— Ты опять в своих тряпках накупалась? — Галина Васильевна недовольно покосилась на мою новую блузку. — А Максиму даже на приличную стрижку денег не хватает.
Я поставила на стол торт, который принесла к её дню рождения. Шестьдесят один год. Казалось бы, возраст мудрости, но свекровь предпочитала оттачивать искусство ядовитых уколов.
— Мам, при чём тут Лидины вещи? — устало проговорил муж, снимая куртку. — И стрижку я себе сам оплачиваю.
— Сам-сам, — передразнила она. — А кто твою зарплату считает? Кто решает, на что тратить семейный бюджет? Она, красавица ваша!
Максим виновато глянул на меня. В его взгляде читалась извечная просьба: не связывайся, потерпи, она старая.
Я терпела уже шесть лет. С самой нашей свадьбы.
— Галина Васильевна, мы ведь обсуждали, — спокойно сказала я, нарезая торт. — У нас с Максимом общие доходы. И общие траты.
— Общие! — фыркнула свекровь. — Это когда твой муж в цеху вкалывает, а ты дома на диване валяешься с ноутбуком? Это и есть общие доходы?
Знакомая песня. Моя работа веб-дизайнера никогда не казалась ей настоящей. Реальные деньги, по её мнению, должны пахнуть машинным маслом и рабочим потом.
— Лида зарабатывает не меньше меня, — попытался вмешаться Максим.
— Ах, зарабатывает! Картинки рисует за компьютером и думает, что она бизнес-леди! — Галина Васильевна презрительно скривилась. — А знаешь, что такое настоящая работа? Это когда встаёшь в пять утра, чтобы к восьми быть на заводе!
Она смотрела на меня с плохо скрываемой неприязнью. В её глазах я всегда оставалась чужачкой, девчонкой из детдома, которая урвала кусок не по чину.
— Кстати, о заводе, — она оживилась, повернувшись к сыну. — Семён Петрович говорил, что скоро будут сокращения. А у тебя-то какие перспективы?
Максим напрягся. Тема работы была для него болезненной — завод действительно переживал не лучшие времена.
— Ничего не будет, мам. Я главный инженер, меня не тронут.
— Главный инженер! — горько усмехнулась она. — А мог быть директором. Если бы не женился на первой встречной! Виктор Павлович предлагал свою дочку...
Старая история. Директорская дочка, которая «подошла бы по статусу». Я уже наизусть знала этот монолог.
— Мам, хватит, — Максим поморщился. — При чём тут Виктор Павлович? Я люблю Лиду.
— Любишь! — она махнула рукой. — Любовь — это когда вместе горе и радость переживаете. А у вас что? Ты на заводе горбатишься, а она... а она свои денежки в кубышку складывает!
Удар попал в цель. Максим удивлённо посмотрел на меня.
— Какую кубышку?
Галина Васильевна торжествующе улыбнулась. Она нащупала слабое место.
— А ты не знал? Твоя жёнушка себе отдельный счёт завела. На «черный день», как она говорит. А может, на «белый» день готовится?
Воздух в комнате словно сгустился. Максим смотрел на меня, ожидая объяснений.
Да, у меня был отдельный счёт. Да, я откладывала деньги. Но не для побега — для будущего. Нашего общего будущего.
— Лида, это правда? — тихо спросил муж.
— Правда, — кивнула я. — И я собиралась тебе рассказать. Сегодня.
— Вот видишь! — Галина Васильевна всплеснула руками. — Секретничает от мужа! Что это, как не предательство?
— Это не предательство, — твёрдо сказала я. — Это сюрприз. Который вы, Галина Васильевна, только что испортили.
Я достала из сумки папку с документами и положила на стол.
— Я накопила на первоначальный взнос. Для ипотеки. Хотела, чтобы мы купили собственную квартиру.
Максим растерянно взял папку, пробежал глазами по цифрам.
— Лид... тут больше миллиона...
— Два года копила, — призналась я. — Брала дополнительные заказы, работала по выходным. Хотела нас порадовать.
Галина Васильевна побледнела. Её триумф рассыпался прямо на глазах.
— Но... но зачем отдельно? — растерянно пробормотала она. — Разве нельзя было сказать сразу?
