Собрав все свои нехитрые пожитки, Семён вновь вернулся в цыплятник. Не вдаваясь в подробности, он лишь объявил сестре о принятом решении.
- Рая. Спасибо за всё. Я возвращаюсь домой. К Вере. К девочкам.
- Семён! А ну, стой! – Раиса удивлённо округлила глаза. – Ты собрался идти вот так? Всего лишь с сумкой под мышкой и будильником в руке? И ты уверен, что тебя ТАКОГО Вера примет обратно?
Начало истории можно прочитать здесь
Свидетельство о публикации №225070900330
Путеводитель по каналу можно посмотреть здесь
******
Вечер этого же дня
Семён сидел за столом, в доме сестры Раисы.
За окнами давно уже сгустились сумерки. Мальчики, поужинав, расселись по своим кроватям делать уроки. Пожилая мать ушла на свой диван и взяла в руки спицы и пряжу, чтобы скоротать оставшееся вечернее время, и скорее дождаться тишины и покоя в доме.
Николай отправился закрывать на замки все хозяйственные постройки на ночь, ну а Раиса с Семёном всё ещё беседовали. Хозяйка дома пила чай, а Семён сидел, низко опустив голову.
Работающий телевизор распространял посторонние шумы в тесном помещении. Эти звуки голосов и музыки, как ни странно, никому не мешали, а наоборот, помогали создать свой собственный "кокон уединения" для каждого, кто находился сейчас в этой в комнате.
****
Весь вид Семёна, глубоко несчастный и обиженный, говорил о том, что ему сегодня очень плохо.
Глядя на «раскисшего» брата, Раиса пыталась его подбодрить своими словами и уговорами.
- Сёма. Я, конечно, всё понимаю… Какому мужику такое отношение к себе понравится?… Но, с другой стороны, вот куда ты пойдёшь?
Раиса выставила вперёд ладонь и добавила:
- Нет! Не подумай ничего такого! Ты можешь оставаться у нас столько, сколько захочешь! Но… А дальше что? Как жить будешь, если разведёшься с Верой? Будущее своё ты каким представляешь?
Семён вздохнул так глубоко, что его плечи поднялись и грудь расширилась, но уже в следующий момент он, выдохнув, сдулся, словно воздушный шарик. Его плечи вновь поникли, спина согнулась «колесом». Не поднимая взгляда от столешницы, он ответил:
- Ничего я не представляю, Рая. Мне сейчас так тошно, что я и никакого будущего не хочу. Ничего не хочу. Так бы лёг и …
Семён скрестил руки на шее, давая понять, что жить он не хочет.
- А ну не вздумай! Чтобы даже мыслей таких в голову не впускал! Ты слышишь меня, Семён? – Заговорив тише и глядя уже без всякой мягкости во взгляде на брата, произнесла Раиса. – И вообще! Чего ты себе придумал? Ну, да! Смотрит Прохор на твою Веру, как кот на сметану! Так, а что ты хочешь? Ты только представь, если бы на его месте был ты, и видел двойника Веры рядом с ним! Вот он и пялится на «своё», а не на «твоё»! Видит, по факту, Веру, а в мозгу у него своя жена! А ты скорее ревновать!
Семён слушал Раису, вздыхал, поджимал губы, хмурил брови. Он понимал, что в чём-то, может быть, сестра и права, но сердце и разум его были сейчас отравлены ревностью, и даже самые убедительные доводы не давали своих результатов. Семён стоял на своём:
Вере он не нужен.
Вера его не любит.
Вера любит другого мужчину.
Хваткого, делового, опасного и состоятельного Прохора Силина.
Устав от этой беседы с «глухим» Семёном, Раиса спустя ещё несколько минут, поднялась со своего места и произнесла, собирая со стола грязную посуду:
- Ладно, братец. Утро вечера мудренее. Давай будем укладываться спать. Завтра всем рано утром надо вставать. Общий подъём у нас в пять утра. Сейчас стол в коридор вынесем, чтобы место не занимал, и я тебе здесь, на проходе постелю.
Семён, услышав эти слова Раисы, тоже поднялся из-за стола и ответил:
- Нет, не надо Рая. Уже ночи не холодные. Дай мне пару одеял и подушку, и я пойду спать на сеновал.
- Ты уверен? Не замёрзнешь? – Раиса посмотрела на брата пытливым взглядом.
Уговаривать Семёна оставаться спать в доме она не очень-то и хотела. У них и так не продохнуть – все спят в тесноте, а если ещё и Семён ляжет на проходе, ей будет очень неудобно рано утром вставать и проходить на кухню, чтобы перемесить тесто на пирожки.
- Не замёрзну. Не переживай. Нормально всё.
И вот уже Семёну вручено два одеяла, подушка, и со своей сумкой на плече он направился вслед за Николаем, в сторону сеновала.
