“Облачное, без прояснений” утро 19 сентября 1931 года в 15-й квартире дома № 16 по Принцрегентплац в Мюнхене не предвещало ничего радостного, да еще “местами дожди”. Альпийский фен, атаковавший Баварию несколько дней, постепенно сменялся похолоданием — возбужденные и раздражительные еще более возбуждались и раздражались.
Из Лондона сообщили, что Великобритания отказалась от золотого паритета, а в Берлине учредили Управление Рейхскомиссара по надзору за банками — финансовый кризис, нервное раздражение и непогода царили безраздельно. Напряжение в 15-й квартире ощутимо висело второй день. Казалось, что его можно было буквально вдохнуть носом или даже потрогать, для этого просто протянув руку.
Накануне, в пятницу 18-го, дома ссорились. Всеобщая любимица Гели Раубаль требовала, чтобы ее отпустили на волю или для начала хотя бы в Вену. Она, мол, в свои 23 сама способна определять, что ей делать. Ее, мол, ждут. Он — учитель музыки. Он — хороший и любит ее. Там она начнет, наконец, учиться пению настоящим образом, а не как здесь. И вообще, ей надоела клетка, в которую ее заключил Дядя Альф при полном попустительстве матери.
Дядя что-то кричал в ответ. Возражал, обещал и угрожал. Особенно “этому еврею из Вены”. Но долго продолжать ссору он не мог — его ждал большой тур в рамках предвыборной кампании. Нужно было ехать в Гамбург, а перед этим на партийное совещание в Нюрнберг.
Около 14 часов 30 минут к отдельному подъезду 15-й квартиры телохранитель и водитель Юлиус Шрек подал машину. Там уже сидел Генрих Хофман, друг и личный фотограф — ничто историческое не может быть пропущено. Он должен фиксировать все, что меняет человечество — национал-социалистическая революция шла полным ходом.
Дядя Альф выскочил из комнаты Гели, крикнув на прощание, короткое и категоричное: “Найн”. Дверь за ним захлопнулась, и было слышно, как ключ повернулся в скважине, толкая ригель замка. Он уехал, она затихла, все домашние погрузились в омут тихого психоза, порожденного скандалом, дурной погодой, длящимся не первый год конфликтом и альпийским феном, вечным возбудителем раздражений.
Взаимосвязь денег и власти известна. Тут они зависимы друг от друга — одно уничтожает или порождает другое. А вместе они либо отбирают окончательно, либо дают возможность распоряжаться временем. Точнее, создают иллюзию такового управления. Во всяком случае, для тех, кто этих денег и этой власти сам не добывает, а лишь пользуется уже полученным другими результатом.
В доме № 16 по Принцрегентплац жили как раз те, кто отсутствием денег и власти не страдал, даже несмотря на Великую Депрессию. Одним было некогда — работать надо, а другие наслаждались уже имеющимися благами, уповая на их увеличение в будущем и плавным переходом в постоянство, границы коего не обозреть вовсе. Первые вставали рано и уезжали, что вторые просто считали дурным тоном. Ну, для себя, во всяком случае.
В 15-й квартире, занимавшей почти половину второго этажа — девять комнат, две ванных, два туалета, кухня, прихожая и так далее — царила атмосфера аскетизма. Точнее, некой дисциплины, чем-то напоминающей если не казарму 16-го Пехотного резервного баварского полка, то скаутский лагерь точно. Здесь вставали рано. Рано завтракали и вообще рано начинали день.
Шабат в семье Гитлеров не соблюдали, а суббота вообще в Германии была днем рабочим. Потому домашние и прислуга начали особо беспокоиться, когда Гели не вышла к завтраку. На стук в дверь и громкие призывы отпереть или хотя бы ответить громко звучала тишина. На фоне которой напряженность и нервозность только усиливались.
Мать Гели Ангелина Раубаль, управлявшая всей недвижимостью брата Ади, находилась в тогда еще арендованном особняке в Берхтесгадене. Супруги Георг и Анна Винтер, Анна Кирмайер и Мария Райерхерт, служившие в 15-й квартире, ночевали по домам и пришли к 7 утра. На дежурстве дома оставалась лишь почти глухая фрау Дакс. По ее словам, Гели из комнаты вообще не выходила.
Около 10 часов было принято решение взломать двустворчатую дверь в ее комнату. Георг Винтер отверткой отогнул запоры замка и отошел в сторону. Первыми вошли фрау. Гели полусидела на полу в эркере напротив входа, облокотившись спиной на кушетку. На ее бежевом платье в области груди отчетливо виднелось большое пятно темного цвета.
