Дарья проснулась раньше будильника. Как обычно. Утро, вроде бы, должно быть тихим, мирным — кофе, бутерброд, свет из окна. Но последнее время всё больше похоже на подготовку к обороне. И не от работы, и не от коммунальных платежей, а от визитов «доброй» свекрови с подкреплением.
Она зевнула, встала босиком на холодный линолеум и автоматически огляделась: чисто. Полы натёрты, посуда вымыта, на столе — хлеб в пакете, молоко в холодильнике, курица размораживается. Ну не придерутся же? Хотя… они всегда найдут.
Дарья купила эту двухкомнатную квартиру два года назад, ещё до свадьбы. Наследство от родителей, плюс ипотека, которую тянула одна. Сама, без подачек. Квартира хоть и простая, без дизайнерских наворотов, но её. Каждая царапина на двери — память, каждая розетка — собственноручно прикручена. И вот теперь — «общая территория». По крайней мере, так решила свекровь Марина Викторовна.
— Даш, маму не забудь, она обещала заглянуть, — сонным голосом из спальни подал Алексей, муж.
— Ага, «заглянуть». Опять на весь день, — буркнула она, включая чайник.
— Ну чего ты, мама просто скучает… — он перевернулся на другой бок, явно не собираясь вставать.
Скучает. Отличное слово. Скучает — это когда позвонить, поинтересоваться делами. А не ввалиться с авоськой картошки и начинать проверять пыль на шкафу.
К одиннадцати часам звонок в дверь зазвенел. И не один раз, а настойчиво, как всегда.
— Дашенька, здравствуй, — Марина Викторовна шагнула внутрь без приглашения, поправляя яркий шарф. — Ужасно на улице, слякоть, грязь… Ты полы, надеюсь, не мыла ещё? Всё равно сейчас следы будут.
— Доброе утро, — Дарья посторонилась, пропуская.
Сразу за ней ввалились тётя Лидия и дядя Павел — «случайно зашли». С пакетами, разумеется.
— Мы тут мандаринов принесли, — Лидия улыбнулась так, будто совершила подвиг. — Но они кислые, Дашенька, лучше их в компот.
Дарья улыбнулась в ответ, натянуто. Компот. Конечно. Сейчас брошу всё и варю компот. Для взрослых людей, которым лишь бы посуда побрякала.
Марина Викторовна, не снимая пальто, прошлась по коридору.
— Ах, а у вас тут пахнет курицей… Дашенька, ты опять жарить собралась? Жареное вредно, жирное. Вот у моей знакомой от печени все беды, — произнесла она так, будто подписывала приговор.
— Я суп хотела, — коротко ответила Дарья.
— Ну смотри, я предупредила. Алексей-то у меня с детства желудочком слаб.
Дарья сжала зубы. Ага. С двадцати шести лет — «у мамы с детства желудочек слаб». Смешно и горько.
К обеду напряжение уже звенело. На кухне тесно: четыре взрослых человека и кастрюля на плите.
— Солить надо позже, — подсказала тётя Лидия, заглядывая в кастрюлю.
— Суп жидковат, — добавил дядя Павел. — Надо было лапши побольше.
Дарья молча мешала. Алексей сидел рядом с телефоном, изредка кивая, но в разговор не встревал.
— А ещё я посмотрела у вас ковёр в зале… — Марина Викторовна устроилась на табурете, закинув ногу на ногу. — Его пора бы на химчистку. Пыль — это аллергия. И окна мойте чаще.
Дарья глубоко вдохнула. Окна. Ковёр. Соль. Жидкий суп. Всё подряд. В моей квартире.
— Мама просто привыкла всё замечать, — лениво вставил Алексей, будто сглаживая.
— Нет, я не замечаю, я советую, — поправила его Марина Викторовна и повернулась к невестке. — Тебе же полезно. Ты молодая, неопытная, а я через всё это прошла.
Дарья отставила ложку.
— Знаете что, — её голос дрогнул, но она постаралась говорить ровно. — Я не просила советов.
Тишина повисла плотная. Даже дядя Павел оторвался от телефона.
— Что ты такое говоришь, Дашенька? — свекровь сузила глаза. — Я ведь от души. Хочу, чтобы у вас всё было хорошо.
— У нас и так всё хорошо, — отрезала она. — Пока не начинают вмешиваться.
Алексей поднял голову:
— Даша, ну зачем так резко?
