Ирина Павловна тяжело вздохнула. Уже как три года она была на пенсии и не знала, чем заняться.
Сын Роман жил за тысячу километров, в северной столице. Он женился, построил карьеру, обзавелся своим гнездышком.
Мужчина звонил регулярно, но в его голосе она откровенное безразличие к ее жизни.
Ирина Павловна вздохнула. Ей было одиноко и скучно. Она почувствовала, как жизнь безвозвратно утекает сквозь пальцы, как песок. Звонок Романа раздался как всегда, в восемь вечера.
— Мама, как дела? Как самочувствие? — его голос был бодрым, деловым.
— Да как всегда, Ромочка, — ответила она, постаравшись, чтобы в голосе не проскальзывала тоска. — Ничего нового. Дом, магазин, телевизор. Соседка снизу, Вера Степановна, свою однокомнатную сдает, так ты знаешь, сколько берет?
Роман что-то пробормотал невнятное в ответ. Он ненавидел разговоры о деньгах, особенно с ней.
— Вот и я думаю, — продолжила Ирина Павловна, ловя нужную интонацию. — У тебя-то квартира тут простаивает. Могла бы и я ей заняться. Найти хороших квартирантов, присматривать. И тебе подмога, лишняя копейка никогда не мешает, да и мне дело.
На том конце провода повисла короткая пауза.
— Мама, это же лишние хлопоты для тебя. Да и как ты будешь управляться? Договоры, ключи, деньги переводить...
— А ты мне доверенность сделай! — быстро предложила Ирина Павловна, будто только этого и ждала. — Всё официально. Я буду твоим представителем по недвижимости. Так же удобно!
Идея показалась Роману разумной. Квартира и правда пустовала уже несколько лет, а мать будет при деле.
Он не видел в этой просьбе подвоха. Его мама всегда была для него образцом заботы и надежности.
— Хорошо, мам. Я поговорю с нашим юристом на работе, он подготовит документ и вышлет тебе. Только на сдачу, да?
— Конечно, сыночек, конечно! Только на сдачу и ведение всех связанных с этим дел! — ее голос зазвенел искренней радостью.
Через неделю курьер принес конверт. Ирина Павловна с трепетом вскрыла его. Лист плотной бумаги с печатями и подписями.
Она пробежалась глазами по тексту. Юрист Романа, человек невероятно занятый, сделал всё быстро и, как ему показалось, качественно.
Доверенность была составлена широко и емко: "…настоящей доверенностью уполномочиваю гр. Ирину Павловну Заволжскую совершать от моего имени все юридические и фактические действия, связанные с управлением и распоряжением моим имуществом, в том числе…"
Слова "распоряжением" и "всем имуществом" понравились женщиной и тут же натолкнули на одну мысль.
Она довольно улыбнулась и, медленно сложив листок, убрала его в шкатулку для документов.
Прошло три месяца
Роман и Виталина жили своей насыщенной жизнью в Петербурге. Виталина, дизайнер интерьеров, иногда справлялась о квартире у мужа.
— Ром, как дела с квартирой? Сдала ее твоя мама? — спросила она как-то вечером, разбирая почту.
— Да вроде да, — ответил Роман, не отрываясь от монитора с рабочим проектом. — Говорила, что нашла каких-то студентов. Деньги я ей сказал оставлять себе, пусть тратит на свои нужды.
Виталина нахмурилась. Ей, человеку дотошному и внимательному к деталям, такая беспечность мужа показалась странной.
— А ты доверенность читал? Что там именно написано?
— Всё в порядке. Там стандартный текст. Не переживай ты, — отмахнулся мужчина.
Виталина с недоверием посмотрела на Романа. Отношения со свекровью у нее были ровными, но прохладными.
Несмотря на то, что Ирина Павловна всегда была мила и корректна, женщина чувствовала, что мать мужа ревнует его к ней.