Почему-то на кушетке справа лежал пистолет “Вальтер 6.35”, с которым ее дядя Адольф Гитлер почти никогда не расставался. На столике недалеко от эркера обнаружили письмо. Осталось неизвестным, кому было адресовано: “Когда я приеду в Вену, надеюсь, очень скоро мы поедем в Земмеринг… ”.
Сразу полицию вызывать не стали. О случившимся сообщили доверенным лицам из числа баварского руководства НСДАП. А те, в свою очередь, начали искать Гитлера и собрали экстренное совещание. Среди присутствующих были Франц Шварц, Грегор Штрассер, Бальдур фон Ширах, Макс Аманн и Рудольф Гесс.
Неизвестно, кто инициировал встречу и когда она началась, но участники разрабатывали линию поведения в преддверии визита сотрудников Крипо. В итоге Бальдур фон Ширах связался с Адольфом Дреслером из пресс-службы Коричневого дома, что на Бриеннер-штрассе, 45. Ему поручили сообщить прессе, что произошло самоубийство, и Гитлер, мол, тяжело переживает кончину дорогой ему племянницы.
Однако собравшиеся продолжали спорить о том, насколько эффективна такая версия. В итоге решили ее скорректировать. Ширах снова связался с Дреслером и попросил его распространить информацию, что произошедшее было несчастным случаем. Однако уже было поздно. Мюнхен, а за ним Бавария, и далее и далее обсуждали или суицид, или убийство — по самым разным мотивам — Гели Раубаль.
Ангела Мария “Гели” Раубаль родилась в австрийском Линце 4 июня 1908 года. Она была второй из трех детей налогового инспектора Лео Раубаль и Ангелы в девичестве Гитлер, сводной сестры Адольфа. Общим у них был отец Алоис, урожденный Шикельгрубер, позже принявший фамилию отчима Гидлер.
Сколько себя помнил, а это бывало не всегда — пил сильно — он служил на границе. В 18 лет Алоис стал пограничником, а потом таможенником Министерства финансов Австрийской империи. В 1873 году первой женой 36-летнего Гидлера стала 50-летния, но довольно не бедная Анна в девичестве Глассиль-Херер. Ей повезло, она как-то стала инвалидом вскоре после замужества, а потому быстро получила развод, правда, лишившись половины своего состояния.
Второй женой Алоиса, к тому моменту по ошибке священника, уже значившимся как Гитлер, стала 19-летняя экономка, служившая в доме, Франциска в девичестве Матцельсбергер. Они “дружили” еще тогда, когда она была несовершеннолетней, а он был женат на Анне. В этом браке появились Алоис-младший и Ангела, мать Гели Раубаль.
Чем старше становилась супруга, тем меньше она нравилась имперскому таможенному чиновнику. А вот 17-летняя экономка — привычка свыше нам дана: замена счастию, она — Клара Петцель, очень даже привлекала. После смерти Фани от туберкулеза в 1884 году 47-летний Гитлер, как человек государственный, хотел было жениться на девице. Да власти не позволяли — невеста приходилась племянницей жениху. Но потом как-то удалось договориться с местной католической церковью.
Клара рожала последовательно, одного за другой. И двум из шестерых, так получилось, удалось прожить дольше, чем три года. Одним из них и стал Адольф. Будущего фюрера германской нации выхаживала и во многом воспитывала старшая сводная сестра Ангела, ставшая в 1903 году — сразу после смерти отца — фрау Раубаль.
В 1910-м Ангела Раубаль овдовела и осталась с тремя малышами на руках: сыном Лео Рудольфом и дочерьми Ангелой Марией и Эльфридой. В этой непростой ситуации родные пришли на помощь, особенно Мария Раубаль, незамужняя сестра умершего мужа, всю жизнь служившая учительницей в народных школах. Она взяла на себя опеку над племянником, а позже и над Гели.
Чтобы прокормить семью, Ангела уехала в Вену искать работу. Тяжелые военные времена осложнялись нехваткой еды, жилищными проблемами и тотальной бедностью. Через пару лет Ангела перевезла Гели, чтобы та могла продолжить учиться в гимназии. Как и Дяде Альфу, учеба Гели давалась с трудом. Даже с помощью тети успехи были более чем “так себе”.
Желая дать дочери хорошее образование, амбициозная Ангела настояла на поступлении ребенка в гимназию с высокими требованиями. И хотя Гели не блистала знаниями, ее все же приняли. Лишь благодаря усердию тети получилось получить итоговый аттестат с более или менее приличными оценками.