— Резко? — она посмотрела на него, и в груди поднялась волна. — А как, по-твоему, полгода слушать, что я всё делаю не так?
Марина Викторовна поджала губы.
— Я смотрю, ты неблагодарная. Мы ведь только добра тебе желаем.
Дарья рассмеялась — коротко, нервно.
— Добра? Когда из моей квартиры делают проходной двор? Когда каждый шаг комментируется?
— Ах, значит, это «твоя квартира»? — голос свекрови стал холодным.
И вот оно, то самое. Нож по сердцу.
— Да, моя. До свадьбы купленная. Моя.
Повисла мёртвая тишина. Только суп закипал.
Алексей вздохнул, поднялся, потянулся к жене за руку.
— Даш, ну зачем ты так…
Она отдёрнула ладонь.
— Потому что больше не могу. Не нравится борщ — дверь вон там!
Слова прозвучали неожиданно громко. Дарья сама испугалась своей злости, но уже не могла остановиться.
Марина Викторовна побледнела. Лидия ахнула. Павел пробормотал что-то невнятное.
Алексей закрыл лицо руками.
Дарья стояла, сжав кулаки, и впервые за полгода почувствовала… воздух. Настоящий.
После того обеда в квартире повисла странная тишина. Марина Викторовна демонстративно перестала приходить — целых две недели. Для неё это рекорд. Но тётя Лидия с дядей Павлом всё равно заезжали «по делу». Мол, мимо проходили, зашли «чайку попить». И обязательно с комментариями.
— Что-то у тебя обои отклеиваются в углу, Дашенька. Надо бы подклеить, — заметила Лидия, оглядывая стены так, будто квартира выставлена на продажу, и она риелтор.
— Холодильник у вас гудит сильно, — добавил Павел. — Скоро сломается, смотри.
Дарья улыбалась, кивала, но внутри кипела. Вот интересно, у них свои дома есть? Там, наверное, всё идеально: холодильники молчат, обои сами держатся, пыль по расписанию исчезает.
Алексей делал вид, что не замечает. После скандала он стал особенно тихим. Будто боялся: любое слово — и новая вспышка.
— Лёш, — сказала как-то вечером Дарья, когда они ужинали вдвоём. — Ты понимаешь, что я не железная?
— Понимаю, — он возился с вилкой, не поднимая глаз. — Но это же семья… Мама… Она просто привыкла заботиться.
— Заботиться? — Дарья фыркнула. — Забота — это когда чай нальют и спросят, как дела. А не когда проверяют, где у меня пыль.
— Ну… — он пожал плечами. — Надо терпеть.
Эти слова стали последней каплей. «Надо терпеть». Конечно. Легко советовать, когда всё время прячешься за спиной жены.
На третий воскресный вечер Марина Викторовна всё-таки появилась. С порога — ледяной тон:
— Я подумала, Дашенька, мы тогда слишком резко всё обсудили. Но знаешь, я всё равно считаю, что ты перегибаешь палку.
Дарья вдохнула глубоко.
— Марина Викторовна, давайте сразу договоримся. Это моя квартира. Я хозяйка. У меня свои правила.
— Ах вот как! — свекровь покачала головой. — Я вижу, ты решила сына от семьи оторвать.
— Я никого не отрываю. Я защищаю себя.
Алексей вышел из спальни, заспанный, и наткнулся на эту сцену.
— Мама, Даша… ну хватит. Мы же можем спокойно?
— Сынок, — Марина Викторовна всплеснула руками. — Я же для тебя стараюсь! Она не понимает, что у тебя здоровье слабое! Ты посмотри, какой ты худой стал!
— Это потому что я работаю до ночи, — пробормотал он.
— Нет, это потому что она не умеет готовить нормально! — выпалила свекровь.
Дарья почувствовала, как внутри что-то щёлкнуло.
— Вон, мама! — сказала она тихо, но отчётливо.
— Что?! — свекровь округлила глаза.
— Вон. Из моей квартиры. Сейчас же.
Лидия и Павел, которые пришли «на минутку», но уже устроились в гостиной, переглянулись.
— Даша, ну ты перегибаешь, — пробормотал Павел.
— А вы двое — тоже. Вон.
Марина Викторовна вскочила:
— Я пожалуюсь твоему мужу!
— Жалуйтесь, — Дарья кивнула в сторону Алексея. — Он здесь.
Алексей побледнел.
