В тот день, когда не стало моей Лены, врачи сказали мне: «У вас остался сын, но он болен». И я поверил. Шесть лет я жил только ради него, моего тихого, слабого мальчика Миши. Я был готов на все, чтобы он жил. Но я не был готов к тому, что однажды встречу в парке другого ребенка — его точную копию, но пышущего здоровьем. Эта встреча не просто перевернула мою жизнь. Она заставила меня вернуться в тот страшный день в роддоме и понять, какое чудовищное преступление было там совершено.
***
Шесть лет назад жизнь Дмитрия Краснова была похожа на идеально собранную мозаику. Любимая работа — он был талантливым реставратором мебели. Уютная квартира с видом на старый московский дворик. И главное сокровище — его Лена, жена, с которой они были вместе со студенческой скамьи. Они ждали сына и уже придумали ему имя — Миша.
Тот мартовский день начался с яркого солнца и ее улыбки. Поездка за город должна была стать последним их приключением «вдвоем».
Она и стала последним. На скользкой от подтаявшего снега трассе встречный автомобиль, потеряв управление, вылетел на их полосу. Дмитрий помнит только скрежет металла, пронзительный визг тормозов и последний, испуганный вздох Лены. Очнулся он уже в больнице. Переломы, сотрясение, но главное — пустота в груди, холодная и бездонная. Лены больше не было.
«Вашего сына удалось спасти. Он в реанимации, родился недоношенным, состояние тяжелое», — сообщил ему врач с уставшим лицом. Эта новость стала тонкой ниточкой, за которую Дмитрий уцепился, чтобы не утонуть в океане горя. У него остался Миша, частичка Лены, их продолжение.
Две недели он провел у дверей реанимации. Наконец, его пустили к сыну. Крошечное тельце, опутанное проводами, в стеклянном боксе. Дмитрий прижимал ладонь к холодному стеклу и шептал: «Держись, сынок, я с тобой. Мы справимся».
Перед выпиской его вызвал к себе заведующий отделением, седовласый профессор с пронзительным взглядом. «Дмитрий Андреевич, у меня для вас непростые новости, — начал он. — У вашего сына выявлен врожденный порок сердца легкой степени — небольшой дефект межжелудочковой перегородки. В большинстве случаев такие дефекты закрываются сами в первый год жизни, но у вашего сына он осложнен. Ему потребуется постоянное наблюдение у кардиолога, поддерживающая терапия и, возможно, в будущем операция. Дети с таким состоянием быстро устают, подвержены частым простудам. Вам нужно быть очень внимательным к его здоровью».
Мир Дмитрия не рухнул, но покрылся трещинами тревоги. Ему отдали сына и пачку бумаг с диагнозом, который звучал как пожизненное обязательство. Он нес крошечный сверток домой, в квартиру, где все еще пахло духами Лены. Он будет бороться за здоровье своего сына. Он продал машину, начал работать на дому, превратив свою жизнь в непрерывный марафон по уходу за Мишей. Бессонные ночи, консультации у кардиологов, которые лишь говорили "наблюдаем", специальный щадящий режим, защита от любой инфекции. Он жил только ради этого маленького, хрупкого человечка, в котором видел глаза своей Лены.
***
Прошло шесть лет. Вопреки ожиданиям врачей, дефект в сердце Миши не закрылся. Он рос слабым ребенком, который не мог бегать со сверстниками и быстро уставал от активных игр. Любая простуда грозила осложнениями. Но он был невероятно ласковым и умным мальчиком. Он часами мог сидеть рядом с отцом, наблюдая, как тот работает, и его серьезный, внимательный взгляд был для Дмитрия дороже всех сокровищ мира. Каждый прожитый Мишей год они отмечали как великую победу.
В тот сентябрьский день в их районе устроили большой праздник — день города. Дмитрий долго сомневался, стоит ли вести туда Мишу, но мальчик так просился посмотреть на воздушные шары.
Они сидели на скамейке в парке, Миша с восторгом смотрел на парящие в небе разноцветные шары. В какой-то момент мальчик показал пальцем в сторону детской площадки. «Смотри, как он бегает!»