Тем временем в родном городе Романа события развивались иначе, чем он предполагал.
Ирина Павловна не искала квартирантов. Вместо этого она понесла доверенность в риэлторское агентство.
Молодой человек в строгом костюме, взглянув на документ, почтительно свистнул.
— Ирина Павловна, с такой бумагой вы можете не только сдать, но и продать квартиру. Здесь полномочия широчайшие.
Ее сердце екнуло. Мысль, которую она боялась озвучить даже сама себе, была произнесена вслух.
— Продать? — тихо переспросила она.
— Конечно! Это же прямое распоряжение имуществом. Составлено железно.
Ирина Павловна провела несколько бессонных ночей, думая о сыне и о его будущем.
Роман был мягким, не особо практичным человеком, а Виталина… Она, конечно, красивая и умная, но кто знает, что у нее на уме.
Вдруг она его бросит? А квартира — она же куплена была еще до брака, это его, Ромкино.
— Что если он, под влиянием Виталины, впишет ее во владельцы? Пока он этого не сделал, нужно спасать положение! — она решила превратить недвижимость в деньги, положит их на надежный вклад под высокий процент.
Через два месяца квартира была продана. Покупатели нашлись довольно быстро.
Ирина Павловна, дрожащей рукой подписывая документы за сына, убеждала себя, что действует исключительно в его интересах.
Деньги, весьма внушительная сумма, легли на ее счет. Она тут же, как и планировала, разместила их на срочный вклад в самом надежном банке города.
Ключи от чужой квартиры она отдала новым хозяевам, а сама вернулась в свою хрущевку.
На душе было и пусто, и тревожно, но она заглушала это чувство правотой: она — бдительная мать, она все сделала правильно.
Прошло два года
Молчание Ирины Павловны на тему квартиры стало казаться Виталине подозрительным. Она периодически спрашивала Романа:
— Твоя мама так и не нашла новых квартирантов? Про тех студентов ничего не слышно? Деньги она ведь не переводит.
— Да брось ты, Вита. Мама говорит, то одни съехали, то другие. Пусть разбирается сама.
Виталина слушала мужа, но ее не оставляло ощущение, что что-то не так. Ей в голову не приходило, что свекровь могла продать квартиру, но мысль о том, что та могла запутаться в своих схемах с арендаторами и нарваться на мошенников, беспокоила ее.
Инициатива приехать в гости на майские праздники исходила от нее. Роман только обрадовался.
— Отлично! Мама будет счастлива! Давно мы у нее не были.
Ирина Павловна, узнав о приезде нежданных гостей, впала в панику. Два года она жила в страхе, что сын внезапно спросит про квартиру или, не дай Бог, решит ее навестить.
Она придумывала отговорки, почему нельзя зайти ("там ремонт у соседей, все в строительной пыли", "я отдала ключи знакомой, она цветы поливает"), но теперь избежать встречи было невозможно.
Она встретила их на пороге своей квартиры. Обняла Романа, сухо кивнула Виталине.
За столом царило показное веселье. Ирина Павловна суетилась, расспрашивала о работе, о жизни в Питере, сыпала воспоминаниями из детства Романа.
Она говорила без остановки, будто бы боялась пауз. И вот эта пауза наступила. Роман, выпив чаю, потянулся.
— Мам, а дай-ка я схожу в нашу квартиру. Надо кое-какие бумаги в столе поискать, старые чертежи. Пригодятся для нового проекта.
Ирина Павловна побледнела как полотно. Виталина, сидевшая напротив, заметила это мгновенное изменение в ее лице.
— Ромочка, да не сейчас! — почти взмолилась она. — Ты с дороги, отдохни. Да и… и ключей-то сейчас нет! Я же говорила, Вере Степановне отдала, она там свои вещи для внука хранит, им тесно...
— Какая Вера Степановна? Ты не говорила. Ладно, я к ней схожу, попрошу, —Роман удивился.
