Решение о разводе Игорь озвучил жене за ужином, как только дети — семилетний Гриша и девятилетняя Света — ушли смотреть мультфильмы в гостиную.
Он отодвинул тарелку с почти нетронутым пловом, посмотрел на Людмилу и произнес фразу, которую, видимо, долго репетировал.
— Люда, я решил, что нам нужно расстаться. Завтра я подаю на развод. Я устал. Мне нужно время для себя. Год или два пожить отдельно, — серьезным тоном произнес мужчина.
Людмила едва не выронила вилку. Она аккуратно положила её и вытерла губы салфеткой.
Внутри всё замерло. Женщина ожидала чего угодно: упрёков, скандала, даже известий о другой женщине, но никак не этого спокойного и уверенного эгоизма.
— Пожить отдельно? — непонимающе переспросила супруга. — От семьи? От детей?
— От всего, — Игорь избегал ее взгляда. — Я задыхаюсь. Хочу пожить один. Квартира моя, я ее купил до брака, это ты знаешь. Вы сможете тут пожить неделю, максимум две, пока ты не найдешь съемное жилье. Дети, ясное дело, остаются с тобой. Алименты, разумеется, буду платить.
Людмила молчала. Она посмотрела на сорокалетнего мужчину, на его новую модную стрижку, на дорогие часы, которые он купил себе в прошлом месяце "для поднятия самооценки", как он сам выразился. Это был не тот человек, за которого она выходила замуж двенадцать лет назад.
— Ты все продумал заранее, — констатировала жена без эмоций.
— Да. Я уже давно понял, что задыхаюсь в браке с тобой. Рутина и быт убивают меня. Я перестал стремиться к чему-то большему и все из-за тебя и детей! — уверенно заявил супруг.
Он встал из-за стола, словно только что сообщил не о разрушении их семьи, а о планах на выходные.
Людмила осталась сидеть, прислушиваясь к смеху детей из другой комнаты. Её прежняя жизнь только что рухнула по воле человека, который решил взять паузу на пару лет и пожить в своё удовольствие.
Следующие дни женщина прожила на автомате. Она успокаивала детей, которые не могли понять, почему им нужно куда-то переезжать.
Людмила слушала утешения от подруг, которые советовали "взять себя в руки" и "начать новую жизнь".
Она наблюдала за тем, как Игорь, веселый и оживленный, собирал в коробки их вещи.
— Не переживай, Люда. Отдохну, одумаюсь, и, глядишь, через годик-другой все наладится. Может, снова сойдемся, — бросил он на прощание у порога. — Я пока на пару дней съезжу к матери, чтобы к моему возвращению вас здесь уже не было.
Эта фраза стала последней каплей. В ней было столько снисходительности и уверенности в том, что она, Людмила, будет сидеть и ждать его милостивого разрешения на возвращение, что вся боль и отчаяние внутри нее кристаллизовались в холодную, твердую решимость.
Муж строил планы по своим правилам, но она не собиралась безропотно их принимать.
Людмила пошла к юристу. Не для того, чтобы оспорить раздел имущества — с этим все было ясно, квартира, действительно, была собственностью Игоря.
Она пошла, чтобы выработать стратегию. Единственную стратегию, которая могла перевернуть всю хитромудрую партию супруга.
На первое заседание суда по расторжению брака Игорь явился в отличном настроении.
Дело было пустяковое, ясное, несмотря на то, что обоюдного желания развестись не было.
Мужчина уже мысленно выбирал, куда слетает в свой первый отпуск в статусе свободного человека.
Судья, женщина лет пятидесяти с усталым, но внимательным взглядом, задавала стандартные вопросы.
Игорь уверенно изложил свою позицию: брак распался, жилье является его единоличной собственностью, дети должны остаться с матерью, он обязуется выплачивать алименты.
— Ответчица, вы согласны с требованиями истца? — переспросила судья, обращаясь к Людмиле.
Людмила, скромно одетая, без макияжа, подняла на нее глаза. Она говорила тихо, но очень четко:
— Нет, не согласна. С расторжением брака я согласна. Но я не согласна с тем, что дети останутся со мной.
В зале повисла тишина. Игорь с недоумением уставился на жену.
— Объясните, пожалуйста, вашу позицию, — попросила судья, проявляя интерес.