— Можно было, — согласилась я. — Но тогда бы началось обсуждение. Куда покупать, какую планировку выбрать, в каком районе лучше... А я хотела, чтобы решение приняли мы с Максимом. Без... посторонних советов.
Последние слова прозвучали жёстче, чем я планировала. Но они достигли цели.
— Посторонних?! — взвилась свекровь. — Я что, посторонняя? Для своего сына?
— Не посторонняя, — мягко, но настойчиво произнесла я. — Но мы взрослая семья. И решения о нашем будущем должны принимать мы сами.
Максим молчал, листая документы. Я видела, как в его голове происходит переосмысление. Он понимал, что его жена не жадная эгоистка, а женщина, которая думает о семье.
— Значит, ты... всё это время... для нас? — медленно проговорил он.
— Для нас, — подтвердила я. — Хотела, чтобы у нас был свой дом. Где никто не будет говорить, как нам жить.
Галина Васильевна поняла намёк. Её лицо исказилось.
— Так вот оно что! Выживаете меня! Хотите от матери избавиться!
— Никто вас не выживает, — устало сказал Максим. — Но Лида права. Нам нужно своё жильё.
— Ах, права! А как же я? Что со мной будет?
— С вами ничего не будет, — я посмотрела ей в глаза. — Будете жить в своей квартире. Как живёте сейчас. Только мы не будем каждый день выслушивать упрёки о том, какая я плохая жена.
— Я никогда не говорила, что ты плохая! — возмутилась она.
— Галина Васильевна, — я взяла свою сумку. — Вы только что обвинили меня в том, что я ворую деньги у собственного мужа. При том, что я копила эти деньги для нашей семьи. Как это называется?
Она открыла рот, но слов не нашла.
Максим встал и подошёл ко мне.
— Лид, прости её. Она не думала...
— Она думала, — перебила я. — Она всегда думает, прежде чем сказать гадость. Это не импульс, Макс. Это система.
— Но она моя мать...
— И моя свекровь. Которая шесть лет доказывает мне, что я недостойна её сына. Хотите знать правду? — я повернулась к Галине Васильевне. — Я действительно недостойна. Недостойна таких унижений.
Я пошла к двери.
— Лида, подожди! — Максим догнал меня в прихожей. — Куда ты идёшь?
— Домой. Подумать.
— О чём?
Я посмотрела ему в глаза. В них была растерянность, страх, но не понимание. Он всё ещё не понимал, что происходит.
— О том, стоит ли покупать квартиру для семьи, в которой меня не уважают.
Дома я села за кухонный стол с чашкой чая и телефоном в руках. На экране висел номер риелтора. Один звонок — и завтра мы можем смотреть квартиры.
Но хочу ли я?
За окном шумел дождь. Я представила другую жизнь. Собственную квартиру, но с тем же Максимом, который не может защитить жену от матери. С теми же скандалами, только в другом месте.
А может, Галина Васильевна права? Может, я действительно думаю только о себе? Копила деньги, ничего не говоря мужу...
Телефон зазвонил. Максим.
— Лид, открой, пожалуйста. Я внизу.
Через пять минут он сидел напротив меня, мокрый от дождя, с виноватым выражением лица.
— Мама просила передать, что она не хотела тебя обидеть.
— Не хотела? — я усмехнулась. — А что она хотела?
— Она просто... она боится остаться одна. После того, как папа умер, она стала другой.
— Максим, твоя мама была такой же и при живом папе. Просто тогда её яд доставался ему.
Он болезненно поморщился. Значит, помнит.
— Что ты хочешь, Лида? Чтобы я выбирал между вами?
— Хочу, чтобы ты выбрал меня. Хотя бы один раз за шесть лет.
— Но я же люблю тебя!
— Любить — это не только говорить красивые слова. Это защищать. Поддерживать. Доверять.
Я показала на папку с документами.
— Я два года тайно копила деньги. Знаешь почему? Потому что боялась, что твоя мама найдёт способ этому помешать. И что ты её поддержишь.
— Ерунда! Я бы никогда...