Дмитрий повернул голову и замер. По площадке, заливаясь счастливым смехом, носился мальчишка лет шести. Он был полной противоположностью Миши — крепкий, румяный, энергия била из него ключом. Но не это поразило Дмитрия. Лицо. Это было лицо его сына. Та же форма глаз, тот же изгиб бровей, та же родинка над верхней губой. Это был его Миша, но здоровый, сильный, такой, каким он видел его в своих самых смелых мечтах.
Дмитрий почувствовал, как сердце пропустило удар. Галлюцинация. Он зажмурился, потряс головой. Открыл глаза — мальчик никуда не исчез. Он подбежал к молодой женщине, сидевшей неподалеку.
Дмитрий, сам не понимая, что делает, поднялся и, взяв Мишу за руку, пошел к ним.
«Извините, — обратился он к женщине. — У вас… у вас очень красивый сын. Поразительно похож на моего».
Женщина, симпатичная блондинка с усталыми глазами, удивленно посмотрела на него, потом на его сына, потом снова на своего. «И правда… Как близнецы. Меня Анна зовут, а это Костя».
«Дмитрий. А это Миша».
Костя с любопытством разглядывал Мишу. «Привет! А почему ты такой грустный? Пойдем на горку!»
Миша, обычно стеснявшийся, спрятался за отца.
«Он у меня не очень любит шумные игры, быстро устает», — с болью в голосе пояснил Дмитрий.
«А, понятно», — просто ответил Костя и снова убежал играть.
Дмитрий еще пару минут постоял, не в силах отвести взгляд от этого невероятного двойника, а потом увел Мишу домой. Всю дорогу он молчал. Совпадение? Но такое точное, до мельчайшей родинки? В его душе шевельнулось тревожное, мучительное сомнение.
***
Та встреча в парке перевернула мир Дмитрия. Он не мог спать, не мог работать. Образ здорового, смеющегося мальчика, как две капли воды похожего на его сына, стоял перед глазами.
Он начал искать новую встречу и через неделю снова увидел их в парке.
Мальчики подружились. Дмитрий, наблюдая за ними, чувствовал, как внутри все сжимается. Они были как отражения в кривых зеркалах: один — яркий и живой, другой — его бледная, хрупкая тень.
Разговорившись с Анной, он осторожно попытался выяснить что-то о Косте.
«Да уж, энергии на троих хватит, — вздохнула Анна. — Я его одна воспитываю, иногда с ног валюсь».
«Простите за бестактность… А отец?..»
Анна на мгновение помрачнела. «Костя — приемный. Я усыновила его шесть лет назад. Он был… подкидышем. Его оставили в роддоме».
Сердце Дмитрия рухнуло в пропасть. Подкидыш. В роддоме. Шесть лет назад. Все сходилось с пугающей точностью.
«В каком роддоме, если не секрет?» — спросил он.
«В семнадцатом. А что?»
В семнадцатом. Там же, где родился Миша. По спине Дмитрия пробежал ледяной холод.
Теперь у него была цель. Ему нужен был ДНК-тест. Но как?
Он стал чаще «случайно» встречаться с ними. Однажды Анна пригласила их в гости. Это был его шанс. Играя, Костя споткнулся и сильно разбил нос. Хлынула кровь.
Анна бросилась к сыну с аптечкой, Дмитрий — помогать. Он забежал в ванную за ватой и незаметно сунул в карман салфетку, которой Анна уже успела промокнуть кровь с лица мальчика.
Уходя, он сжимал в кармане бесценную салфетку. На следующий день он нашел частную лабораторию и отправил образец. Две недели ожидания превратились для него в вечность.
***
Эти две недели были пыткой. Звонок раздался во вторник днем.
«Алло, Дмитрий Андреевич Краснов?»
«Да».
«Вас беспокоят из лаборатории «ГеноТест». Ваши результаты готовы».
«Скажите… скажите сейчас. Пожалуйста».
Пауза.
«Вероятность отцовства составляет 99,999 процента».
Телефон выпал из его руки. Дмитрий опустился на пол. Значит, правда. Костя — его сын. Его здоровый, сильный сын, которого у него украли. А Миша… Кто тогда Миша?
Гнев, радость, боль, ярость — все смешалось. Его обманули. Ему подменили детей.