Осенью 27-го Гели Раубаль приехала в Мюнхен, чтобы грызть гранит медицинской науки, но учеба ее особо не вдохновляла. Спустя год дядя Альф, заручившись поддержкой семьи Бехштейнов, снял дом в Берхтесгадене. И уговорил сводную сестру присмотреть за хозяйством. В те времена предложение оказалось для нее очень кстати.
Гели почти каждые выходные и праздники проводила на этой даче, там же отпраздновала и свой день рождения. Новых друзей в Мюнхене она не заводила, зато часто ездила в Вену, где у нее оставались старые подруги. Необычные отношения между дядей и племянницей стали поводом для пересудов и сплетен.
Встретились они еще в 1925 году. И уже тогда 36-летний Гитлер увлекся 16-летней племянницей. Он недавно вышел из Ландсберга. Его влияние в партии ослабло. В Северных ячейках крепнут социалистические настроения. В остальных — националистические. Его преследуют налоговые органы Веймарской Германии — он с трудом тратит деньги, перечисленные спонсорами.
Его положение на воле временно и поднадзорно. Под угрозой все будущее, а он увлекается малолеткой. Две недели Адольф буквально зависает с Гели, забыв обо всем. Потом национал-социалистическая революция оторвет Гитлера от “Прекрасного Ангела” или “бычка”, как он называл слегка набирающую вес фройляйн Раубаль.
В сентябре 1929 года дела херра Гитлера наконец, пошли в гору. Последствия провального Пивного Путча и заключения в Ландсберге начали отступать. И официально безработный, проживающий, как сейчас говорят, на донаты, будущий фюрер германской нации обзавелся шикарной квартирой № 15 на Принцрегентенплац, 16, и он вновь попросил сводную сестру взять на себя заботы о доме. Была ли при этом в голове Адольфа мысль о “Прекрасном Ангеле” — неизвестно.
21-летняя Гели чуть пополнела, но она по-прежнему привлекает. Она высока, еще стройна, с большими голубыми глазами и густыми, почти черными волосами. “Светловолосой Гретхен” она не была. Более того, очень не любила “глупых блондинок из Баварии” и даже гордилась своим венгерским происхождением по отцу.
Она была упрямой, обладала сильным характером. Несмотря на то, что Гитлер обычно предпочитал послушных блондинок, он вновь очарован своей племянницей. Ему нравилось появляться с ней в обществе, бывать на концертах и даже ходить по магазинам – места, которые обычно избегал он, но так любила она.
Нельзя сказать, что Гели Раубаль отличалась красотой, однако обладала необычайным природным шармом. Как правило, не носила головные уборы и предпочитала скромные наряды: плиссированные юбки в сочетании с белыми блузками. В качестве единственного украшения выступала золотая свастика — подарок Дяди Альфа.
Гитлер стремился контролировать Гели, ограничивая её общение с друзьями и стараясь постоянно находиться рядом с ней лично или через доверенных лиц. Но фройляйн Раубаль, судя по всему, не испытывала к нему особых чувств. Более того, вероятнее всего, имела некую связь с оберфюрером СС Эмилем Морисом.
Его называли Тенью Гитлера. Нумерация удостоверений члена НСДАП начиналась с номера 500. У Гитлера был № 555, у Мориса - 594. Они всегда рядом. Эмиль был телохранителем и водителем Адольфа. Многие даже считали их любовниками. Но Гели развела их.
Морис был уволен с должности личного водителя и снят с руководства СС, где он был членом №2, а фюрер - №1, соответственно. Но если Адольф и испытывал обиду, то она была недолгой. Вскоре они примирились. Эмиля восстановили в СС и в партии. В последние дни своей жизни Гитлер выставил на комоде две фотографии: своей матери и его.
Морис полагал, что Адольф испытывал глубокие, но необычные чувства к племяннице, и его привязанность казалась застенчивой, словно он не умел проявлять любовь как обычный человек. Гели, любившая кокетничать и привлекать внимание мужчин, вызывала у Гитлера ревность, несмотря на его постоянные заявления об отсутствии интереса к браку.
В результате ограниченная свобода юной особы вызывала у нее чувство угнетенности, словно она находилась в заточении в изысканной темнице. По-видимому, она находила утешение в дорогих платьях и оставалась безучастной к необычным чувствам, которые питал к ней Дядя Альф.