— Максим, сегодня она обвинила меня в воровстве семейных денег. А ты что сказал? "Прости её, она не думала". Это и есть выбор. Ты выбрал её.
Он молчал, уставившись в пол.
— Лид... я не умею с ней спорить. Она всегда была такой... сильной. А я...
— А ты боишься. Боишься расстроить мамочку. Даже если для этого нужно предать жену.
Слова прозвучали жестоко, но справедливо.
— Это несправедливо, — тихо сказал он.
— Знаешь, что несправедливо? — я встала из-за стола. — То, что я должна доказывать право на уважение в собственной семье.
Я взяла папку с документами.
— Завтра утром позвоню риелтору. Скажу, что передумала.
— Что? Почему?
— Потому что не хочу покупать квартиру для семьи, которой нет. У нас есть брак, есть общий быт. Но нет семьи. В семье друг друга защищают.
Максим побледнел.
— Ты... ты хочешь развестись?
Вопрос повис в воздухе. Я сама не знала ответа. Хотела ли? Или просто устала?
— Не знаю, — честно призналась я. — Но знаю, что не хочу больше жить, постоянно доказывая свою состоятельность. Твоей маме, а теперь, похоже, и тебе.
— Мне не нужно ничего доказывать!
— Нужно, Макс. Каждый день. Доказывать, что заслуживаю уважения. Что имею право на собственное мнение. Что я не враг вашей семьи, а её часть.
Он встал и подошёл к окну.
— Что мне делать?
— Решать. Хочешь ли ты семью с женой или хочешь остаться маменькиным сынком.
— А если мама не поймёт?
— Тогда она потеряет и тебя тоже. Потому что рано или поздно я всё равно уйду. А с таким характером новую невестку она точно не примет.
Максим долго молчал. Потом повернулся ко мне.
— А если я выберу тебя... ты простишь меня?
— За что?
— За то, что так долго не мог понять. За то, что позволял ей тебя обижать.
Я подошла к нему.
— Прощать не за что. Ты не специально. Просто рос в семье, где мужчины не защищают женщин. Где жертвовать собой ради мира — это нормально.
— А ты научишь меня по-другому?
— Если ты захочешь учиться.
Он обнял меня.
— Хочу. И хочу ту квартиру. Нашу квартиру.
На следующий день мы втроём сидели на той же кухне. Но расстановка сил изменилась. Максим сидел рядом со мной, а не напротив.
— Мам, — начал он спокойным, но твёрдым голосом. — Вчера ты оскорбила мою жену. И это недопустимо.
Галина Васильевна попыталась возразить, но он поднял руку.
— Не перебивай. Лида два года копила деньги на наше жильё. Тайно, потому что знала: ты найдёшь способ этому помешать. И оказалась права.
— Я не пыталась помешать...
— Ты обвинила её в воровстве. Собственную невестку. Мать, которую я привёл в наш дом.
Свекровь сжала губы.
— И теперь я тебе скажу, как будет дальше, — продолжал Максим. — Мы покупаем квартиру. Переезжаем. Ты остаёшься здесь.
— Максим!
— Не перебивай, — повторил он жёстче. — Ты можешь приходить к нам в гости. Если будешь вести себя уважительно. Но время, когда ты решала, как нам жить, закончилось.
Галина Васильевна смотрела на сына так, словно видела его впервые.
— Ты... ты выбираешь её?
— Я выбираю свою семью. Лида — моя семья. А ты — мама. И я надеюсь, ты это поймёшь.
Она молчала несколько минут. Потом медленно кивнула.
— Хорошо. Но обещай мне одно.
— Что?
— Будь счастлив.
Это было не извинение. Не раскаяние. Просто признание поражения. Но для начала и этого было достаточно.
Через месяц мы переехали в новую квартиру. Светлую, просторную, нашу.
Галина Васильевна приходит к нам по воскресеньям. Ведёт себя осторожно, почти вежливо. Иногда не выдерживает и колет, но Максим сразу останавливает её.
А я больше не коплю деньги тайно. У нас общий счёт, общие планы, общие решения.
И я больше никому не доказываю, что достойна уважения.
Потому что семья — это не то место, где нужно что-то доказывать.
Семья — это то место, где тебя любят просто потому, что ты есть.