Первым порывом было броситься к Анне, забрать своего сына. Но он заставил себя остановиться. Анна тоже жертва.
Он позвонил ей и попросил о встрече без детей.
Они сидели на скамейке.
«Дмитрий, что случилось?»
Он молча протянул ей распечатку результатов теста.
Она пробежала глазами. «Что это? Я не понимаю…»
«Это ДНК-тест, — глухо сказал Дмитрий. — Он доказывает, что Костя — мой сын».
Анна рассмеялась. «Дмитрий, это какая-то ошибка. Я усыновила Костю. Есть документы. Его мать отказалась от него».
«Его не мать отказалась, Аня! Его у меня украли! — закричал он. — В том самом роддоме! Тебе отдали моего здорового сына, а мне… мне отдали чужого больного ребенка и сказали, что у него порок сердца!»
До Анны начал доходить весь ужас его слов. Ее лицо стало белым как полотно.
«Нет… нет, этого не может быть… Мне сказали, что его нашли в «окне жизни».
Она смотрела на него расширенными от ужаса глазами.
«Что же нам теперь делать?» — наконец прошептала Анна.
«Искать правду, — твердо ответил Дмитрий. — Я найду тех, кто это сделал. И они за все ответят».
***
Они наняли частного детектива, бывшего следователя Игоря Борисовича.
«Дело грязное и старое, — сказал он. — Но зацепок несколько есть. Первое — диагноз Миши. Порок сердца — это объективная реальность, ее не подделаешь. Значит, Миша — реально больной ребенок. Второе — «окно жизни» в роддоме №17. Откуда там взялся абсолютно здоровый, но точь-в-точь похожий на Мишу мальчик?»
Работа закипела. Через три недели детектив выяснил, что заведующий отделением, профессор, уволился и уехал из страны. Но осталась его правая рука — врач-неонатолог. Ее удалось найти, и под давлением улик она согласилась говорить.
Ее рассказ был шокирующим.
«В ту ночь у Красновой родилась двойня, — шепотом рассказывала женщина. — Однояйцевые близнецы. Один был совершенно здоров, у второго — порок сердца. Профессору тогда срочно нужны были огромные деньги... и он продал здорового ребенка бездетной паре, которая готова была платить. Они оформили все через фиктивное "окно жизни". А отцу, Краснову, просто сказали, что у него родился один сын, и отдали ему того, что был с пороком. Никто ничего не заподозрил. Кто будет перепроверять слова профессора в такой трагической ситуации?»
Картина прояснялась, и от ее чудовищности у Дмитрия темнело в глазах. Его сына просто продали. Одного украли, а второго оставили ему как утешение и вечное бремя.
Дмитрий нетерпеливо смотрел на детектива. «Так что там с покупателями? Вы их нашли?»
Игорь Борисович покачал головой. «Найти-то нашли, да толку мало. У них там свой форс-мажор случился. Пока шла вся эта возня с документами для фиктивного усыновления, мужик, который всё это оплачивал, скоропостижно умер от инфаркта».
«А ребенок? Костя был у них?» — с замиранием сердца спросила Анна.
«Нет, до этого не дошло, — ответил детектив. — Костя все это время был в доме малютки. А вдова, как только мужа похоронила, поняла, что одна она это дело не вытянет, и просто "слилась". Перестала выходить на связь, сменила все телефоны и исчезла. Процесс усыновления заглох на полпути. В итоге ваш мальчик, который у них числился "зарезервированным", снова стал обычным сиротой и попал в общую базу. А там его уже и заметила Аня».
«Этого достаточно для возбуждения уголовного дела по статье "Торговля людьми" и "Похищение", — сказал Игорь Борисович. — Готовьтесь, Дмитрий Андреевич. Будет тяжело».
***
Было возбуждено уголовное дело. Начались допросы, очные ставки, скандал просочился в прессу. Профессора объявили в международный розыск.
Для Дмитрия и Анны это время стало адом. Органы опеки начали свою проверку. И Костя, и Миша оказались в центре этого урагана.
Дмитрий разрывался на части. Он смотрел на Костю — своего здорового, украденного сына. Но потом он приходил домой, и его встречал тихий Миша, который тоже был его родным сыном, его плотью и кровью, за которого он боролся шесть лет.