Николай посветил фонариком, пока Семён взбирался по шаткой лестнице, и даже подождал, пока он (Семён) устроится на ночлег.
Вскоре Николай ушёл, вместе с лучом света от фонаря, а Семён, заведя будильник на пять часов утра, примостил его в сене, рядом со своим расстеленным одеялом, а затем, лишь повернувшись на бок и укрывшись от ночной прохлады вторым одеялом, сразу же провалился в глубокий сон.
Видимо, переживания душевные и креплёная наливка Раисы отняли у Семёна последние силы.
Утро
Семён проснулся от звонка будильника. Нащупав его в сене и нажав на кнопку, вновь засунул руку под тёплое одеяло, уже вместе с будильником.
На сеновале в этот ранний, утренний час было ещё темно, и рассветные лучи солнца почти не проникали сквозь доски, которыми были обшиты стены сеновала.
Вздохнув и потянувшись, Семён, вдруг, вместе с пробуждением, почувствовал какой-то…дискомфорт.
Его очи, от чего-то, совсем не хотели открываться!
Дотронувшись до лица руками, чтобы разогнать сон, Семён вдруг почувствовал под своими ладонями отёчность, а кожа отозвалась на прикосновение рук неприятным зудом.
В этот момент возле его уха вдруг послышался противный писк.
Отогнав комара взмахом руки и резко сев посреди одеял, Семён только теперь понял, в чём дело: на его лице, за прошедшую ночь, места живого не осталось! Все открытые участки его кожи атаковали кровососущие гады!
- Ё-моё! – Семён, откинув в сторону одеяло, поспешил натянуть на озябшие плечи толстовку, так как от утренней прохлады его тело моментально покрылось мурашками, а затем сразу спустился с лестницы.
Он потрусил рысцой, знакомой тропой, к дому сестры, так как ему сейчас срочно нужна вода, чтобы умыть лицо, и ещё какая-нибудь мазь от зуда и отёка.
Но, зайдя в дом Раисы, в окнах которого уже горел в этот ранний час свет, он сразу, от порога, окунулся в бурную деятельность сестры и матери.
В это утро, как, впрочем, и в каждое утро нового дня, женщины Воронцовы жарили пирожки для продажи на рынке. И сейчас вся маленькая, тесная кухонька пахла раскалённым маслом и жареным тестом. Всюду, на всех рабочих поверхностях, были расставлены разносы с пирожками и чашки с начинками.
Раиса, увидев Семёна в дверях, лишь на секунду обернулась, посмотрела на него скользящим взглядом, пожелала доброго утра, а затем продолжая переворачивать вилкой пирожки на сковороде, произнесла:
- Сёма, иди на огород. Там Коле и мальчикам надо помочь собрать редис и зелень. Мы немного проспали. Редис надо помыть и разложить просыхать на простыни. И лук перьевой тоже надо промыть. Я через час подойду, будем вязать пучки. Как всё доделаем, так и завтракать сядем.
Семён, выслушав просьбу-приказ сестры, понял, что никто на его лицо смотреть даже не собирается!
И не до мази Раисе сейчас.
Ладно. Само пройдёт. Главное-не чесать.
- Хорошо. Я пошёл. – Ответил сестре Семён, и направился в сторону огородов семьи Воронцовых.
Лишь в семь часов утра Семёну удалось умыться, почистить зубы, выпить чашку горячего кофе и съесть три бутерброда с колбасой.
А затем, Коля с Раей уехали на рынок, мальчишки ушли в школу, а Семёну было дано «поручение» залить хорошо со шланги плантацию с капустной рассадой, и потравить колорадского жука на картофельном поле Воронцовых.
Перед отъездом хозяевами был выдан инвентарь и средство для травли прожорливых жуков.
И Семён, выйдя на огород в начале восьмого утра, пробыл там до двенадцати дня.
Его пострадавшее за ночь от укусов комаров лицо за эти утренние часы ещё больше опухло на солнце, отекло и покраснело. Свежие солнечные ожоги добавили дискомфорта.
Семён хотел бы сейчас выпить кофе, что-нибудь перекусить, чтобы подкрепить силы, но зайдя в дом увидел, что мать его занята приготовлением обеда. У пожилой женщины всё кипело и жарилось, и места для чайника на плите просто не было.
Это же не шутка – успеть приготовить обед на семь человек! Пожилая женщина была вся в работе, и явно спешила, чтобы всё успеть.
- Я пойду на сеновал, отдохну немного. – Предупредил Семён родительницу и ушел в «свои покои».
Только во втором часу за ним на сеновал пришёл один из сыновей Раисы и позвал на обед. К этому моменту Семёну уже казалось, что его пустой живот прилип к позвоночнику!
