Историей поделился сосед по даче Иван, который уже не надеется, что в его деревне когда-нибудь появится своя больница. Он говорит, что раньше здесь жило больше сотни человек, а теперь меньше сорока. Кто уехал, кто умер. Молодёжи почти не осталось — здесь живут старики, которым уже тяжело дойти до магазина, не то что до райцентра. А врач по-прежнему приезжает — раз в две недели. Иногда позже, если сломается машина или выпадет снег, и каждый приезд становится ожиданием не помощи, а чуда.
Раз в две недели — если повезёт
Я родился и вырос в этой деревне, но давно уже уехал в город. Бабушка осталась, поскольку ей здесь было спокойнее, да и дом свой. Она всегда говорила: «Мне б дожить до следующего приёма». Это у нас шутка такая в деревне была, которая оказалась горькой правдой.
Врач к нам приезжает дважды в месяц. Иногда — реже, если заболеет или сломается машина. А у нас ведь транспорт не ходит — ни маршрутки, ни автобуса. Кто не может дойти до фельдшерско-акушерского пункта, тот и не дойдёт, и не доживёт.
Когда у бабушки начало сильно колоть в боку, она позвонила фельдшеру. Та пришла, посмотрела, сказала: «Почки, наверное. Подождём врача». Через четыре дня бабушки не стало. Диагноз так и не узнали.
Мы хоронили её в тишине, среди заснеженных полей. Только позже я узнал, что она — не единственная. В деревне за последние два года умерло семеро человек, не дождавшись помощи. Не от старости, а от отсутствия больницы и медперсонала.
Ждать врача стало страшнее, чем болезнь
У нас есть медпункт — одноэтажное здание, в котором зимой холоднее, чем на улице. Там сидит фельдшер Ольга Николаевна. Ей 62 года, но она не уходит на пенсию, потому что замены нет. Она ставит капельницы, делает уколы, принимает роды, если надо. Одна на все села округи.
«Я сама уже не могу нормально поднять сумку», — как-то сказала она. Если кому-то стало плохо ночью, она идёт. Пусть даже через снег. Ольга Николаевна никогда не отказывает в помощи и говорит: «Люди мои».
Когда приезжает врач, в коридоре очередь — человек тридцать, не меньше. Некоторые приезжают из соседних деревень — по 15 км на велосипеде или в прицепе трактора. Они сидят, ждут, чтобы хотя бы давление измерили.
При этом врач — молодой парень по имени Роман сам говорит: «Я вас всех не осмотрю. У меня тут 20 минут на каждого, а вы как к последней инстанции». Он старается, не спорю, но он один, а нас — сотни.
Почему-то так устроено, что жить здесь — как на выживание
После похорон бабушки я остался на несколько дней. И впервые за много лет увидел, как живёт наша деревня. Не выживает, а именно живёт. Люди пекут хлеб, держат хозяйство, лечат друг друга, как могут. Кто-то покупает лекарства на авось, кто-то даёт совет по телефону — у нас ведь даже сотовая связь ловит через раз.
Соседка, тётя Валя, сама себе назначает таблетки, потому что в аптеку ехать 30 км. Один раз она ошиблась — сердце едва не остановилось. Хорошо, я был рядом, вызвал «скорую». Ждали два часа. Повезло, что не зима.
А однажды я встретил мужчину с рюкзаком — он шёл из соседней деревни к нам, потому что у него обострился аппендицит. Шёл пешком, девять километров, чтобы просто попасть к врачу, который, возможно, даже не приедет.
В деревне люди не просят многого. Они сами выращивают хлеб, сами чинят дома, сами спасают друг друга от одиночества. Но когда речь заходит о жизни и здоровье — тут уже не должно быть «сами». Врач должен быть гораздо чаще, чем через две недели. Жизнь человека не должна зависеть от расписания машины, которая может не завестись. Пока одни ждут, другие не доживают. И это не трагедия одного села — это общая тишина, в которой умирают голоса.