Он потянулся к телефону, чтобы посмотреть номер соседки. Виталина продолжала наблюдать за свекровью. Та, услышав слова сына, замерла. Ее пальцы судорожно сжали край скатерти.
— Роман, подожди, — тихо сказала Виталина. — Ирина Павловна, что случилось? Что с квартирой?
Вопрос, заданный прямо, без обиняков, заставил ее сказать сыну и невестке правду.
— Я… я всё для тебя… для твоего же блага, Ромочка…
— В каком смысле "для моего блага"? Мама, что ты сделала? — Роман опустил телефон и уставился на мать.
Тишина в комнате стала гнетущей.
— Я ее продала, — выдохнула Ирина Павловна и разрыдалась.
— Продала? Что продала? Мою квартиру? Как? По какой доверенности? — удивленно спросил он.
— По той, что ты мне прислал… Там было написано… распоряжаться… — она зарыдала, слова потонули в истерике.
Виталина вскочила с места и стремительно вышла в коридор. Она вернулась с сумкой, из которой достала ноутбук.
— Ром, там был номер твоей доверенности? — ее голос был ледяным.
Роман, ошеломленный, кивнул и продиктовал цифры. Через пять минут Виталина, пользуясь официальными базами данных Росреестра, нашла то, что искала. Запись о переходе права собственности. Дата — почти два года назад.
— Она не врет, Рома. Квартира продана.
Роман посмотрел на экран ноутбука и почувствовал, как почва уходит из-под ног. Его собственная мать украла у него квартиру.
— Где деньги? — спросил он глухо, и его собственный голос показался ему чужим.
— Они… они в банке. Я же для тебя! Это твой капитал! Под лучший процент! Я хотела сохранить их для тебя, чтобы… чтобы… — она не решалась договорить "чтобы Виталина не забрала их".
Виталина поняла все без слов. Она видела этот взгляд — полный страха и ревности к ней.
— Вы… вы боялись, что я получу на нее право? — тихо спросила невестка. — Вы совершили мошенничество, Ирина Павловна. Пусть и по доверенности, но это мошенничество. Роман доверил вам только сдачу, а вы продали его собственность!
Роман молчал. Он почувствовал себя обманутым, ограбленным и бесконечно одиноким.
— Мама… как ты могла? — прошептал мужчина. — Я тебе верил… Я доверял тебе…
— Я же для тебя! — крикнула она в отчаянии. — Ты мой сын! Я должна была защитить тебя, твое будущее!
— Защитить от кого? От меня? — Виталина встала.
Ей было тошно от этой атмосферы лжи и удушающей "заботы". Роман поднялся. Он был бледен.
— Где документы на вклад, мама? Завтра же мы его закрываем. Все деньги будут возвращены мне. Все до копейки.
Ирина Павловна, всхлипывая, кивнула. В ее глазах, помимо страха и раскаяния, читалась упрямая уверенность в том, что она поступила правильно.
Она спасла сына и сохранила его деньги. Виталина ушла в комнату, а вернувшись, сообщила, что собрала свои вещи.
— Я поеду в гостиницу. Роман, ты остаешься?
— Нет, — твердо ответил муж. — Я поеду с тобой.
Они вышел, не оглядываясь. Ирина Павловна не стала убеждать их остаться. Она продолжала сидеть за праздничным столом, заставленным тарелками с недоеденной едой.
На следующий день Роман поехал за матерью, чтобы отвести ее в банк и снять свои деньги.
Они почти не разговаривали. Лишь в банке обменялись парочкой дежурных фраз.
Забрав деньги, Роман и Виталина улетели домой. Они не попрощались с Ириной Павловной, затаив на нее обиду.
Женщина, поняв, что сын и невестка сердятся на нее, искренне не понимала, за что.
Ирина Павловна была уверена, что Роман должен был поблагодарить ее за то, что она сохранила его имущество, пусть и в другой форме.