали лишь радикальные активисты, а для большинства это была perversion (извините, цензура не позволяет использовать более точное слово, бывшее тогда нормой).
Стадия 3: Приемлемое (Acceptable).
Идея начинает проникать в интеллектуальное пространство. О ней пишут колонки в либеральных СМИ, ее обсуждают эксперты на ток-шоу в формате «давайте просто порассуждаем». Ключевая фраза этой стадии: «Я не сторонник этой идеи, но давайте обсудим ее как гипотезу».
Исторический пример: Евгеника. В начале XX века идея о «селекции человека» и улучшении генофонда перешла из радикальной в приемлемую. Ее всерьез обсуждали ученые в США и Европе, а не только сумасшедшие в подпольных клубах.
Стадия 4: Разумное (Reasonable).
Идея обретает логические обоснования. Появляются «независимые исследования», подтасованная статистика, влиятельные лоббисты. Ее начинают рассматривать как возможное решение неких проблем. Споры о ней уже ведутся не по принципу «за или против», а «как именно это реализовать».
Исторический пример: Легализация абортов. Из категории немыслимого преступления идея перешла в разряд разумного медицинского и социального решения сложных проблем.
Стадия 5: Популярное (Popular).
Идея становится мейнстримом. Ее продвигают политики, ее героизируют в голливудских фильмах, под нее создают НКО. Публичное отрицание идеи теперь начинает выглядеть как маргинальность.
Исторический пример: Рабство. То, что веками было нормой, благодаря движению аболиционистов постепенно стало восприниматься как аморальный и дикий пережиток прошлого. Окно сдвинулось в обратную сторону! Но механизм тот же.
Стадия 6: Нормативное (Policy).
Идея становится законом. Она вписана в правовые кодексы, ее преподают в школах как нечто само собой разумеющееся. Тот, кто был на первой стадии пророком-изгоем, теперь становится отцом-основателем. А тот, кто смеялся на стендапе на первой стадии, уже не смеется. Он не может понять, как его невинная шутка про бабушкин холодец превратилась в государственную программу утилизации тел.
Исторический пример: Коммунизм. Дикая, утопическая идея Карла Маркса, над которой смеялся весь просвещенный мир, всего через несколько десятилетий стала государственной нормой и идеологией для трети планеты, принеся с собой невиданные доселе жертвы и страдания.
Так кто же главный дилер?
Публичный юмор – это не просто развлечение. Это социализированный наркотик, под воздействием которого обществу подсовывают самую отраву. Девять из десяти шуток – это прививка малой дозой безумия. Комик – это дилер на грани закона, который говорит: «Это просто прикол, расслабься!».
Пока вы давитесь от смеха в кресле, ваша психическая защита, ваша когнитивная иммунная система, отключается. Абсурд проскальзывает в черный ход вашего сознания без спроса и проверки. И остается там тихо дремлющим вирусом, ждущим своего часа.
В следующий раз, слыша шутку про что-то по-настоящему святое или по-настоящему ужасное, задумайтесь. Вы не просто зритель. Вы – соучастник великого исторического эксперимента по сдвигу Окна Овертона. Вы либо тот, кто смеется сегодня, либо тот, кто уже плачет. Третьего, увы, не дано.
Смеетесь? Отлично. Но лучше бы задались вопросами: Кому и зачем выгодны внедряемые идеи! Всегда думай над чем ржёшь – ибо что посеешь, то и пожнёшь.