— Андрей, твой телефон упал! — крикнула я из спальни, поднимая с пола его смартфон.
Экран загорелся, и я увидела уведомление:
«Солнышко мое, как дела? Скучаю безумно. Когда увидимся? 💋💋💋»
Мир качнулся. В животе все сжалось в тугой, холодный комок.
— Что там? — донесся его голос из зала, где он прощался с последними гостями.
Я стояла, держа в трясущихся руках телефон, и не могла произнести ни слова. Солнышко мое… Меня он так не называл уже лет десять. А кто-то получает от него такие имена.
— Лен, что случилось? — Андрей появился в дверях спальни, взлохмаченный, довольный, с красными от вина щеками.
Только что мы праздновали его сорокалетие. Я два месяца готовилась к этому дню — заказывала его любимый торт в кондитерской через весь город, покупала дорогую рубашку цвета индиго, которую он давно присматривал, составляла список гостей, продумывала меню до мелочей.
Хотелось, чтобы он почувствовал себя любимым…
***
Я всегда гордилась тем, что умею организовывать праздники. Мелочи — моя стихия. Салфетки в тон скатерти, правильно подобранная музыка, идеально накрытый стол.
В этом я находила смысл, особенно когда работа в страховой компании выжимала из меня все соки, а сын-подросток Максим общался со мной исключительно междометиями и закатыванием глаз.
Мы с Андреем познакомились шестнадцать лет назад на дне рождения общей подруги. Он тогда работал инженером в небольшой фирме, носил потертые джинсы и футболки с логотипами рок-групп, мечтал открыть свое дело. Я заканчивала университет, строила планы на блестящую карьеру в маркетинге.
— Знаешь, что меня в тебе привлекло с первого взгляда? — говорил он мне в медовый месяц, когда мы лежали на пляже в Анталии. — Ты такая… настоящая. Без масок, без игр.
Настоящая… Интересно, что он думает обо мне сейчас?
Последние полгода Андрей стал совсем другим. Раньше он приходил домой усталый, но довольный, рассказывал о работе, жаловался на идиотского начальника Петровича, обнимал меня на кухне, пока я готовила ужин, тискал за талию и шептал всякие глупости в ухо.
Теперь он сразу шел в душ — долго стоял под струями воды, потом садился за ноутбук и мог просидеть до ночи, отвечая на какие-то срочные письма. На мои вопросы отмахивался:
— Дела, Лен, ты не поймешь. У нас сейчас важный проект.
— Может, тебе отдохнуть нужно? — предложила я как-то вечером, когда он в очередной раз уткнулся в экран. — Съездим куда-нибудь на выходные. В Питер, например. Давно хотела в Эрмитаж сходить.
— Некогда, — буркнул он, не поднимая головы.
Я списывала это на кризис среднего возраста. Мужчины в сорок часто переживают переломный момент — читала об этом в журналах, обсуждала с подругами за кофе в “Шоколаднице”.
— Пройдет, — успокаивала меня Катя, моя коллега и лучшая подруга. — У моего Вовки тоже было. Полгода ходил мрачнее тучи, все про смысл жизни думал. Главное — терпение и понимание.
Терпение и понимание… Получается, я была просто дурой, которая терпела и понимала, пока муж заводил роман с другой?
***
В день рождения Андрей проснулся в прекрасном настроении. Впервые за месяцы он обнял меня с утра, поцеловал в макушку.
— Спасибо, что так стараешься, — сказал он негромко, зарываясь лицом в мои волосы.
Сердце екнуло от радости. Я подумала:
«Вот видишь, все наладится. Просто нужно было больше внимания уделять друг другу».
Какая же я была наивная…
Гости начали собираться к семи. Пришли Олег с Мариной — наши соседи по лестничной клетке, коллеги Андрея из его строительной компании, брат Витя с женой Аллой. Квартира наполнилась голосами, смехом, запахом шашлыка, который мужчины жарили на балконе.
Я порхала между кухней и залом — подливала вино, подкладывала салаты, следила, чтобы у всех были полные бокалы и тарелки. Хозяйка! Именно такой я себя и ощущала — королевой собственного маленького мира.
Андрей был в центре внимания, шутил, рассказывал анекдоты про стройку, демонстрировал фокусы с картами, которые выучил в юности. Такого счастливого я его давно не видела. На щеках играл румянец, глаза блестели.
— Слушай, а помнишь, как мы в Крыму отдыхали? — говорил он Олегу, размахивая бокалом. — Там эта официантка была, которая…
Я слушала его рассказы и думала:
«Праздник ему действительно нужен был. Надо чаще так делать».
Около десяти его телефон завибрировал на журнальном столике. Андрей глянул на экран и слегка нахмурился — едва заметно, но я уловила это движение бровей.
— Извини, рабочий звонок, — сказал он гостям и вышел в прихожую.