— Даша, ну нельзя же так! Это же мама!
— А я кто тебе? Мебель? — её голос дрогнул. — Ты хоть раз за меня слово сказал? Хоть раз?
Он замолчал. Секунда. Две. В воздухе — будто гроза зависла.
Марина Викторовна зашипела:
— Наглая! Мы тебя из грязи подняли, а ты…
— Стоп! — Дарья взорвалась. — Из какой грязи?! Это моя квартира, мои деньги, моя жизнь! Никто меня не поднимал!
И тогда случилось то, чего она сама от себя не ожидала: она открыла дверь и буквально вытолкнула свекровь в коридор. Та пыталась сопротивляться, цеплялась за дверной косяк, но Дарья, словно под напором адреналина, не остановилась.
— Ты что творишь?! — визжала Лидия.
— Учись уважать чужие границы, — отрезала Дарья и хлопнула дверью так, что в коридоре задребезжало зеркало.
Тишина. Только дыхание сбившееся, сердце колотится.
Алексей смотрел на неё как на чужую.
— Ты… ты сумасшедшая, — прошептал он.
Дарья села прямо на пол.
— Нет. Я просто устала.
И впервые за долгое время внутри не было ни страха, ни стыда. Только пустота и решимость. Она понимала: назад дороги нет. Это уже не мелкая ссора. Это почти необратимый шаг.
После скандала квартира будто выдохнула. Неделю никто не приходил. Ни звонков, ни визитов, ни «мы мимо проходили». Даже Алексей стал позднее возвращаться домой, словно боялся пересечься с женой.
Дарья почувствовала странную лёгкость: тихо, спокойно, никаких чужих голосов. Но вместе с тем — тревога: уж слишком тихо. И не зря.
В пятницу вечером Алексей вернулся мрачный, сел на край дивана и долго молчал.
— Говори уже, — сказала Дарья, убирая со стола кружки.
— Мама сказала… — он потёр виски. — Что ты её унизила. Что она так не оставит.
— И что она хочет? — Дарья обернулась.
— Она думает, что мы… ну… могли бы пожить у неё. А квартиру сдавать. Это же выгодно.
Дарья замерла, потом рассмеялась. Громко, почти истерично.
— То есть выгнать меня из моего дома — это «выгодно»?
— Ну ты же понимаешь, я между двух огней… — пробормотал он.
— Нет, Лёша, — Дарья подошла ближе. — Ты не между. Ты выбрал. Просто не хочешь признаться.
Он поднял глаза: растерянные, виноватые.
— Даша, я не хочу терять семью…
— А я? — она вскинула руки. — Я тебе кто, соседка по случайности?
Он промолчал.
И тогда Дарья впервые почувствовала, что всё решено. Что бороться за его внимание — бессмысленно.
Через три дня Марина Викторовна снова появилась. На этот раз в компании Лидии.
— Мы пришли поговорить, — уверенно произнесла свекровь. — Ты должна понимать: в семье компромисс главное.
— А в браке — уважение, — парировала Дарья.
— Не будь эгоисткой. Алексей наш единственный. Он не может жить под твоей диктовкой.
Дарья улыбнулась — спокойно, даже холодно.
— Хорошо. Пусть решает он.
Она повернулась к мужу:
— Лёш, выбирай. Либо мы живём в этой квартире вдвоём, по моим правилам. Либо ты с мамой и её «компромиссами».
Тишина была тяжёлой. Алексей метался взглядом между матерью и женой.
— Сынок, ну ты же понимаешь, — прошипела Марина Викторовна. — Кровь родная ближе!
И тогда произошло неожиданное. Алексей встал.
— Мама, хватит. Я остаюсь с Дашей. Это её квартира. Наш дом. И вы сюда будете приходить только по приглашению.
Дарья даже не верила, что это он сказал. Марина Викторовна побледнела, Лидия зашептала что-то, но муж стоял твёрдо.
— Всё. Хватит, — повторил он.
Они ушли. Хлопнула дверь.
Дарья села на стул, закрыла лицо руками и тихо засмеялась — устало, облегчённо.
Вот оно. Границы поставлены. Битва выиграна.
В тот вечер она сварила борщ. Но не для свекрови, не «как у мамы», не «чтобы все одобрили». А для себя и мужа. Красный, густой, с чесноком. И впервые за долгое время ела с удовольствием.
Она знала: теперь в её доме будет так, как она решила.
И точка.
Финал.