Фёдор Емельяненко — без преувеличения величайшая фигура в истории смешанных единоборств, так и не вышедшая в октагон UFC. Причиной тому стала не его личная позиция, а крайне противоречивая работа команды менеджеров.
Карьерой Фёдора руководили люди с жёстким и, мягко говоря, своеобразным подходом. Они требовали от UFC долю в собственности лиги, настаивали на проведении совместных турниров, хотели, чтобы промоушен инвестировал в строительство арен в России, и выдвигали множество других спорных условий. По слухам, сами переговоры больше напоминали криминальные разборки — с давлением, угрозами и атмосферой, в которой представители UFC чувствовали себя максимально некомфортно. Глава лиги Дана Уайт даже усилил личную охрану, настолько ситуация выглядела опасной. При этом сам Фёдор никогда не был препятствием для сделки — все проблемы исходили исключительно от его менеджеров, контролировавших каждый шаг бойца. Их решения стали, возможно, одной из самых катастрофических ошибок в истории спорта.
В начале 2000-х Емельяненко считался, пожалуй, самой яркой звездой мирового ММА. Несмотря на то, что он ни разу не дрался под баннером UFC, многие эксперты признавали его величайшим бойцом всех времён. Тогда Фёдор выступал в японской организации Pride FC, которая в те годы была вершиной мировых единоборств. Пока UFC только набирала популярность, Pride собирала стадионы на десятки тысяч зрителей. Лига была переполнена громкими именами: Мирко «Крокоп» Филипович, Вандерлей Сильва, Маурисио «Шогун» Руа. Но у Фёдора была особая харизма. Его бои собирали полные арены — до 50 тысяч зрителей. В Японии его буквально обожали: существует знаменитое видео, где Емельяненко идёт по улице, а каждый встречный спешит пожать ему руку.
И было за что. С 2001 по 2010 год Фёдор не проиграл ни одного поединка: 28 боёв за девять лет — и ни одного поражения. И это в тяжёлом весе, где решающим может стать один точный удар. Он бился с настоящими «хищниками» эпохи: побеждал бывших чемпионов UFC, будущих легенд и элиту дивизиона, который тогда был на пике. Его соперники нередко превосходили его по весу на 30–50 килограммов, но Фёдор неизменно выходил победителем. Мирко Крокоп, Антонио Родриго Ногейра, Марк Хант — список поверженных звёзд впечатляет. При росте 183 см и весе около 105 кг он считался относительно небольшим тяжеловесом, но компенсировал это разносторонней техникой: боролся, наносил удары, проводил сабмишены.
UFC не раз пыталась подписать Емельяненко. После закрытия Pride в 2007 году Дана Уайт был уверен, что контракт с Фёдором — вопрос времени. Планировался титульный бой против легендарного Рэнди Кутюра, предлагались огромные гонорары. Но на переговорах каждый раз появлялись всё новые препятствия. Главным из них был менеджер Фёдора — Вадим Финкельштейн, основатель промоушена M-1 Global, который по слухам финансировался олигархом Зиявуддином Магомедовым (впоследствии осуждённым).
Требования Финкельштейна выглядели откровенно абсурдно. Он настаивал на совместной организации турниров UFC и M-1 Global с делёжкой прибыли, требовал строительства в Санкт-Петербурге современного концертного зала для своего брата — за счёт UFC, трудоустройства своих людей в американском промоушене и сохранения за Фёдором права выступать по самбо. Что удивительно, UFC была готова уступить почти по всем пунктам, даже разрешить самбо, но категорически отказалась делиться управлением турнирами. Дана Уайт сорвался и язвительно прозвал менеджера «Ваддам» (от английского dummy — «дурак»).
Финкельштейн утверждал, что UFC выставила их «неадекватными русскими», а контракт был кабальным: якобы Фёдору подбирали бы не топовых соперников, а молодых «голодных» бойцов. На самом деле мотивация была иной — менеджеры прекрасно понимали, что в случае перехода в UFC они теряют возможность использовать имя Емельяненко для раскрутки собственных турниров и спонсорских сделок. UFC выплачивает деньги напрямую бойцу и жёстко контролирует его медийное присутствие, оставляя менеджерам минимум влияния. Для Финкельштейна это означало потерю огромных доходов.
Вместо UFC Фёдор подписал контракт с организацией Affliction, которая пошла на все условия и платила по миллиону долларов за бой. Но лига провела всего два турнира и быстро закрылась. В 2009 году UFC предприняла новую попытку: предложила Емельяненко самый выгодный контракт в карьере — три боя и титульный поединок против Брока Леснара. Даже продажа трансляции могла принести миллионы. Но и на этот раз сделка сорвалась: команда Фёдора вновь настаивала на совместных турнирах с M-1. Позже, в 2012 и 2016 годах, переговоры возобновлялись, но UFC устала от бесконечных условий и согласилась работать только напрямую с самим Емельяненко. Однако его менеджеры не позволили подписать контракт.
В итоге Фёдор успел подраться практически во всех крупных лигах — Pride, Affliction, Strikeforce, M-1, Bellator — но так и не вышел в октагон UFC. Его имя стало не только брендом, но и активом, который менеджеры использовали в собственных интересах, жертвуя карьерой бойца.
Связи Фёдора с сомнительными персонажами этим не ограничились. В 2016 году он публично осудил детские бои, организованные чеченским лидером Рамзаном Кадыровым, где в прямом эфире сражались дети чиновника. Через несколько дней неизвестные избили 16-летнюю дочь Емельяненко. Кадыров вскоре прокомментировал инцидент, заявив, что Фёдор «понял свою ошибку». После этого боец больше не делал резких заявлений.
Затем последовал разрыв с братом Александром, также профессиональным бойцом, чья карьера сопровождалась скандалами и судимостями. После тюремного срока Александр подписал контракт с клубом «Ахмат», принадлежащим Кадырову, что стало последней каплей. Два брата, начинавшие вместе, оказались по разные стороны жизненного пути: Фёдор — тихий, верующий, легенда спорта; Александр — конфликтный, осуждённый, связанный с противоречивым чеченским лидером.
Карьеру Фёдора трудно назвать несостоявшейся — он вошёл в историю как величайший тяжеловес своего времени. Но переход в UFC мог бы поднять его наследие на недосягаемую высоту и принести колоссальные заработки. К сожалению, жадность и личные интересы менеджеров навсегда оставили вопрос: «А что, если бы?»