— Наташ, давай по-честному разделим все накопления пополам, — сказал Борис, уставившись в телефон.
Я отложила банковскую выписку и посмотрела на мужа.
Двадцать четыре года брака, и вот он сидит в нашей кухне, предлагает "честно поделить" шесть миллионов восемьсот тысяч рублей. Те самые деньги, которые я пересчитывала после маминого ухода.
— По-честному? — переспросила я, и в голосе зазвенело что-то острое.
Он поднял глаза от экрана, и я увидела знакомое раздражение — то самое, которое появляется, когда его планы встречают сопротивление.
Мамочка всегда говорила: "Наташенька, у женщины должны быть свои деньги. Никогда не клади все яйца в одну корзину".
Тогда мне казалось, что она излишне осторожничает.
Сейчас понимаю — она просто знала мужчин лучше меня.
— Ну да, поровну, — Борис отложил телефон с тем видом, словно объясняет очевидные вещи ребенку. — Мы же были семьей.
Были.
Время прошедшее. Как точно он выражается.
— А с чего вдруг такая щедрость? — спросила я, опираясь локтями о стол.
— Наташа, ну ты же видишь... — он развел руками жестом политика перед журналистами. — Мы живем как соседи по коммуналке. Пора принимать решения.
Да, я вижу.
Вижу дорогие рубашки, которые внезапно появились в его шкафу. Вижу, как он носит телефон в ванную и включает воду, когда кто-то звонит. Вижу квитанции за "членские взносы в клуб выпускников", хотя раньше он терпеть не мог всякие встречи одноклассников.
— И что именно ты решил? — голос мой стал тише, но жестче.
— Я встретил человека, — выпалил он, словно прыгнул в холодную воду. — Мы учились вместе в институте. Оказалось, у нас много общего.
Человека.
Не женщину — человека. Как деликатно.
— Лену Соколову? — уточнила я. — Ту, что четыре года присылала тебе поздравления с днем рождения?
Борис дернулся, но быстро взял себя в руки.
— При чем тут это? Мы взрослые люди, можем расстаться красиво.
— Красиво, — повторила я. — А "клуб выпускников" — это к ней, значит?
Уши у него покраснели.
Попался, как школьник с шпаргалкой.
— Слушай, не нужно устраивать допрос, — огрызнулся он. — Я честно предлагаю все поделить. Половина тебе, половина мне.
— Очень благородно с твоей стороны, — сказала я, и он даже не уловил сарказма. — А она в курсе про наши шесть с лишним миллионов?
— Лена не меркантильная, — быстро возразил он.
Конечно, не меркантильная.
Просто влюбилась в кладовщика из-за его внутреннего мира.
На следующий день я встретилась с Машей в кафе возле ее юридической конторы. Она работает по семейным делам уже пятнадцать лет, насмотрелась всякого.
— Машуль, скажи как специалист, — начала я, помешивая сахар в кофе. — Если деньги лежат на счете, оформленном на одного супруга...
— Откуда деньги? — не поднимая головы от документов, спросила она.
— Наследство от мамы. Плюс мои подработки.
Маша подняла голову и внимательно посмотрела на меня поверх очков.
— Наташка, у тебя что-то случилось?
Я рассказала.
Про "честное деление", про Лену Соколову, про клуб выпускников, который оказался совсем не клубом.
— Так, — Маша закрыла папку и придвинулась ко мне. — Слушай внимательно.
Наследство — твоя личная собственность. Доходы от твоей деятельности — тоже твои. Если они у тебя непостоянные
— И что это означает?
— А то, что никого "честного деления" не предвидится, дорогая моя. Это твои деньги. Исключительно твои.
Внутри что-то щелкнуло, как тумблер.
Мамины слова зазвучали с новой силой. "Не клади все яйца в одну корзину". Как же она была права.
— А он в курсе? — спросила Маша, постукивая ручкой по столу.
— Чего именно?
— Что деньги на твоём счете и немного в наличке? Что это наследство плюс твои доходы?
Я задумалась.
А ведь действительно — откуда ему знать детали? Все эти годы я просто говорила "у нас есть сбережения от продажи маминой квартиры". Он знал общую сумму, и в дополнительные источники не вникал.
— Похоже, понятия не имеет, — медленно произнесла я.
Маша ухмыльнулась профессиональной улыбкой адвоката, который знает выигрышное дело.