Да… Это не дома…
У нас дома чайник не успевает остывать, и бутерброды для меня всегда наготове, в холодильнике. Вера за этим строго следит. А у Раи всё по- другому. Как в армии. Приём пищи строго по расписанию.
Так размышлял Семён, привыкая к жизни в семье Воронцовых.
За этот день он ещё шесть часов отработал с Николаем на стройке, затем надо было подремонтировать автомобиль, после автомобиля ещё нашлись дела.
В уличном душе, моясь последним, Семён ежился от потоков холодной воды. Хоть и грели воду в огромном баке кипятильником, ему её просто не досталось, и пришлось домываться холодной водой.
А дальше (по расписанию Раисы) был ужин. Сытный, плотный, вкусный. И сон на сеновале.
В эту ночь Семён, уже наученный, проспал, спрятав голову под одеяло и оставив лишь щёлочку для дыхания.
*****
Утро следующего дня наступит очень быстро для Семёна, и он, совершенно разбитый и толком не отдохнувший, сразу же отправится на огород, зная, что у Воронцовых каждое утро проходит по одному и тому же сценарию.
Весь этот день мужчина мысленно будет возвращаться в тот час уже из прошлого, когда он, психанув, додумался уйти от своей Веры.
Семёну сегодня постоянно будут мерещится запахи родного дома, приготовленной Верой еды, а к вечеру он ощутит приступ тошноты в горле, лишь подойдя к лестнице, приставленной к сеновалу.
Дома у меня была чистая и мягкая постель…
И никаких комаров!
Вздохнув, Семён начал взбираться вверх, а в мыслях его звучали вот такие слова:
Как там мои без меня?
Может и не вспоминают?
Ладно Вера. У неё есть о ком думать. Этот Прохор!
Ладно тёща. Она всегда о таком зяте, как этот Силин мечтала.
А Любаша? А Надя?
Хоть кому-нибудь я нужен в этой жизни?
******
День следующий.
Семён, ближе к вечеру, нашёл сестру в одной из хозяйственных построек. Она там цыплят, выведенных в инкубаторах, выращивает. Как раз она их кормила и чистила у них в клетках.
Не отходя от дверей, Семён спросил, отчего-то чувствуя смущение в этот момент:
- Рая. Мне завтра на дежурство. Мне бы вещи свои постирать, чтобы высохнуть успели.
Раиса отвлеклась от своих дел, выпрямилась в спине, устало держась за поясницу руками, и ответила:
- Семён, у меня времени нет греть воду, заправлять машинку. Я стираю по субботам. Если хочешь, бери таз, мыло. Порошок в мешке бумажном, в коридоре стоит.
- Понял.
Семён, услышав ответ сестры, вышел из цыплятника, и направился к дому в поисках всех принадлежностей для своих постирушек.
Поставив греться на стирку воду на плиту в железном ведре, он сел на порожках у дома на низенькую скамеечку, и задумался.
Что же такое происходит?
Почему ВСЁ так?
Почему я для Веры, и для детей, словно оторвавшийся от подошвы каблук? Вроде как всем нужный, а в то же время и без меня можно обойтись. Чем со старым мучиться, проще уже «сапоги новые купить».
И ещё...
Я ведь всегда думал, что мать и сестра – это тоже моя семья. Бежал, помогал им по первому зову. Однако...
Нет.
Это совсем не так оказалось на деле.
Мать живёт жизнью Раисы, а Раиса живёт жизнью СВОЕЙ семьи. А я, как приживалка среди них. Бедный родственник вроде как какой-то.
Семён тяжело и протяжно вздохнул.
За эти дни, проведённые вдали от дома, не осталось у него поводов обижаться на Веру. Насмотрелся он на жизнь Воронцовых «изнутри». Здесь каждый работает, словно завтра наступит конец света.
Здесь нет «простоев». Раиса зорко следит за тем, чтобы дел делалось как можно больше. И никаких строителей она не нанимает. Всё Николай с мальчишками. И раствор тягают, и из тяжеленных блоков стены поднимают.
Семён свидетель, как мальчики вечерами на боль в спинах жалуются, и мышцы у них на руках на зависть всем друзьям в школе. Это всё из-за тяжелого физического труда.
А Вера, между прочим, рабочих нанимает! И ещё и бесконечно повторяет, что одному ему не под силу всё сделать, что здоровье не железное.
Жалеет она меня…
По-настоящему, жалеет.
А я ещё и злюсь на неё из-за этого!
И уклад домашний у Веры лучше. Уюта, спокойствия больше. Одно только – все девочки в доме!
Семён в жизни не знает, что такое самому себе стирать, гладить вещи, или ходить голодным в ожидании обеда или ужина.
На душе у Семёна все последние дни кошки скребут.