— У меня нет возможности обеспечить детям достойные условия проживания, — голос Людмилы дрогнул, но она взяла себя в руки. — У меня нет собственного жилья. После развода мы с детьми окажемся на улице. Моя зарплата секретаря составляет всего двадцать семь тысяч рублей. Этого едва хватит на съем комнаты на окраине города, но никак не на отдельную квартиру с нормальными условиями для двоих детей школьного возраста. Я не смогу обеспечить им полноценное питание, кружки, нормальную жизнь. У истца, моего мужа, есть благоустроенная трехкомнатная квартира в центре, стабильный высокий доход. Он - главный инженер в крупной компании. Я считаю, что в сложившихся обстоятельствах интересам детей будет наилучшим образом соответствовать их проживание с отцом. Я не отказываюсь от детей, я люблю их больше жизни, но я реалистка. Я не могу предоставить им то, что может предоставить их отец.
Игорь сидел как парализованный. Его лицо из розового стало алым, затем землистым. Он не верил своим ушам.
— Ваша честь! Это что, шутка? — вырвалось у него. — Она же их мать!
— Истец, успокойтесь, — строго сказала судья. — Ответчица излагает свою позицию. Продолжайте.
Людмила взяла из папки документы: справки о своих доходах и доходах Игоря, копии, которые он предоставил для расчета алиментов, а также выписку из домовой книги и ЕГРН, подтверждающую, что она не владеет жильем.
— Я готова участвовать в их воспитании, забирать из школы, помогать с уроками. Но физически проживать они должны с отцом. Это — единственное разумное решение, — уверенно заявила женщина.
Судья изучила документы, задала несколько уточняющих вопросов о графике работы сторон и о распорядке дня детей.
— Суд удаляется для вынесения решения, — устало произнесла служительница Фемиды и покинула зал заседания.
Игорь бросился к Людмиле в коридоре, чтобы выразить свое возмущение.
— Ты с ума сошла?! Что ты несешь? Как это они останутся со мной? Я же не смогу! — раздраженно воскликнул супруг.
— Почему? — спокойно спросила жена. — Ты же взрослый, ответственный человек. Ты же этого хотел. Ты хотел отдохнуть от меня. Поздравляю, скоро нас разведут, и я покину твою квартиру.
— Но я же на работу хожу! У меня командировки! Кто будет сидеть с детьми? — сердито спросил Игорь.
— Наймешь няню. Я со своей зарплатой не могу себе этого позволить, а ты — можешь. Алименты я, кстати, буду исправно платить. Рассчитаешь мне их, исходя из моих доходов, — горько ухмыльнулась Людмила.
В ее глазах он прочитал не боль, не обиду, а холодную, беспощадную логику. Его же логику.
Решение суда оказалось быстрым и неожиданным для Игоря. Их брак расторгли.
Дети были определены на проживание с отцом. Людмиле установили порядок общения: каждые выходные и среду вечером.
С нее взыскали алименты в твердой сумме, исходя из ее скромного заработка. Мужчина вышел из зала суда в состоянии прострации.
Его блестящий план дал сбой там, где он не просчитал. Игорь ожидал слез, мольб, попыток сохранить семью со стороны жены.
Он думал, что она будет цепляться за него и за их общий дом. Но такого поворота точно не ожидал.
Первые два дня его новой, "свободной" жизни были похожи на странный, затянувшийся выходной.
Тишина. Никто не просил поиграть, не кричал: "Папа, иди кушать!". Он мог посмотреть что хотел, есть когда хотел и спать до полудня в субботу.
В понедельник реальность ошеломила его. Она обрушилась внезапно, накрыв с головой.
В семь тридцать утра Гриша влетел в спальню с оглушительным криком: "Папа, проспали! В школу опаздываем!"
Игорь, привыкший вставать в восемь часов, с трудом открыл глаза. Завтрак. Что они едят на завтрак? Кашу? Какую? Где она вообще, эта овсянка?
Пока он рылся в шкафах, Света заявила, что она кашу не будет, зато будет бутерброд с шоколадно-ореховой пастой.
Игорь, еще не проснувшийся, махнул рукой: "Ладно, делай что хочешь".
Пока Света занималась банкой, шоколад растекся по столу. Гриша закатил истерику из-за футболки, она оказалась "не достаточно крутой".