Никто не обратил внимания. Олег как раз рассказывал историю про своего тестя, все смеялись. Но я прислушалась — и услышала, что голос Андрея звучит не деловито, а как-то… нежно. Слишком тихо, чтобы разобрать слова, но интонация была совсем не рабочей.
Такой интонацией говорят с любимыми людьми. Ласково.
— Все нормально? — спросила я, когда он вернулся.
— Да, ерунда, — отмахнулся он, но на лице мелькнула какая-то странная тень.
— Прораб звонил, завтра проблему решать надо.
Прораб… В субботу вечером? И почему тогда голос такой мягкий был?
Но праздник продолжался. Мы пели караоке — Андрей с чувством исполнил “Ветер перемен”, Витя ухайкал под “Мурку”, женщины хором пели “Розовое вино”. Танцевали под старые хиты девяностых, вспоминали молодость.
— А помнишь нашу свадьбу? — сказала я Андрею, когда мы медленно кружились под “More Than Words” группы Extreme. — Как ты тогда волновался, руки тряслись, когда кольцо надевал.
— Помню, — улыбнулся он, но улыбка была натянутая .
В половине двенадцатого гости начали расходиться. Помогая Марине найти ее сумочку в спальне, я случайно зацепила рукавом телефон Андрея, лежавший на комоде. Он упал на пол экраном вверх.
И тут я увидела это сообщение…
— Лена, что стряслось? — Марина взяла меня за плечо. — Ты белая как стена.
— Все… все нормально, — пролепетала я, поднимая трубку дрожащими руками. — Просто устала.
После того, как за последним гостем закрылась дверь, Андрей потянулся и довольно улыбнулся:
— Отлично прошло! Спасибо тебе, Ленуша. Ты волшебница.
Ленуша… А ее он зовет “солнышком”.
— Андрей, — сказала я, и голос мой прозвучал странно, как будто принадлежал кому-то другому. — А кто это тебе писал во время праздника?
***
Он замер. Буквально окаменел посреди прихожей, где снимал пиджак. На секунду в его карих глазах мелькнула паника — живая, животная. Но он быстро взял себя в руки, натянул на лицо маску непонимания.
— О чем ты?
— «Солнышко мое, как дела? Скучаю безумно. Когда увидимся?» — медленно, по слогам процитировала я.
Андрей побледнел, потом покраснел. Адамово яблоко дернулось — сглотнул.
— Лена, я могу объяснить…
— НЕ НАДО! — крикнула я так громко, что сама испугалась. — Не надо мне ничего объяснять!
Я развернулась и пошла на кухню. Ноги подкашивались, перед глазами плыли разноцветные круги. Начала складывать грязную посуду в раковину — механически, судорожно. Тарелки звенели в руках.
Солнышко мое… Значит, он ее так называет. А меня — просто Ленушей. По привычке. Для разнообразия.
— Лен, послушай, это не то, что ты думаешь, — заговорил Андрей, войдя следом. Голос дрожал. — Это просто… сложилось так. Я не планировал, честное слово. Это случилось само собой.
— Ах, само собой, — повторила я, не оборачиваясь. В горле стоял комок. — И как давно “само собой”?
Тишина. Долгая, тягучая, невыносимая тишина. Слышно было только, как капает из крана — кап-кап-кап.
— Полгода, — тихо сказал он наконец.
Полгода!
Значит, я не сошла с ума. Все эти месяцы, когда я списывала его холодность на усталость и кризис, он жил двойной жизнью. Приходил домой от нее и садился за компьютер, чтобы писать ей сообщения. А я думала — работает допоздна, старается для семьи…
— Кто она? — спросила я, все еще глядя в раковину, где плавали остатки праздничного салата.
— Это неважно.
— Для тебя неважно! — Я резко обернулась, и он отшатнулся от ярости в моих глазах. — Для меня, очень даже важно. КТО ОНА?
— Ира, — выдавил он. — Работает в соседнем отделе. Лена, я не хотел, чтобы ты узнала таким образом…
Ира…
В памяти всплыло лицо — молодая, лет на десять меня младше, симпатичная брюнетка с детскими ямочками на щеках. Я видела ее на корпоративах. Она всегда очень мило со мной здоровалась, интересовалась здоровьем, спрашивала про Максима:
«Как дела? Как сынок учится? Вы так молодо выглядите, я бы никогда не подумала, что у вас взрослый сын!»
«Какая приятная девушка, — думала я тогда. Воспитанная, скромная.»
Оказывается, она просто изучала соперницу…
— Ты ее любишь? — спросила я и сама удивилась тому, насколько спокойно прозвучал мой голос.
Андрей помолчал, потом честно — он всегда был честным, это я в нем ценила — ответил:
— Да. Наверное, люблю.
— А меня ты любишь?
Еще одна пауза. Еще более длинная.
— Не знаю, Лена. Уже не знаю.
Вот оно!
Правда, которую я подсознательно чувствовала, но не хотела признавать. Шестнадцать лет брака, общий сын, дом, быт, планы на будущее — все это оказалось не сильнее молодой влюбленности.