Однако воздействие племянницы на фюрера вызывало беспокойство у высших партийных чинов, так как вождь, почитаемый почти как пророк, не должен был иметь каких-либо мирских привязанностей. Хотя позднее Гитлер говорил о Гели как о единственной женщине, с которой он мог бы вступить в брак, но в то время он не предпринимал никаких действий в этом направлении.
Со временем отношения Адольфа с его племянницей все больше наполнялись напряженностью. Периодически вспыхивали ссоры и обвинения в изменах. Гели недолюбливала 17-летнюю фройляйн Браун, которая часто крутилась возле Гитлера. Ева была настоящей красоткой: светлые волосы, стильная стрижка и пронзительные голубые глаза. Хотя она и была воспитана в католических традициях, ей не составляло труда флиртовать и очаровывать мужчин.
Жизнь Гели под одной крышей с Дядей Альфом привела к тому, что все прежние чувства постепенно угасали, а он все больше внимания уделял Еве. Племянница начала искать любви на стороне. Вильгельм Штокер, охранявший мюнхенскую квартиру, рассказывал, что Раубаль встречалась с другими мужчинами, когда Гитлера не было дома.
Близкие к Гитлеру люди считали, что Гели начала отдаляться из-за его извращенных наклонностей в интимной сфере. Он заставлял ее делать в своей комнате вещи, которые ей совсем не нравились. Но она терпела из-за опасений, что он уйдет к другой, готовой на все ради него. Терять материальное благополучие девушка не хотела.
В начале сентября конфликт всего и всех вызрел окончательно. Известие о трагедии нашло Гитлера в Нюрнберге через посыльного. Тот сообщил о необходимости срочно позвонить в Мюнхен. Оказалось, стряслась беда – Гели Раубаль погибла. Гитлер тут же приказал развернуться и мчать обратно. По дороге их тормознули за превышение скорости. В резиденцию он вернулся поздно вечером 19-го, когда Гели уже увезли.
Изучив место трагедии, где погибла Гели Раубаль, судмедэксперт доктор Мюллер пришел к выводу о вероятном суициде. Он отметил, что на лице девушки не было никаких видимых травм, а изменение оттенка кожи объяснил естественными процессами, связанными с тем, как лежало тело.
В полицейском отчете указано, что на одежде Гели было много крови. Рядом на кушетке лежал пистолет "Вальтер" калибра 6.35, и правая рука тянулась к нему. Пуля попала в легкое, но не задела сердце. Так как министром юстиции Баварии Францем Гюртнером, известным своими симпатиями к нацистам, уже было решено, что это самоубийство, вскрытие не делали.
Было немало экспертов и полицейских, кто сомневался в официальной версии, указывая на неестественную позу тела, странно недописанное предсмертное письмо, удивительную глухоту прислуги в 15-й квартире и расположение оружия — как будто оно не упало, а за ним как раз тянулись. Было достоверно известно, что Гели хорошо умела обращаться с пистолетом, что делает ее мучительную смерть еще более загадочной.
Случившееся кардинально перевернуло жизнь Адольфа Гитлера. Он был безутешен, как говорят, мысли о суициде не покидали его хотя бы некоторое время. Политическая арена перестала привлекать, он хотел отказаться от всех своих амбиций. Считается, что тогда он и стал вегетарианцем.
Но постепенно Адольф начал восстанавливаться и уже через неделю поехал в Вену, чтобы почтить память Гели Раубаль на ее могиле. Хотя Гитлеру был запрещен въезд в Австрию, в этот раз для него сделали исключение. Так же, как и Католическая церковь, которая вдруг разрешила хоронить самоубийцу.
Долгие годы Гитлер не мог забыть свою племянницу. Ее комната оставалась нетронутой, и только Анне Винтер было позволено заходить туда раз в неделю, чтобы обновлять цветы перед портретом Гели. Каждый год на Рождество Гитлер приезжал и проводил там несколько часов в одиночестве и полной тайне.
Ту же таинственность сохраняет и сама смерть Гели Раубаль. Ходят слухи о ее убийстве Дядей Альфом на почве ревности, а может, из-за связи с евреем или беременности от него самого, как и от кого-нибудь еще. Также возможен несчастный случай при неосторожном обращении с оружием.
Однако наиболее правдоподобной кажется версия о самоубийстве. По всей видимости, Гели не смогла пережить измену. А возможно, ее психическое состояние, ставшее результатом накопившейся усталости от внутренних и внешних конфликтов с родственниками, внешним миром и самой собой, и стало причиной игры со смертью 23-летней девушки. Да еще этот Альпийский фен, будь он не ладен.