Игорь не понимал, почему футболки бывают "крутые" и "не крутые". В восемь утра, с трудом одев детей, он выбежал из дома.
В школе выяснилось, что у Гриша сегодня продленка, а у Светы — урок музыки, поэтому ее нужно забрать на час позже, но не забыть про скрипку.
Но отец все забыл. На работе мужчину ждал выговор от начальства за сорвавшийся из-за его опоздания онлайн-конференции.
Вечером начался ад. Нужно было приготовить ужин. Макароны с сосисками. Казалось бы, что проще?
Но он забыл посолить воду и помешать макароны, поэтому они превратились в клейстер.
Гриша отказался есть, а Света потребовала йогурт. Потом были уроки. Во втором классе у Гриши была какая-то немыслимая математика.
Игорю пришлось вместо просмотра телевизора потратить около часа на решение задач.
Света в четвертом классе учила стихотворение Пушкина. Нужно было его проверить.
После пятой строчки она начала плакать, потому что папа ее отвлекал. В девять вечера, с трудом уложив детей, Игорь повалился на диван.
Квартира выглядела как после бомбежки. На кухне - гора грязной посуды, в прихожей - одежда, в ванной - мокрые полотенца.
Он был вымотан так, как никогда не был на самой сложной работе. На следующий день все повторилось.
Снова утренняя суматоха, опоздание на работу, вечерний хаос. Через день Света забыла ключ от дома и просидела три часа у соседки, пока Игорь не вернулся с совещания. Не выдержав, он позвонил Людмиле.
— Люд, привет. Слушай, извини, что беспокою. Не подскажешь, где у Светы записано расписание кружков? И Гриша что-то кашляет, какой сироп ему дать? — растерянно спросил бывший муж.
Женщина отвечала вежливо, коротко и по делу, без эмоций, как справочное бюро.
К концу недели Игорь оказался на грани нервного срыва. Он не успевал ничего. Работа полетела в тартарары, дома царил хаос.
Дети ходили немытые и в мятых вещах, потому что он не справлялся со стиркой и глажкой.
Мужчина существовал в режиме постоянной нехватки времени и усталости. Он понял главное: его отдых от семьи, его свобода — это миф.
Игорь просто взвалил на себя двойную, тройную нагрузку. Он сменил комфортную, организованную жизнь, где бытовые вопросы решались с помощью жены, на хаотичный ад, где он был и добытчиком, и хозяйкой, и няней, и гувернанткой одновременно, и он с этим не справлялся.
Ровно через неделю после того, как решение суда вступило в законную силу, он набрал номер Людмилы.
— Люда, — его голос сорвался. — Люд, прошу тебя. Вернись. Пожалуйста. Я не могу. Я ничего не успеваю. Все валится из рук. Дети… они скучают...
В ответ повисла тишина.
— Я не могу, Игорь. У меня своя жизнь теперь. Я сняла комнату. Работаю. Выходные, как установлено судом, я готова с ними проводить. Все в рамках договоренностей, — холодно ответила женщина.
— Да брось ты! — взорвался он. — Это же абсурд! Ты же их мать! Ты должна быть с ними!
— Почему я должна? — удивленно спросила Людмила. — Ты же сам сказал: "Дети должны быть с матерью". Суд с тобой не согласился. Суд решил, что в данной ситуации они должны быть с отцом. Я уважаю решение суда. И тебе советую.
— Но я же работаю! — возмутился Игорь.
— А я нет? Моя работа менее важна? — спокойно ответила бывшая жена.
Мужчина умолк. Он попал в свою же ловушку.
— Люда, я был не прав. Я ошибался. Я понял, что не могу без вас. Вернись домой. Давай попробуем все заново, — стал умолять Игорь.
— Нет, милый, — насмешливо проговорила Людмила. — Понянчись пока с детьми. Может, поймешь, наконец, что семья — это не хобби, которое можно отложить на полку, когда надоест. А я… Я теперь свободна, как ты того и хотел.
Она положила трубку. Игорь опустился на стул посреди захламленной кухни и закрыл лицо руками.
Из комнаты доносился гул ссорящихся детей — они спорили из-за планшета. На плите подгорал ужин, на телефон звонил начальник.
Блестящий план Игоря потерпел полное и сокрушительное поражение. Он оказался в собственной ловушке.