В глубине души он ведь так никуда и не уходил от Веры, от семьи. Хотелось ему этим поступком что-то доказать. Хотелось как-то привлечь к себе внимание, что ли. Особенно Веру встряхнуть хотелось! Показать ей, что он может вот так взять и уйти, громко хлопнув дверью.
Да только, кажется, сам себе только хуже и сделал.
Вера точно не будет за ним слёзы лить. Тем более сейчас, когда этот Прохор вокруг неё круги нарезает...
И в этот момент. Вот прямо в эту секунду, у Семёна что-то щёлкнуло в голове, и он мысленно произнёс свои же слова, пытаясь не упустить важную мысль. И ещё и слова сестры ему вспомнились!
«…тем более сейчас, когда этот Прохор ВОКРУГ НЕЁ круги нарезает».
«Ты только представь, если бы на его месте был ты, и видел двойника Веры рядом с ним! Вот он и пялится на «своё», а не на «твоё»! Видит, по факту, Веру, а в мозгу у него СВОЯ жена!»...
Господи! Какой же я ду*** ИД****ОТ!!!
ВЕРА – МОЯ ЖЕНА.
МОЯ!
И Я ЕЁ НИКАКОМУ ПРОХОРУ НЕ ОТДАМ!
МЫ СТОЛЬКО ЛЕТ ПРОЖИЛИ ДУША В ДУШУ! ДЕТЕЙ РОДИЛИ, ВЫРАСТИЛИ!
ВЕРА НЕ ДАША!
ГЛАВНОЕ СЕЙЧАС ЭТОГО ПРОХОРА К ВЕРЕ НЕ ПОДПУСКАТЬ!
Я РЯДОМ ДОЛЖЕН БЫТЬ!
РЯДОМ С ВЕРОЙ!
Когда мысль полностью сформировалась, у Семёна словно крылья за спиной выросли!
Встав с места, он решительным шагом отправился на сеновал за своей сумкой. Одеяла Раисы он спустил вниз, отряхнул их от сена, сложил, и оставил на одной из перекладин лестницы.
Собрав все свои нехитрые пожитки в доме, Семён вновь вернулся в цыплятник. Не вдаваясь в подробности, он лишь объявил сестре о принятом своём решении.
- Рая. Спасибо за всё. Я возвращаюсь домой. К Вере. К девочкам.
- Семён! А ну, стой! – Раиса удивлённо округлила глаза. – Ты пойдёшь вот так? Всего лишь с сумкой под мышкой и будильником в руке? И ты уверен, что тебя ТАКОГО Вера примет обратно?
- А что не так? – Семён наклонил голову и осмотрел себя. Именно в таком виде он и уходил из дома позавчера. Ничего не изменилось, если не считать искусанного комарами лица.
- Сёма! Ну, ты как всегда! Словно вчера только на свет народился! А цветы? Ты же мириться идёшь к жене!
- Цветы?... - Семён смотрел на Раису удивлённым взглядом.
Он, так-то, цветы раз в год дарит Вере. Обычно на восьмое марта. А сейчас...
Семён как-то об этом не подумал.
Раиса качнула головой, давая понять, что Семён её в очередной раз разочаровал, а затем, выйдя из цыплятника, крикнула во всю мощь своих лёгких:
- Коля!
- Чего? – Донеслось в ответ откуда-то издалека.
- Ты где? Иди сюда!
- Зачем? Я занят пока!– Донеслось в ответ.
- Я говорю: бросай всё! Потом доделаешь! Надо срочно в город съездить!
В этот момент из гаража вышел Николай, с каким-то тросиком в руках.
- Съездить в город? - Спросил он, хоть и услышал всё прекрасно и с первого раза.
Раиса вздохнула.
Как же она понимает Веру!
Вот ушёл Семён из дома, и мир не рухнул! Так и с Колей.
Нет бы просто сказал: «Раз надо, значит надо. Выезжаем через две минуты!». Так нет же! Надо тысячу вопросов сначала задать!
И чтобы не терять времени, Раиса произнесла, показывая рукой направление к дому:
- Быстро сейчас все идём домой, переодеваемся и едем. Семёну нужны цветы для Веры и для Натальи Ивановны. И надо будет ещё конфет шоколадных купить. Пару коробок.И бутылку вина хорошего.
И добавила, подкатив глаза к небесам:
- Господи! И почему все мужчины такие?
- Какие «такие»? – Услышала она голос мужа у себя за спиной.
Глянув на Николая, Раиса развела руки в стороны и ответила:
- Вот такие! Словно топором деланные!
******
Женщина шла впереди, словно полководец, а двое мужчин, следуя за ней, переглянулись, безмолвно поддержав друг друга выразительными взглядами.
А что им остаётся делать, если женщины у них такие?
Решительные, смелые, выносливые.
Словно из металла сделанные....
*****
Благодарю Вас за прочтение и внимание, мои дорогие))