— Тогда у меня для тебя отличные новости, подруга.
Домой я вернулась с папкой документов и новым пониманием ситуации.
Борис сидел в гостиной с планшетом, изучал какие-то квартиры на сайте недвижимости. Видимо, уже выбирал, где будет жить на свою половину от "наших" миллионов.
— Борь, я подумала о твоем предложении, — сказала я, устраиваясь в кресле напротив. — Ты прав, надо быть честными.
Он оживился.
В глазах промелькнуло удовлетворение — решил, что я сдалась.
— Вот и отлично. Думаю, лучше через нотариуса, все по закону.
— Обязательно по закону, — согласилась я, выкладывая банковские справки на журнальный столик. — Только давай сначала разберемся, что мы собираемся делить.
Борис нахмурился, глядя на документы.
— Наташ, зачем эта бюрократия? Мы знаем, сколько накопили.
— Знаем. Шесть миллионов восемьсот тысяч, — кивнула я. — Вот только вопрос — где именно лежат эти деньги?
Я аккуратно разложила справки веером.
Как мама когда-то раскладывала карты, гадая на будущее.
— Смотри внимательно. Этот счет оформлен на меня. А вот наш общий семейный счет.
Он взял одну справку, пробежал глазами цифры.
— Ну и что с того? Счет на тебя, но накопления-то общие.
— А вот тут ты ошибаешься, — я достала свидетельство о наследстве. — Помнишь, когда мамы не стало? Я продала ее квартиру. Шесть миллионов сто тысяч — вот они, на моем личном счету.
Борис молчал, перечитывая документ.
— А остальные — мои доходы от подработок. Помнишь, я делала косметику на заказ, продавала через соцсети? Каждый месяц откладывала.
— Постой, — он отложил бумаги и посмотрел на меня с недоумением. — Мы же муж и жена. Это наши семейные накопления.
— Нет, Борь. Это мои накопления, — спокойно сказала я. — Мама завещала квартиру лично мне. Подработки — мой личный доход. Непостоянный. Все честно и по закону.
— Но я думал... — он растерянно замолчал.
— Думал что? — я взяла справку с общего счета. — Вот что мы действительно можем поделить справедливо.
Сорок три тысячи рублей.
Остатки твоей зарплаты за последние месяцы, которые ты не потратил на Лену.
Лицо у Бориса стало каменным.
— Наташ, это несправедливо. Двадцать четыре года брака...
— Двадцать четыре года ты жил в маминой квартире, — перебила я. — Ел с моих доходов от подработок. А теперь хочешь еще и денег забрать к своей новой пассии.
— Лена не такая! — вспыхнул он. — Она...
— Она что? Полюбила тебя за твои тридцать две тысячи зарплаты кладовщика? — в моем голосе зазвенела сталь. — Или ты ей рассказывал про наши миллионы?
По тому, как он отвел глаза, я поняла — рассказывал.
И не раз.
— Борь, — сказала я мягче. — Ты свободен. Можешь уехать хоть сегодня. Квартира моя, деньги мои.
Но я не жадная. — Я встала и подошла к окну. — Можешь забрать вещи и свою честную долю. Сорок три тысячи с нашего счета.
Он сидел молча, сжав кулаки.
— А как же наша совместная жизнь?
— Какая совместная? — я обернулась. — Ты уже полгода живешь с Леной Соколовой. Я просто подвожу официальный итог.
Борис собрал вещи за выходные.
Без скандалов, почти украдкой. Ключи оставил на кухонном столе рядом с запиской: "Прости, если можешь".
Лена звонила ему еще неделю.
Потом звонки прекратились.
Видимо, объяснил ей про сорок три тысячи вместо миллионов.
Сейчас сижу на той же кухне, пью чай и перечитываю мамины письма.
"Наташенька, — писала она мне в последнем, — жизнь непредсказуема. Но если у женщины есть собственные ресурсы, она всегда найдет выход".
Завтра записываюсь в бассейн — всегда мечтала.
Борис морщился: "В наших годах как-то несолидно".
Теперь мои годы — мое дело.
А накопления пусть лежат.
Мама была права — никогда не знаешь, что готовит судьба. Но если ты играешь честно, кубики всегда падают нужной стороной.
Даже когда тебе пятьдесят один.
Подписывайтесь, если верите — кубики судьбы всегда падают правильной стороной для тех, кто живет по совести.