Анна боялась потерять Костю, единственного родного для нее человека.
Суд был закрытым. На одном из заседаний, когда все стороны уже высказались, Дмитрий попросил слова. Он встал, высокий, худой, с ввалившимися от бессонных ночей глазами, и обвел взглядом присутствующих. Его голос поначалу был тихим, но с каждым словом крепчал.
«Ваша честь, — начал он. — Шесть лет назад в один день я потерял жену и, как я думал, обрел сына. Мне отдали маленький сверток и сказали: "Борись за него". И я боролся. Я отдал ему всего себя. Я люблю этого хрупкого, больного мальчика так, как только может любить отец. Он — мой сын. Миша — это моя жизнь.
А потом, спустя шесть лет, я случайно встретил другого мальчика. Здорового, сильного, счастливого. И увидел в нем свое лицо, лицо моей покойной жены, лицо моего Миши. Сегодня я знаю правду. Я знаю, что в ту ночь у меня родилось двое сыновей-близнецов. И я знаю, что у меня украли не просто ребенка.
У меня украли первые шаги и первое слово моего здорового сына. У него украли отца. У Миши, моего больного мальчика, украли нечто еще более ценное — у него украли брата. Брата-близнеца, который мог бы стать его защитой, его опорой, его лучшим другом. Того, кто мог бы тянуть его за собой в играх, учить говорить, помогать бороться с болезнью.
Они разлучили двух братьев. Одного обрекли на жизнь, полную борьбы и боли, а второго — на сиротство в казенном доме. Я не прошу о снисхождении для виновных. Я прошу о справедливости для моих детей. Я хочу вернуть Костю не только себе. Я хочу вернуть брата Мише. Они оба — мои дети. И они имеют право расти вместе, как им и было предначертано с рождения. У них украли шесть лет. Я прошу вас, ваша честь, не дать им украсть и всю оставшуюся жизнь».
Дмитрий закончил и сел. В зале стояла звенящая тишина, нарушаемая лишь тихими всхлипываниями Анны.
***
Суд вынес суровый приговор. Профессора, который к тому времени был экстрадирован на родину, приговорили к реальному сроку заключения.
Но главным было решение по детям. Суд, приняв во внимание заключение психологов и позицию Дмитрия, постановил: оба мальчика, родные братья-близнецы Константин и Михаил Красновы, передаются на воспитание их отцу, Дмитрию Андреевичу Краснову.
Дмитрий получил все, за что боролся. Он вернул своего украденного сына. Но его победа была горькой. Рядом с ним беззвучно рыдала Анна. Она потеряла сына.
Вечером после суда он приехал к ней.
«Аня…»
«Забирай его, — тихо сказала она. — Решение суда… есть решение суда».
«Я не за этим приехал. Я приехал сказать, что ты нужна ему. Он любит тебя. Ты его мама. Я не хочу отнимать у сына мать, а у тебя — сына».
Он рассказал ей свой план. Он купит большой дом за городом, где хватит места всем.
«Я хочу, чтобы ты была частью их жизни, Аня. Всегда. Я хочу, чтобы у них было как можно больше любви».
Анна подняла на него заплаканные глаза, в которых блеснула надежда.
Прошел год. Они жили в большом светлом доме под Москвой. Костя и Миша росли вместе. Операция на сердце, которую Мише сделали по квоте в одном из лучших федеральных центров, прошла успешно, и теперь он мог почти не отставать от брата в играх.
Анна стала неотъемлемой частью их жизни. Они не были парой. Они были семьей. Неидеальной, собранной из осколков трагедии, но скрепленной общей болью и огромной любовью к двум мальчикам.
Однажды вечером они сидели на веранде.
«Знаешь, — сказала Анна, — я иногда думаю, что если бы не вся эта ужасная история, мы бы никогда не встретились».
«Да, — ответил Дмитрий, — жизнь странная штука. Она отнимает у тебя все, а потом дает что-то взамен. Не то, что ты ждал. Но, может быть, именно то, что тебе было нужно».
Он посмотрел на свет в окнах детских комнат. Там спали его сыновья. Его счастье было неполным, со шрамами от потерь. Но оно было настоящим. Выстраданным. И от этого — еще более ценным.