Я опустилась на стул и закрыла лицо руками. Хотелось плакать, кричать, бить посуду о стены. Но вместо этого я почувствовала странную усталость — такую глубокую, всепоглощающую, что казалось, никогда не смогу встать с этого стула.
Как будто из меня разом выпустили весь воздух.
— Что теперь будет? — прошептала я сквозь пальцы.
— Не знаю, — так же тихо ответил он. — Я запутался, Лена. Мне нужно время подумать.
Время подумать…
Ему нужно время, чтобы решить, стоим ли мы с Максимом его новой любви. Чтобы взвесить на весах: с одной стороны — жена, сын, дом, привычная жизнь. С другой — страсть, новизна, молодость.
И пока он думает, я должна что — ждать? Надеяться? Бороться?
***
— Уходи, — сказала я тихо, не поднимая головы.
— Что?
— Уходи отсюда. Сейчас. — Я подняла на него глаза. — Иди к своему солнышку думать.
— Лена, но как же Максим? Как я ему объясню?
А мне как объяснять?
— Я что-нибудь придумаю, — сказала я. — А ты… ты просто уходи. Пожалуйста.
Он постоял еще немного — растерянный, виноватый, как мальчишка, которого поймали на краже варенья из банки. Потом молча пошел собираться.
Я так и сидела на кухне, слушая звуки: как он складывает вещи в спортивную сумку, как скрипит паркет под его ногами, как звенят ключи… Как хлопает входная дверь.
Тишина.
Впервые за этот длинный вечер — полная, абсолютная тишина.
Я встала и пошла мыть посуду. Методично, тщательно, как робот. Каждую тарелку, каждый бокал, каждую вилку. Смывала остатки праздника, который должен был стать днем радости, а стал днем краха.
На дне салатницы обнаружился недоеденный кусочек наполеона — того самого торта, за которым я ездила через весь город. Торт, который он так любил в молодости.
Я взяла этот кусочек и медленно съела его, стоя у раковины.
И только тогда заплакала.
***
Прошел месяц.
Андрей съехал к Ире — снимают однокомнатную квартиру в новостройке на окраине города. Изредка заходит повидать Максима, привозит подарки, неловко спрашивает, как дела.
Максим воспринял развод родителей неожиданно спокойно — видимо, тоже чувствовал напряжение в доме последние полгода.
— Мам, а ты не грустишь? — спросил он как-то вечером, когда мы смотрели комедию по телевизору.
— Грущу, — честно призналась я. — Но не так, как думала, что буду грустить.
— Понятно, — кивнул он с серьезностью взрослого человека.
Подруги поначалу возмущались, советовали бороться за брак, идти к психологу, устраивать разборки с этой сучкой Ирой. Потом притихли, поняв, что я не собираюсь ни бороться, ни страдать напоказ.
А я действительно не страдаю. Точнее, страдаю — но по-другому.
Не от потери любви — ее, кажется, не было уже давно. Мы просто жили рядом, как соседи по коммунальной квартире. Добрые, привычные соседи.
Я страдаю от того, что столько лет жила в иллюзии. Строила семейное счастье из быта, планов, воспоминаний, не замечая, что душа из этого дома уже ушла. Что я превратилась в хозяйственную тетю, которая умеет готовить борщ и организовывать праздники, но разучилась быть женщиной.
Теперь я живу одна с сыном, и это, как ни странно — не так страшно, как казалось. Утром завариваю кофе только на себя, вечером смотрю фильмы, которые мне нравятся. Не подстраиваюсь под чужое настроение, не читаю по лицу, не пытаюсь угадать желания.
Впервые за много лет я просто живу.
Недавно встретила в супермаркете Андрея с Ирой. Они шли, взявшись за руки, она что-то ему говорила, он смеялся. Выглядели счастливыми — как мы когда-то.
И я поняла, что не испытываю ни злости, ни боли. Только легкую грусть по тому времени, когда мы тоже были такими влюбленными.
Если бы можно было вернуться в тот вечер и не уронить его телефон, я бы не стала.
Правда лучше самых красивых иллюзий.
Боль от предательства проходит, а жизнь во лжи калечит душу навсегда. Лучше узнать горькую правду в сорок лет, чем прожить еще двадцать в обмане.
Сейчас, когда подруги жалуются на мужей, я их внимательно слушаю и думаю: «не строят ли они тоже замок из песка? Не пытаются ли удержать то, что уже ушло?»
Иногда хочется сказать: «Посмотри ему в глаза. По-настоящему посмотри. И если увидишь там пустоту — не бойся остаться одна. С собой быть гораздо легче, чем с тем, кто уже не твой».
Но я молчу.
Каждый должен пройти свой путь. И узнать правду в свое время.
🦋Напишите, как вы бы поступили в этой ситуации? Обязательно подписывайтесь на мой канал и ставьте лайки. Этим вы пополните свою копилку, добрых дел. Так как, я вам за это буду очень благодарна.😊🫶🏻👋